"Зое Дженни. Зов морской раковины " - читать интересную книгу автора

которое она обрушивала на бабушку, мамино лицо становилось всё более жестким
и решительным. Затем мама, развернувшись на каблуках, вышла. Элиза смотрела
на маленькие круглые следы от каблуков, оставшиеся на ковре. Когда бабушка
вошла в кухню, Элиза услышала, как хлопнула дверца машины. Она молча стояла
перед кухонным окном с надкусанным печеньем в руке. Августа подошла к ней
сзади и обняла; ее руки, как ремешок, сомкнулись на животе Элизы.

На первом этаже амбара стояли две придвинутые друг к другу кровати. Уже
десять лет как бабушка спала одна, рядом пустовала кровать ее умершего мужа.
Со дня его смерти она каждую неделю меняла на ней постельное белье. Теперь в
этой кровати спала Элиза. Первое время после переезда Элиза часто не могла
заснуть. Она вслушивалась в шум реки, протекавшей близко от дома; к этому
шуму примешивалось тяжелое, хриплое дыхание Августы и потрескивание
деревянных балок наверху. Когда шел дождь, шум реки усиливался и заглушал
тихие звуки дома. Тогда Элиза представляла себе, что река вливается к ним в
комнату через окна, ей виделось, что они с бабушкой в темноте плывут на
кроватях, как на маленьких лодках. Утром она, свернувшаяся клубком,
просыпалась в кровати, будто на дне ямы. Иногда перед сном ей позволялось
положить голову на бабушкин живот. Живот у бабушки был мягкий, и голове
Элизы вольготно лежалось на нем. Она плотно прижимала ухо к животу и слышала
очень странные звуки: внутри булькало и шипело. Должно быть, думала Элиза, в
бабушкином животе есть что-то, похожее на фейерверк. Она закрывала глаза и
видела водопады, полыхающий лес или сигнальные ракеты. "Бабушка, ты
взрываешься", - сказала она однажды, когда концерт в животе был особенно
громким, и бабушка так расхохоталась, что голова Элизы запрыгала на животе,
как мячик.
Из беседки можно было смотреть вниз - в долину и на реку, которая,
извиваясь, исчезала в лесу. На противоположной стороне был выгон для скота,
круто поднимавшийся на плоскогорье. Там прямо посередине стояло
одно-единственное дерево. К западу от равнины, за густой еловой чащей
высились Семь Жеребцов - мощный горный массив из семи скал, стоявших друг за
другом с сильным наклоном в одну сторону. Элизе они напоминали семь серых
гладких голов без лиц. Когда лучи заходящего солнца дотрагивались до горного
массива и освещали алым светом скалы, на них вдруг появлялись тени и
выступали цветные контуры. В каждой скале свет вырезал голову лошади, и
тогда горы превращались в скачущий галопом табун. В ясные вечера казалось,
будто лошади приближаются к амбару и мчатся в сторону долины. "Они опять
бегут", - говорила Августа. Как только за Семью Жеребцами садилось солнце,
все краски блекли, тени исчезали, и скалы снова погружались в свою серую,
гладкую окаменелость. Их силуэт виднелся лишь недолго, вскоре и он тонул во
мраке.

Днем Элиза помогала бабушке в огороде, расположенном перед амбаром.
Августа выращивала помидоры, горох и салат, ее руки зарывались в землю,
будто сами были ее частью. Элиза полола сорняки, выискивала в салатных
грядках слизней и опрыскивала их пивом. С удивлением и отвращением она
наблюдала за тем, как под действием пива коричневые слизни таяли,
растворялись на глазах, будто состояли лишь из лужицы, которая оставалась
после них. Перед тем как вылить на слизней пиво, Элиза наклонялась к земле и
внимательно смотрела, с каким трудом они взбирались на листы салата. Каждой