"Джек Йовил. Дракенфелс ("Warhammer: Вампир Женевьева" #1) " - читать интересную книгу автора

когти.
Женевьева встала поудобнее, развернулась лицом к стене и выбросила ногу
в ботинке, метя повыше, стараясь угодить в трещину. Горгулью отбросило
прочь, и она раскололась. Верхняя часть ее туловища соскользнула с нижней и
разбилась. На полу осталась лежать груда неподвижных камней.
Они пробивали себе путь среди чудовищ, убивая их, когда удавалось, и
продвинулись, в конце концов, через открытую дверь в заброшенный зал, где к
обеду был накрыт огромный стол. Еда давным-давно истлела в прах. Так же как
и едоки, чьи иссохшие кости осыпались в креслах среди остатков пышных
нарядов. Зато здесь было довольно места для хорошей драки, и меч Руди открыл
счет. Горгульи падали.
Главарь разбойников встал в дверях, вращая меч вокруг себя, и твари
разлетались на кусочки. Наконец он с рыком пнул дверь, сшибив ею последнего
врага. Вейдт и Освальд подтащили тяжелые кресла, которыми можно было
подпереть деревянную дверь. Они благоразумно забаррикадировались в обеденном
зале мертвецов.
Женевьева взялась за свою больную руку и попыталась вернуть кости на
место. Она ухитрилась вправить суставы пальцев. Рана ее слегка кровоточила,
и она принялась снова зализывать ее. Оставалось надеяться, что внутри не
осталось никаких серебряных осколков. Это могло вызвать гангрену, и пришлось
бы ампутировать кисть или всю руку. Пройдет не одна сотня лет, пока она
сумеет вырастить новую. Шанданьяк на протяжении жизни целого поколения
отращивал ухо, отрезанное чересчур рьяным жрецом старой веры.
Она оглядела себя. Ее брюки, башмаки и куртка были грязны и от них
исходил такой смрад, словно она ползала по чумным ямам. Другие выглядели не
лучше, хотя Освальд нес свою грязь и лохмотья так, будто это были налущенные
шелка. А Вейдт никогда и не выглядел иначе; единственное, что оставалось
чистым из его вещей, - это оружие.
- Что здесь случилось? - спросил Руди.
- Отравленный пир, - пояснил Освальд. - Одна из наихудших историй о
Дракенфелсе. Он явился один, на коленях, ко двору Императора почти шесть
столетий назад и сказал, что готов понести кару за свои грехи. Он выплатил
щедрые компенсации всем своим еще живым жертвам и молил о прощении на
могилах остальных. Он отказался от зла и поклялся в верности богам, которых
прежде проклинал. Он поклялся в верности Империи. Все были убеждены, что он
изменился. За десять тысяч лет всякий мог бы раскаяться, мог бы захотеть
очистить свое сердце. То есть всякий человек. Он пригласил Императора
Каролуса и весь его двор сюда, чтобы отпраздновать начало своей новой жизни,
и объявил, что Дракенфелс всегда будет открыт как приют для убогих.
Некоторые из советников убеждали Каролуса не принимать приглашение на пир,
но Император был добрым человеком и слишком молодым, чтобы помнить худшие
деяния Дракенфелса. Все они прибыли сюда - Император, и Императрица Ирина,
их дети, и весь их двор. Мой собственный предок, Шлихтер фон Кёнигсвальд,
сидел среди них...
Они взглянули на валяющиеся останки и увидели драгоценности, лежащие
под слоями паутины. У оскалившегося черепа в глазницах были рубины и сетка
из оправленных в серебро жемчугов, сапфиров и бриллиантов на голых ребрах.
Женевьева сняла с треснувшего черепа потускневший золотой венец.
- Древняя корона. - Руди алчно сверкнул глазами. - Она бесценна.
- Мы вернем ее, мой стоящий вне закона друг, - сказал Освальд. - Тебе