"Борис Степанович Житков. Тихон Матвеевич (детск.)" - читать интересную книгу автора

действительно, приемисто, и так это вздулась, заходила его мускулатура,
забегали живые бугры по плечам, по рукам, меж лопаток, что стало страшно за
мохнатого Тихона Матвеича с рыжей бородушкой.
- А ну, как Марков будет на вахте, спробуйте, - шепотом сказал боцман.
- А кто ответит? - спросил фельдшер. - Обезьяна-то это фунтов тридцать
стоит, на русское золото - триста рублей.
Но Храмцов сказал, что он-то ведь не обезьяна, так что душить ее
насмерть не будет. А что положит, то положит.
И теперь уже шепотком, по секрету от Маркова, все переговаривались, что
Храмцов будет бороться с Тихоном, бороться будут по-русски, в обхват, и даже
назначили когда. Все ждали развлеченья. Небо да вода, да день в день те же
вахты - невеселая штука. А тут вдруг такой цирк!

Марков только что ушел в машину, когда Тихона привели на бак. Возле
носового трюма должна была состояться встреча.
- А он ногой захватит, - говорил Храмцов.
- А сапоги ему надеть, - советовал боцман.
Тихону на ноги надели сапоги с голенищами - это его забавляло. Он
любопытно глядел на ноги, и казалось ему самому тоже смешно. Но Храмцов уже
стал его обхватывать, командовал, как завести руки Тихона себе за спину.
Тихону все это нравилось, он послушно делал все, что с ним ни устраивали.
Пузатый, с рыжей бороденкой, в русских сапогах, на согнутых ногах, он
казался веселым, деревенским шутником, что не дурак выпить и народ
посмешить.
Храмцов жал, но оранг не понимал, что надо делать.
- Сейчас я ему поддам пару!
Храмцов углом согнул большой палец и стал им жать обезьяну в хребет.
Вдруг лицо Тихона изменилось - это произошло мгновенно - губы
поднялись, выставились клыки и вспыхнули глаза. Сонное благодушие как сдуло,
и зверь, настоящий лесной зверь, оскалился и взъярился.
Храмцов мгновенно побелел, пустил руки. Они повисли как мокрые тряпки,
глаза вытаращились и закатились. Оранг валил его на люк и вот вцепился
клыками... Все оцепенели, закаменели на местах.
- А знаешь что? - это Асейкин хлопнул Тихона по плечу. И вмиг прежняя
благодушная морда повернулась к Асейкину. Асейкин рылся в кармане и говорил
спешно:
- Сейчас, Тихон Матвеич, сию минуту... Стой, забыл, кажись...
Храмцова уже отливали водой, но он не приходил в сознание.
В лазарете он сказал Титу Адамовичу:
- Это вроде в машину под мотыль попасть. Еще бы миг - и не было бы меня
на свете. А как вы думаете: он на меня теперь обижаться не будет?
- Кто? Марков?
- Нет... Тихон Матвеич.

В Нагасаки, на пристани, уже ждала клетка. Она стояла на повозке. Агент
зоопарка пришел на пароход.
Марков просил Асейкина усадить Тихона Матвеича в клетку.
- Я не мерзавец, - сказал Асейкин и сбежал по сходне на берег.
Только к вечеру он вернулся на пароход.
Никто ему не рассказывал, как Тихон с женой вошли в эту клетку - будто