"Джек Йовил. Дракенфелс ("Warhammer: Вампир Женевьева" #1) " - читать интересную книгу автора

императорской семьей, Клементина сбежала и нашла утешение в простой
монашеской жизни.
Сестры Шаллии посвящали себя целительству и милосердию. Некоторые шли в
мир и становились врачами общей практики, многие тяжко трудились в больницах
Старого Света, а считаные единицы выбирали служение в хосписах. Здесь
принимали неизлечимых, умирающих и тех, от кого отказались близкие. А в
Большом Хосписе во Фредерхейме, в двадцати милях от Альтдорфа, содержались
душевнобольные. В прошлом эти стены давали приют двум императорам, пяти
полководцам, семи наследникам домов выборщиков, множеству поэтов и
бессчетному количеству ничем не приметных граждан. Безумие может вселиться в
каждого, и сестрам предписывалось с одинаковой заботой относиться ко всем
пациентам.
Безумная подопечная Клементины не могла вспомнить свое имя - в
документах хосписа она значилась как Эржбет, - но знала, что была
танцовщицей. Порой она удивляла других пациентов, танцуя с изяществом и
выразительностью, столь не вязавшимися с ее растрепанными, спутанными
волосами и лицом в глубоких морщинах. В другое время она начинала вслух
повторять длинный список имен. Клементина не понимала, что означает это
долгое перечисление, и как посвятившая себя ордену, устав которого
предписывал никогда не отнимать любую разумную жизнь, пришла бы в ужас,
узнав, что ее пациентка называет имена всех тех, кого она убила.
За содержание Эржбет хоспис получал щедрые пожертвования. Особа по
фамилии Дьедонне, ни разу не навестившая ее, распорядилась, чтобы банкирский
дом Мандрагоры переводил хоспису сто крон в год, покуда на его попечении
находится танцовщица. И одна из первых семей Альтдорфа также принимала
участие в ее судьбе. Кем бы ни была Эржбет, у нее имелись некие влиятельные
друзья. Клементина строила догадки, не является ли она потерявшей рассудок
дочерью знатного человека, который стыдится в этом признаться? Но, с другой
стороны, единственным, кто регулярно навещал ее, был невероятно толстый и
уродливый старик, провонявший джином и явно не имеющий представления о
высшем свете. Для сестры не так важно было, кем была пациентка, как то, кем
могла бы быть.
Теперь, это пришлось признать даже Клементине, Эржбет, скорее всего,
никогда уже не будет кем бы то ни было. За эти годы она полностью ушла в
себя. Все время, что она проводила на залитом солнцем четырехугольном дворе
хосписа, она просто глядела в пустоту, не видя ни сестер, ни других
пациентов. Она никогда не шила и не рисовала. Читать она не могла или не
хотела. И уже больше года не танцевала. Даже кошмары перестали ей сниться.
Большинство жриц считали спокойствие знаком милосердного исцеления, но
сестра Клементина знала, что это не так. Она быстро угасала. Теперь это была
удобная пациентка, не то что некоторые буйные, с которыми приходилось иметь
дело ордену, но она погрузилась в царящую внутри нее тьму куда глубже, чем в
момент поступления в хоспис.
Буйные - кусающиеся, царапающиеся, брыкающиеся, вопящие и
сопротивляющиеся - отнимали все внимание сестер, в то время как Эржбет
сидела тихо и ничего не говорила. Сестра Клементина пыталась установить с
ней контакт и старалась каждый день не меньше часа разговаривать с
пациенткой. Она задавала вопросы, остававшиеся без ответа, рассказывала
женщине о себе и затрагивала общие темы. У нее ни разу не было ощущения, что
Эржбет слышит ее, но она знала, что должна пытаться. Порой она признавалась