"Борис Степанович Житков. Тихон Матвеевич (детск.)" - читать интересную книгу автора

- и корм на месяц и там покажет на деле, чего и сколько в день давать.
Марков долго торговался. Наконец Марков дал задаток.

Капитан пришел поглядеть, когда Тихон с женой появились у нас на
палубе. Капитан бойко говорил по-английски. Сингалез его уверил, что этих
орангов можно держать на свободе. Кормежку - все сплошь фрукты - привезли в
корзинках на арбе, на тамошних бычках с горбатой шеей. Сингалез определил
дневную порцию. Пароходный мальчишка Сережка успел украсть десятка три
бананов и принялся дразнить Тихона. Марков стукнул его по шее. Тихон
поглядел и как будто одобрил. Асейкин сказал: "Ладно, что не Тихон стукнул,
а то бы Сережкина башка была за бортом". Сережка не верил, пока не увидал,
как этот пузатый дядя взялся одной рукой за проволочный канат, что шел с
борта на мачту, и на одной руке, подбрасывая себя вверх, легко полез выше и
выше. Обезьяны ходили по пароходу. Их с опаской обходили все, хоть и делали
храбрый и беззаботный вид. Фельдшер Тит Адамович глядел, как Асейкин играл с
Тихоном, как, наконец, Тихон понял, чего хотел радист. Тихон взял в руку
конец бамбуковой палки, за другой держал Асейкин. И вот Тихон потянул конец
к себе, он лежал, облокотясь на люк. Он не изменил позы. Он легко упирался
ногой в трубку, что шла по палубе. Да, а вот Асейкин, как стоял, так на двух
ногах и подъехал к Тихону Матвеичу.
- Як он захворает, - сказал фельдшер, - то пульс ему щупать буду не я.
- Тьфу, - сказал Храмцов, - это сила? Что, потянуть? А ну!
Храмцов держал за палку. Он дернул рывком и чуть не полетел - оранг
выпустил конец. Храмцов снова бросился с палкой. Тихон поднялся, в упор
глядя на Храмцова.
- Бросьте, - крикнул Асейкин.
Марков уже бежал крича:
- Ты за нее не платил, так брось ты со своими штуками.
Но Асейкин уже хлопнул Тихона по плечу:
- Знаешь что?
Тихон оглянулся, Асейкин протянул ему банан.
- А я вам говорю, что я из него веревку совью, - говорил Храмцов и,
расставив руки бочонком как цирковой борец, важно зашагал.

Но фельдшер Тит Адамович накаркал беду. Ночью леди-оранг стонала.
Стонала, как человек стонет, и все искали по палубе, кто это. Стонала она, а
Тихон держал ее голову у себя на коленях и не спал. Марков побежал, разбудил
фельдшера. Тит Адамович сказал, что можно компресс на лоб, но кто это
сделает? Холодный компресс. Но если Тихон обидится? Тихон что-то бормотал
или ворчал над своей женой. Марков требовал, чтобы фельдшер дал хоть
касторки. Касторки Тит дал целую бутылку, но Марков только стоял с ней
около, да и не очень около, шагах в трех, с этой бутылкой.
- Да ты сам хоть пей! - крикнул Храмцов. - Чего так стоишь?
Асейкин сидел в радиокаюте, и к орангу до утра никто не подходил.
Наутро все три компаньона ругали Маркова: обезьянина сдохнет, а Тихон
от тоски в воду кинется или сбесится, ну его в болото.
Асейкин один сидел рядом и глядел, как Тихон заботливо искал блох у
жены в голове. Он даже хотел помочь, когда Тихон взял жену на руки и понес
ее в тень. Какая-то мошкара увязалась еще с берега: Тихон отмахивал ее рукой
от больной жены. Леди часто дышала с полуоткрытым ртом, веки были опущены.