"Бригита Йосифова. Декабристы (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автора

Булгарине.
- Мы Булгарину не могли доверять, - сказал царю один из руководителей
восстания, - он ведь поляк, и дело России ему чуждо. Греча же мы не
стремились вовлекать. Он не разделял наше положение и сразу бы раструбил о
нашей тайне.

* * *

Единственная частная ежедневная газета - "Северная пчела" -
действительно была журналистским созданием Булгарина. В руках Булгарина и
его помощника Греча находилось исключительное право ежедневно информировать
общественность о том, о чем они считали нужным. "Северная пчела" печатала
статьи и комментарии по международным событиям, автором которых выступал
служащий Третьего отделения Фок. Критиковать, оспаривать или опровергать
такие статьи было строго запрещено, ибо они отражали официальную точку
зрения. Сохранились документы и материалы, которые свидетельствуют, что
редакция получала от Третьего отделения деньги на "редакционные расходы".
Булгарин внес и один совершенно "новый" элемент в свою "редакционную"
деятельность - по части взяток. В газете расхваливались или охаивались те
или иные товары, магазины, фабрики и даже рестораны! Булгарин придумал ряд
приемов, наносивших убыток упрямым торговцам и фабрикантам, которые
отказывались давать ему взятки, - охаиванием их товаров, высмеиванием их
магазинов...
Приехавший из Москвы в Петербург Белинский удивленно воскликнул: "Какой
мир! Открыто берут взятки!"
Пушкин тонко съязвил над "Северной пчелой", назвав ее редакторов
"грачами-разбойниками". Греч и Булгарин думали только об одном - о деньгах!
Личный "доход" каждого из них достигал внушительной цифры - 24 тысяч рублей
в год. Это была весьма значительная в то время сумма.
В архивах Третьего отделения хранится любопытное письмо Булгарина.
Узнав, что генерал Дубельт стал первым помощником Бенкендорфа, Булгарин ему
тут же написал: "В одном обществе я говорил о Вас, где, между прочим,
присутствовало три генерал-адъютанта... О Вас говорил с таким чувством, что
один из старых острословов назвал меня Фаддеем Дубельтовичем. Я не умею быть
привязанным наполовину - и или молчу, или порицаю, а когда сам убежден
сердцем, то и хвалю от сердца!"
В адрес Булгарина сыплются эпиграммы, открытые осуждения,
распространяются недвусмысленные записки, в которых честные литераторы
открыто говорят о его предательстве. Даже в "Ведомостях Санкт-Петербургской
полиции" публиковалась плохо завуалированная реклама, в которой использованы
были заглавия книг Булгарина с более чем прозрачной подписью: "От сына
"Ваньки-Каина" ".
Булгарин взбешен. Он пишет длинное "опровержение" в Третье отделение и
настаивает на заступничестве. "Что касается пародии с объявлением об издании
моих сочинений, - писал Булгарин, - то, первое, благопристойность и уважение
к общественной нравственности требуют запрещения печатания "Ванька-Каин" и,
второе, сочетание имен Ивана и Каина с заглавиями моих сочинений
представляется явной обидой для чести гражданина. За границей против меня
публикуют пасквили. Они исполнены открыто якобинскими идеями и оскорблениями
против правительства. Против меня пишут всякие гнусности в "Отечественных