"Зое Дженни. Комната из цветочной пыльцы " - читать интересную книгу автора

засовывает ее парню в рот. Он, посасывая, исчезает в молниях света.
Выплюнутые в ночь машиной шума, мы, полуослепшие и полуоглохшие, стоим
на автостоянке.
- А где Никола? - спрашиваю я, еле поспевая за энергичными шагами Реа.
- Оставим его здесь. Он дал мне ключи. После вечеринки его так
заколбасит, что будет уже не до машины, - говорит она и открывает дверцу.
Только сейчас мне бросается в глаза цепочка, висящая на переднем
зеркале. На ней покачивается маленький золотой медальон. Я раскрываю
медальон, там фотография женщины.
- Дай-ка, - Реа берет ее в руки. - Наверняка мамаша. Для удачи, чтобы
быть с ним, когда он попадет в аварию и пробьет головой лобовое стекло.
Я спрашиваю Реа, встречаются ли они с Николой как настоящая пара. Реа
пожимает плечами.
- Секс уже вышел из моды, - говорит она, - не знаю никого, кому бы он
действительно нравился. Врут все.
Не зная, что на это ответить, я по-идиотски хихикаю, представив, как
они занимаются этим в бассейне, а мозаичный Нептун строит им рожи под водой
и царапает своим трезубцем их оголенные задницы. Реа съезжает с автобана; по
асфальтированной дороге мы едем через лес, плавно переходящий в парковку. На
площадке для отдыха стоят столы, скамейки и урны для мусора. Чуть подальше -
дольмены. В одной из ям мерцает свет маленькой свечи. Реа опускает стекло и
высовывает голову. "Да там кто-то дрыхнет!" - кричит она, отчего горка
тряпья приходит в движение, и растрепанная шевелюра исчезает в ней, как
будто испуганная черепаха рефлексивно втянула голову. Вокруг дольменов
разбросаны бутылки и газеты. За лобовым стеклом, меж раздавленных мошек, -
луна в светящемся ореоле. "Должны же быть и другие места, не такие, как
это", - размышляю я. В школьном кабинете висела карта мира. Я постоянно
рассматривала ее, эти белые, голубые и зеленые квадратики, треугольники,
ломаные линии и разветвления; я знала, что эта карта лгала, потому что
поверхность Земли уже давно приобрела иные очертания. Учитель географии
водил указкой по карте, он старался делать вид, будто нам всем предстоит
разгадать некую загадку, но иногда на его губах появлялась вымученная
улыбка - ведь мы же все знали, что это карта до неузнаваемости
обезображенной планеты, не нужной никому.
Лицо Реа размыто отражается в лобовом стекле, ее тонкая кожа прозрачна.
Вдруг мне приходит в голову пугающая мысль, что она рано умрет.
- Мы должны уехать отсюда. В другую страну.
- Зачем? Везде одно и то же. - Она зябко поеживается.
- Откуда ты знаешь? Возьмем, к примеру, Милуоки. Слышала о таком? Там
нет людей.
- Ми-лу-о-ки, - Реа перекатывает слово во рту, словно пробует его на
вкус.
- Все равно придется отдать маму в клинику, - говорю я, - а потом мы в
любой момент сможем отправиться в путь.
Я представляю, как теплым пасмурным днем мы привезем в клинику
душевнобольную Люси. Как медсестра, придерживая ее под локоть, отведет Люси
по длинному коридору в палату. Она обернется, и широко раскрытые глаза
спросят: "Зачем ты это сделала, зачем ты сплавила меня сюда?" "Так лучше", -
крикну я вслед ее уменьшающейся фигурке, полностью уверенная в своей
правоте.