"Мор Йокаи. Венгерский набоб [H]" - читать интересную книгу автора

- Эй ты, трактирщик! Вставай поживей да выходи, угости-ка нас чин по
чину!
Петер Буш вскочил, как ошпаренный, хвать с гвоздя свой фокош и вне себя
от бешенства вместо двери - грох! - головой прямо в буфет.
Однако же, выглянув в окно и увидав целую толпу разряженных слуг с
факелами, от которых даже в доме светло стало, мигом смекнул, с кем имеет
дело. Понял, что его для забавы позлить хотят, и решил про себя нарочно не
поддаваться.
Спокойно повесил свой фокош обратно, нахлобучил баранью шапку, накинул
на плечи тулуп и вышел во двор.
Гости между тем уже на галерею успели взойти. Посередине, в окружении
своих телохранителей, возвышался сам его высокоблагородие в длинной, до
колен атилле [атилла - национальная венгерская мужская одежда, род
расшитого шнуром кафтана] с большими золотыми пуговицами, голову по
причине грузного телосложения откинув слегка назад и опершись на пальмовую
трость с массивным золоченым набалдашником. Сейчас особенно стало видно,
как мало красит сангвиническое это лицо совершенно исказившее его
заносчиво-язвительное выражение.
- А ну, поближе подойди! - резко, вызывающе скомандовал он корчмарю. -
Отмыкай комнаты, угощай гостей! Вина нам токайского, менешского подай,
фазанов жареных, артишоков да шеек раковых!
Корчмарь обнажил с превеликим почтением голову и с шапкой в руках
невозмутимо ответствовал, не повышая голоса:
- Добро пожаловать, ваше высокородие, все подам, что угодно было
приказать вашей милости; одно только вот, простите великодушно: вина
токайского и менешского у меня нет, да фазаны еще не откормлены, а раки,
сами видели, утопли все в этой воде, - свою разве что дюжину пожалуете в
мой котел?
Это намек был на гайдуцкую скарлатовую амуницию, и он сразу придал
мыслям вельможного барина иное направление. Ему понравилось, что корчмарь
так вот, на равных, осмеливается с ним шутить, и пуще развеселился.
Меж тем и цыган-котешник высунулся вперед, чернее любого сарацина, и,
блестя зубами, принялся перечислять по пальцам, что ему самому потребуется
от трактирщика.
- Мне-то ничего не надо, яичницу только дай из яиц колибри, да маслица
из косульего молока, да студня стерляжьего; другого я не кушаю ничего.
- Пища, недостойная желудка, столь благородного, - возразил Петер Буш.
- Дозвольте лучше _цыганское жаркое_ [подобие шашлыка из свинины] вам
предложить.
- Ну нет уж! - вскричал шут. - Свинка - кума мне, ее жарить нельзя.
Барин расхохотался. Такие и подобные немудрящие шуточки были ему по
душе, и то, что трактирщик в точности сумел ему потрафить, совсем изменило
его первоначальные намерения.
- Ну а что же можешь ты подать тогда гостям? - продолжал он свои
подковырки.
- Все могу, ваша милость; да только что было у меня, то сплыло; что
будет, того еще нет, а что могло быть, того уже не будет.
Помещика так ублаготворила эта замысловатая фигура отрицания, что он,
разразясь хохотом, тотчас пожелал ее увековечить.
- Дярфаш где? Куда поэт подевался? - стал он громко спрашивать, хотя