"Николь Джордан. Повелитель желания " - читать интересную книгу автора

фыркавшего, рывшего копытом землю жеребца.
Его хозяин, наконец сбежавший по широким каменным ступенькам
герцогского замка, также разительно выделялся среди благородного окружения,
несмотря на хорошо сшитый фрак и накрахмаленный черный шелковый галстук,
несмотря даже на то, что мог по праву претендовать на благородное
происхождение. Молодой джентльмен был внуком герцога, но бронзовая от загара
кожа и ястребиный взгляд придавали ему безжалостный, беспощадный вид,
которым никогда не мог обладать воспитанный, утонченный британский дворянин.
Никто не смог бы заметить ничего утонченного и в его манере взлетать в седло
боевого коня и пускать жеребца галопом так, словно хозяин был рожден в
седле.
Конь, напрягшись всеми мышцами, закусил удила и полетел вперед в
предвкушении близкой свободы. Однако Николас Стерлинг, мчась по усыпанной
гравием аллее, обсаженной могучими дубами, то и дело натягивал поводья,
стараясь удержать коня и свое нетерпение. Теперь он мог позволить себе этот
последний жест покорности и повиновения, последний знак уважения к деду.
Аудиенция у герцога закончилась успешно, и Николас наконец получил
возможность вести ту жизнь, к которой влекла его горячая кровь. Десять лет.
Десять долгих лет на этой чужой земле, больше похожих на годы заточения.
Но наконец он сбросит оковы цивилизованного английского воспитания,
как, впрочем, и английское имя, данное ему при рождении.
Вкус свободы был так же сладок и упоителен, как запах осенних листьев в
воздухе, ржаво-красных и желтых осенних листьев. Жеребец, казалось,
почувствовал настроение хозяина и пошел вперед, гарцуя.
Они почти миновали старую дубовую рощу, когда над головой коня пролетел
и упал на землю желудь. Жеребец даже не встрепенулся. Николас рассеянно
похвалил животное, по-прежнему занятый мыслями о скором отъезде из Англии.
Но в следующую минуту снова услышал слабый свист, а потом тихий глухой
стук. Шелковый цилиндр слетел с его головы и, описав круг, приземлился прямо
на тропинку. Николас резко развернул жеребца и потянулся за кривым клинком,
который всегда носил за поясом, обычай, усвоенный еще в юности, - прежде чем
вспомнил, что нет причин хвататься за оружие в Англии, этой спокойной
стране. Он отнюдь не ожидал, что в ветвях британского дуба может таиться
опасность.
Или женщина. Именно она предстала его изумленному взору, когда Николас
поднял глаза. Ее нелегко было заметить. Не швыряйся она желудями, он проехал
бы мимо: черного платья почти не было видно в густой пятнистой тени. И даже
поняв, что разоблачена, девушка вызывающе швырнула желудь в упавший цилиндр,
промахнувшись на какой-то дюйм.
Гнедой жеребец, приняв вызов, рыл копытами землю и громко фыркал.
Николас, успокаивая коня, положил на его шею затянутую в перчатку руку, хотя
сам гневно сжал губы.
- Я посчитал, - тихо сказал он, - что первый желудь упал случайно. И
даже второй, несмотря на сбитую шляпу. Но не третий. Желаете узнать, что
будет, если швырнете четвертый?
Видя, что девушка не собирается отвечать, Николас зловеще сузил глаза.
К этому времени он уже привык к полумраку и заметил, что нарушительницей
спокойствия, устроившейся на толстой ветке, оказалась девчонка лет
тринадцати с каштановыми локонами немного темнее его собственных, оттенка
темного золота. Подол ее платья свисал всего в четырех дюймах от лица