"Бригита Йосифова. Декабристы (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автораи стану доносчиком, соглядатаем, то тогда мое доброе имя действительно будет
запятнано. Но если я не буду впутываться в дела внутренней полиции, стану опорой бедных, защитником несчастных; если я буду действовать открыто, буду заставлять людей поступать справедливо к угнетенным, наблюдать, чтобы в судебных местах давали тяжбам и делам справедливое направление, тогда как ты меня назовешь? Неужели я не буду достоин уважения?" Разумеется, эти красивые слова вскоре были забыты. Дубельт облачается в голубой жандармский мундир и становится первым помощником Бенкендорфа в самых темных и недостойных интригах Третьего отделения. Он в отличие от многих других не только коварен, но и лжеблагороден. Вот что писал о нем его современник Александр Герцен: "Дубельт - лицо оригинальное, он, наверно, умнее всего третьего и всех трех отделений собственной канцелярии. Исхудалое лицо его, оттененное светлыми длинными усами, усталый взгляд, особенно рытвины на щеках и на лбу ясно свидетельствовали, что много страстей боролись в этой груди, прежде чем голубой мундир победил или, лучше, накрыл все, что там было. Черты его имели что-то волчье и даже лисье, т. е. выражали тонкую смышленость хищных зверей, вместе уклончивость и заносчивость. Он был всегда учтив". Герцен встречался с Дубельтом не однажды. И всякий раз при тяжелых обстоятельствах, когда ему угрожало новое заточение, предстояли новые лишения и страдания. Герцен прозорливо видел в лице и поведении Дубельта коварные черты утонченного полицейского. Это не просто полицейский, который кричит и ругается. Это воспитанный, хитрый и тактичный человек с изысканными манерами... Актер П. Каратыгин писал в своих воспоминаниях: "Это была замечательная и совсем не был злым человеком. По должности, которую занимал, и отчасти своим видом он вызывал ужас у большинства жителей Петербурга. Его болезненное лицо с длинными седыми усами, пристальный взгляд его больших серых глаз скрывали что-то волчье". Петербургское общество назвало Дубельта "le general Double" - генералом с двойным лицом. Этот генерал допускал странные для Третьего отделения выходки. Так, он принял за правило награждать агентов всегда одной и той же суммой - 30 рублями. В связи с этим он обычно шутил перед знакомыми: "Это в память о 30 сребрениках!" Этот генерал однажды сказал, что не знает в своих обширных лесных угодьях такого дерева, на котором можно бы было повесить Герцена. * * * Третье отделение немыслимо без его тайных "литературных" шпионов. Но среди многочисленной своры доносчиков есть одно имя, которое стоит как-то особняком. И до сегодняшнего дня, как имя библейского Иуды произносится с отвращением, так и имя этого шпиона произносится среди русских людей с тем же чувством. Это - Фаддей Венедиктович Булгарин. Почти четыре десятилетия литературной жизни в России связано с этим именем. Каждый, кто изучает эпоху Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Белинского, встречает имя Булгарина. Пожалуй, нет ни одной автобиографии, воспоминаний, литературного исследования того времени, в которых не упоминался бы и Булгарин. |
|
|