"Роберт Джордан. Рог Дагота ("Конан")" - читать интересную книгу автора

от чего на душе совсем паршиво становится.
Конан пожал плечами.
- Ты сам спросил, - сказал он и, услышав рог, добавил: - Слышал?
Приготовься. Сейчас опять навалятся.
Снова четыре всадника разобрали между собой углы сети. Но на этот раз
число помогающих им загонщиков возросло до двух десятков. Когда всадники
подъехали поближе, Конан сделал незаметный знак своему товарищу. Малак пожал
плечами, но согласно кивнул головой. Оба стояли, поджидая противника, как и
в прошлый раз.
Сеть приближалась и приближалась. За ней неслись остальные загонщики.
На этот раз не удастся беспрепятственно разрубить сеть и безнаказанно ткнуть
мечом того, кто держал ее.
Когда загонщики приблизились вплотную, Конан метнулся влево, а Малак
вправо. Всадники пронеслись между ними, рассыпаясь в проклятиях и пытаясь
развернуть лошадей. Над головой Конана взвилась дубинка. Человек, державший
ее, был удивлен, почувствовав, что его запястье оказалось крепко схвачено
ладонью киммерийца. Все еще не веря, он с криком вылетел из седла, влекомый
сильной рукой юноши. Одно движение рукоятью меча - и всадник оказался на
земле с выбитыми зубами и разбитым в кровь лицом.
Стук копыт предупредил Конана о новой опасности. Еще одна дубинка,
выхваченная из рук, описала в воздухе сплошную дугу и с огромной силой
опустилась прямо в низ живота всадника. Раздался треск ломаемого дерева,
всадник вытаращил глаза, схватил ртом воздух и согнулся пополам. Его лошадь,
ничем не удерживаемая, выскочила из-под него и понеслась дальше галопом, уже
без седока.
- Конан!
Раньше, чем его последний противник ударился о землю, Конан уже увидел
то, из-за чего Малак отчаянно просил его помощи.
Двое воинов в черных доспехах свесились с седел, чтобы достать
дубинками извивающуюся на земле фигуру.
С диким воплем Конан налетел на них. Два удара окровавленного меча - и
два тела рухнули на землю, а он уже поднимал маленького вора на ноги. Тот
плохо видел из-за крови, ручейками стекавшей по его лицу. Сеть снова
приближалась, а Малак не мог твердо стоять на ногах, не то что драться.
Сильным движением Конан отодвинул друга в сторону, а сам, напрягшись,
бросился на сеть. От неожиданности один из державших ее вылетел из седла и
приземлился на груду веревок, обрывков сети, запутавших его руки и ноги,
пока он перекатывался по ней. Следующая дубинка вскользь задела
уворачивающегося Конана. Но удар его меча не был скользящим. Лезвие точно
вошло под пластину доспехов.
Киммериец понимал, что спасения нет. Слишком много людей сгрудились
вокруг него, размахивая дубинками и клинками. Пыль, поднятая копытами,
покрывала его потное тело. Медный вкус крови застыл на губах. Скоро ему
конец, но Конан знал, что не сдастся на их милость. Каждый удар его меча
приходился по живому, незащищенному телу. Это был настоящий фейерверк
сверкающей в воздухе стали. Конан смог чуть продвинуться вперед, пытаясь
выйти из круга всадников, но они своей массой, почти закрывая солнце,
оттеснили его к центру.
Вдруг раздался резкий зов рога. Уже нависшие над Конаном всадники
повернули назад, с явной неохотой покидая своих убитых и стонущих раненых,