"Зое Дженни. Зов морской раковины " - читать интересную книгу автора

неподходяще и простовато.
Голоса за столом уже перекрывали друг друга, когда господин Розенберг
встал и громко объявил, что необходимо отметить не только возвращение
Георга, но и потрясающие успехи Элизы, в связи с которыми их занятия
завершаются.
- Должно быть, тебе это нелегко далось - так долго молчать, - сказала
Мария, подмигивая Элизе.
Все подняли бокалы. Георг сидел рядом с Элизой и чокнулся с ней. Когда
господин Розенберг поинтересовался у сына о его жизни за границей, тот,
бурно жестикулируя, начал подробно рассказывать, заговорив на языке,
которого никто не понимал. Потом, когда за окнами стало смеркаться, он
заявил, что собирается съездить в город к одному человеку. Георг отрезал на
кухне для друга, Кинг Зора, большой кусок жаркого из баранины и уложил его к
себе в сумку. Он вскочил на мотоцикл, стоявший перед домом, и уехал. На
Золотом холме у Георга не было друзей. Он презирал сверстников с холма, ему
казалось, у них возле рта пролегла какая-то мягкая складка, и Георг часами
простаивал перед зеркалом, корча гримасы и тренируя мышцы лица, чтобы и у
него не появилось такое же предательское выражение мягкости.
Сейчас он посмеивался в шлем, маневрируя среди сигналящих машин,
которые застряли в пробке на шоссе, ведущем из города.

* * *

С тех пор как Мария вернулась домой и снова заняла свои комнаты,
господин Розенберг начал избегать Элизу. Он стал говорить с ней как с
маленьким ребенком, а на лице у него застыло выражение, не терпящее
пререканий.
Юлия, заметив решительную позицию господина Розенберга по отношению к
Элизе, в свою очередь тоже отвернулась от нее. Когда однажды Элиза захотела
открыть окно в гостиной, Юлия пришла и, сердито размахивая тряпкой, резко
сказала: "Иди к себе на чердак и открывай окна там", - словно Элиза уже
давно ей докучала.

Элиза лежала в кровати у себя на чердаке, как будто упавшая на землю
отстрелянная гильза. Через чердачное окно был виден небольшой кусочек
ночного неба, между звездами мигали огни самолета. В темноте Элиза различала
зубчатые края морской раковины, которая со дня ее вселения в дом Розенбергов
лежала все там же на полу. В мыслях она видела бабушкины руки, которые
охватывали морскую раковину, бабушка хотела позвать Элизу к себе. Элиза
открыла окно. Ее дыхание ворвалось в белую раковину и послало в ночь низкий
трубный звук. Зов раковины прозвучал над Золотым холмом словно сигнал, и
Элиза, будто испугавшись самой себя, осторожно вытянутыми руками положила
раковину обратно на пол. Потом, уже лежа в кровати, она пыталась вспомнить
песенки, которые она разучивала с бабушкой в ту зиму, когда школьный автобус
не мог проехать к ним через высокие сугробы; засыпая, она тихонько их
напевала.

Каждый вечер в одно и то же время Элиза слышала, как Георг выкатывал из
гаража мотоцикл и уезжал. Лежа на кровати, она напряженно вслушивалась в
затихающий звук мотора, будто пыталась за него уцепиться. Как только он