"Бригита Йосифова. Декабристы (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автора

Иван Сухинов воскликнул перед изумленными судьями:
- И в Сибири есть солнце!
Князь Горчаков вскочил со своего места в неописуемом гневе. Была
нарушена торжественная и страшная атмосфера суда. Он кричал, что за эти
слова его второй раз предадут суду и тогда Сибири он не увидит. Как
начальник штаба, Горчаков требовал, чтобы немедленно было исполнено то, что
он сказал, но генерал Рот не согласился.
23 августа 1826 года в Васильков доставили закованных декабристов. На
площади были выстроены Тамбовский пехотный полк и батальон солдат из всех
полков 9-й дивизии. Воздвигнута и виселица.
Из Киевской, Полтавской и Черниговской губерний приехали жаждущие
зрелищ помещики, движимые неким странным любопытством. Приехали, будто в
театр, вместе со своими домочадцами.
Палач подвел декабристов к виселице. Три раза они обходят высокий
эшафот, а после этого останавливаются под веревочными петлями. Затем,
символично, приколачивают доски с именами трех убитых - Щепиллы, Кузьмина и
Ипполита Муравьева-Апостола...
В тот же день декабристов отправили в киевскую тюрьму. Их ожидал полный
неизвестности долгий путь в Сибирь.
Без одежды, без денег, без помощи от кого бы то ни было положение
четырех "Славян" было безнадежным. В тюрьме заболел Быстрицкий, но ни на
минуту, даже когда он был в беспамятстве, с него не снимали цепей.
5 сентября 1826 года отправились в путь. Одежды узников уже
превратились в лохмотья. Соловьев не имел белья, не было и кителя. Тело его
прикрыто случайно подброшенным халатом.
В кармане фельдъегеря предназначенные государством 12 копеек на день
для питания каждого заключенного. И даже из этих жалких крох конвоиры не
стесняются красть копейки.
Останавливались на ночлег в арестантских домах или в тюрьмах,
встречавшихся по пути. Обычно приходили поздно ночью, втискивались в
мрачные, страшные камеры, где в смраде и тяжелой духоте содержались воры,
убийцы, бродяги.
Даже много лет спустя они не могли забыть ночи, проведенной в тюрьме
города Кромы Орловской губернии. Две тесные камеры набиты битком. Была такая
нестерпимая вонь, что всю ночь декабристы по очереди стояли у окна, чтобы
глотнуть чистого воздуха. К утру Соловьев и Мозалевский заболели. У них
началась лихорадка, они потеряли сознание. Оба так ослабели, что их от
Калуги до Москвы везли на разбитой телеге, а чтобы они ненароком не
вывалились от сильной тряски, конвоиры привязали их к ней веревками. В
Москве Сухинова и Быстрицкого поместили в тюремную больницу.
1 января 1827 года Сухинов, Соловьев и Мозалевский снова тронулись в
путь. Тяжело больной Быстрицкий остался в больнице.
Стояли сильные морозы. Неописуемые муки и холод, казалось, лишат их
жизни. Осужденные сомневались, что доберутся до Сибири. В Тобольске
встретили князя Куракина, который совершал инспекционную поездку по Западной
Сибири. Он любезно осведомился, есть ли у них какие-либо жалобы. Декабристы
рассказали ему о своем положении. Показывали, как изуродованы оковами их
руки и ноги, просили разрешить снять железо... Куракин был потрясен всем
увиденным и услышанным, но не имел права облегчить их участь.
Через два этапа после Тобольска арестанты встретили жену декабриста