"Роберт Джордан. Рог Дагота ("Конан")" - читать интересную книгу автора

горящими глазами, как кошки, рыскали в поисках добычи. Частенько благородные
матроны, покинув дом мужа в поисках сомнительных приключений в веселых
кварталах, именно там снова встречались со своими благоверными, решившими
развеять скуку семейной жизни тем же самым способом.
Если порок и невоздержанность были душой Шадизара, то не что иное, как
торговля приносила золото, чтобы покупать эту грязную душу. Караваны шли
сюда изо всех уголков мира: из Турана и Коринфии, из Иранистана и Хорайи, из
Кофа и Шема. Жемчуг, шелка, слоновая кость, благовония и специи - все
стекалось сюда на необъятные базары Города Десяти Тысяч Грехов.
Улицы были, как обычно, заполнены торговцами, когда Конан въехал в
город вместе с отрядом черных воинов принцессы Тарамис. Деревенского вида
люди несли корзины с фруктами, погонщики гнали вереницы самой разной
домашней скотины. Десятки продавцов выстроились неровной линией вдоль улицы,
на все лады расхваливая свои товар и всячески подпихивая его поближе к
покупателю. Надменные, одетые в шелка аристократы, толстые купцы в темном
бархате, ремесленники в кожаных одеяниях и проститутки, на которых не было
ничего, кроме гирлянд монет, нанизанных как бусы на нитку, - все двигались,
уворачиваясь от длинноногих верблюдов, целый караван которых размеренно
ступал по улице, ведомый явно чужими погонщиками, напряженно посматривавшими
по сторонам. Воздух между домами был наполнен блеянием и мычанием,
кудахтаньем куриц и писком цыплят, криками лоточников, расхваливавших свой
товар, завываниями нищих и криками торгующих купцов. Над всем этим висел
тошнотворный запах, состоящий из равных частей ароматов специй, гниющих
отбросов, благовоний и потных, немытых тел.
Тарамис не снизошла до того, чтобы замедлить шаг. Половина ее отряда
бросилась вперед, расчищая ей дорогу, нещадно колотя дубинками тех, кто не
успел вовремя убраться. Оставшиеся закованные в эбеновые доспехи воины
образовали кольцо вокруг Тарамис и Конана, охраняя ее и следя за ним.
Киммериец понял, что хоть он и принят на службу, но за ним следят как за
пленником. Он неторопливо, не провоцируя охрану, свесился с седла и схватил
большую спелую грушу с лотка торговца фруктами. Так же не торопясь он
выпрямился и поудобнее устроился в седле, всем своим видом давая понять, что
не интересуется ничем, кроме сочного вкусного плода и созерцания людей по
сторонам.
Улицу расчищали, оттесняя к стенам домов всех подряд: купцов и
покупателей, аристократов и нищих. Летели в стороны лотки, переворачивались
столы у входов в лавки. Угрюмые лица сопровождали процессию. Лица тех, кто
не был скор на ноги, быстро покрывались кровавыми ранами и ссадинами.
Большинство молчало, но ближайшие к Тарамис стражники, размахивая дубинками,
заставляли толпу выкрикивать: "Слава принцессе Тарамис!" - или: "Да
благословят тебя боги, принцесса Тарамис".
Взгляд Конана задержался на караване, загоняемом в переулок впереди по
ходу их движения. Передним верблюдом управлял смуглый человек в грязном
тюрбане. Люди вплотную прижались к ногам верблюдов. Те же испуганно ревели и
нервно переступали с ноги на ногу.
Проезжая мимо каравана, Конан коротким и точным броском отправил
огрызок груши прямо в нос переднему верблюду. С диким ревом животное резко
попятилось, вырвав поводья из рук человека в тюрбане. Постояв в
нерешительности секунду-другую, словно сомневаясь в своей свободе, верблюд
резко рванулся вперед, увлекая за собой еще десяток своих товарищей по