"К.У.Джеттер. Бегущий по лезвию-2" - читать интересную книгу автора

работал на нее, пришли и рассказали ей эту новость, она велела опечатать
кабинет и весь этаж, где ее дядя жил, работал и умер. Тем самым она
превратила это место в небольшой музей, в монумент, воздвигнутый в честь
Элдона Тирелла, в мавзолей, где прошлое застыло, заключенное в четырех
стенах, бессильное выбраться и ранить ее.
Теперь она решила сломать печать.
Ползущий вверх по углу здания лифт замер, и послышался бесплотный
голос: "Доступ в данный сектор закрыт для всех служащих корпорации "Тирелл"
и прочих лиц. Никакие разрешения в настоящий момент в этом секторе не
действуют. Выйдите и вернитесь на ваше место работы. Служба безопасности
компании предупреждена".
- Все в порядке,- ответила Сара вслух. Кроме нее, в лифте никого не
было.- Это я.. Внеси новую запись в протокол доступа.- Она не знала, сколько
ей нужно говорить, чтобы компьютер распознал голос.- М-м... Godiam, fugace е
rapido, е il gaudio dellam0re .
Слова сами пришли ей на ум. Буквально только что она лежала в, кровати
в собственных апартаментах внутри корпорации "Тирелл". Над головой вился
дымок, а Сара слушала добрую старую "Травиату". Ее любимую оперу, ведь она
по-прежнему не могла слушать партии Каллас . Все эти завывания слишком
напоминали голоса внутри ее головы.
Компьютерный голос ничего не ответил, однако лифт двинулся далее по
стене здания. Дверь через несколько секунд открылась, и Сара ступила на
порог некогда личных владений ее дяди.
Она уже бывала здесь: заходила однажды на несколько минут после
возвращения в Лос-Анджелес лишь для того, чтобы осмотреться, а затем
вернуться к подчиненным и отдать приказания. Весь этаж был опломбирован
сразу после убийства Элдона Тирелла. Тела его, естественно, там уже не было.
Убитого унесли, кремировали и преподнесли прах племяннице во время некой
языческой церемонии передачи власти; набросив на лицо черную вуаль, Сара
стояла на платформе перед лицом собравшихся подчиненных. Маленькую урну с
выгравированным именем дяди она отнесла в свои покои. С тех пор урна
медленно, но неизбежно набирала в весе по мере того, как Сара стряхивала в
открытое отверстие пепел от очередной сигареты. Урна стояла рядом с
туалетным столиком исключительно для этой цели.
Несмотря на кондиционирование и системы фильтрации, воздух в огромных
высокИх залах отдавал склепом. Словно в помещениях было наглухо закрыто то,
что нельзя вычистить механическими вентиляторами. Здесь таилось не просто
бремя одного года, прошедшего со дня смерти дяди; здесь таилось прошлое
многих лет и множество незначительных, но связанных с ними смертей.
В этой знакомой спальне она видела сияние на своей коже. Сияние
напоминало свечи в соборе и было столь сильным, что маленький порез на руке
отсвечивал рубином. Теперь свечи превратились в нагромождения воска с
черными семенами фитилей внутри, в белые сталактиты, замершие над мятыми
шелковыми простынями. Наваленные у массивного изголовья подушки по-прежнему
хранили отпечатки спины и плеч дяди. Здесь было место его ночных мечтаний,
здесь его мозг неустанно трудился в те часы, когда работали лишь биржи во
Владивостоке и Пекине. На далеких шахматных досках он передвигал пешки и
фигуры с наличностью во все более острые и выгодные положения.
Дальше игра шла без него. Шахматист в конце концов получил мат.
Шагая по тускло освещенной спальне, Сара задела носком туфли фигурку