"Короли и Звездочеты" - читать интересную книгу автора (Туулли Лана Борисовна)IV. ХОД КОТОМ В компьютерной лаборатории, приписанной к царству физиков, куда Саша прошел сразу же, как вернулся из клиники, оставив Леночку и Галю на попечение Журчакова (тот пришел проведать невесту) во всю кипела работа. Кубин рассеянно крутил карандаш - которым не пользовался в принципе, а держал для того, чтобы было что ломать в минуты душевных сомнений; Зиманович сосредоточенно изучал ряды цифр на мониторе. - Лёня. Кирилл. Пожалуйста, выручите, - попросил Саша. - Чего тебе, ксеноист-теоретик? - лениво отозвался Кубин. - Мне нужно Игоря Волидарова найти. У вас ведь есть доступ к камерам слежения по всему Объекту, может, посмотрите, где он может быть… - Слышь, - объяснил нахальный Кубин задумавшемуся Зимановичу: - Наш Глюнов хочет, чтобы мы бросили свои физические опыты, отключили половину приборов и за здорово живешь «поискали» - это слово Кубин произнес через губу, с невыразимым отвращением, - какого-то Волидарова. - Нет, правда, - не сдавался Сашка. - Ведь где-то он должен быть? Два дня назад ушел в горы - не знаю, как вас, а меня смущает мысль, что Волков и его охотники не всех волков в округе перестреляли. Представьте, что вечером вы выйдете к ограде покурить-помечтать, задумаетесь, а из зарослей лебеды на вас будут смотреть алчные золотые глаза, и кто-то голодный будет облизывать, глядя на вашу шею, острые клыки. Жадно втягивать ваш запах и капать на землю голодной слюной, и выжидать, подбираясь ближе и ближе… осторожно, на согнутых лапах, отбросив напряженный хвост назад, пружиня, убрав когти, подбираться на расстояние прыжка… и вот, когда добыча отвернется, кто-то соберется в тугой ком мышц и бросится, метя вам в плечи и шею, и рванет вас на части когтями и клыками, наполняя ненасытную пасть вашей сладкой плотью и горячей кровью… К концу монолога Саша понял, что совершил маленькое чудо: Кубин и Зиманович - Ну ты это… блин, - наконец, высказался Кубин, - Ты этому, что ли, в универе своем учился? Творец-реконструктор, блин! Только не говори, какие страшилки ты сочинял, стараясь отмазаться на очередной пересдаче! Блин! Меня чуть не вывернуло! Блин! Ты слышал эту оду кровопийству, Кир? - повернулся Кубин к Зимановичу. - Я понял, как Глюнову достался красный диплом - он научно доказал, что вампиры существуют!!! Зиманович поморщился, выдавая свое отношение к плоским шуткам напарника, отвернулся к машине и принялся набирать коды команд. - Между прочим, - оскорбился Саша, - Я как-то раз на заседаниях нашего научного кружка делал доклад, доказывая принципиальную невозможность существования вампиризма, по крайней мере, как эволюционной вариации хомо сапиенса. Понимаете, в процессе жизнедеятельности каждого живого существа расходуется определенное количество энергии, а значит, количество пищи, потребляемое для ее восстановления… - Оооооо… - простонал Кубин, демонстративно закатывая глазки и примериваясь, как удобнее упасть со стула в обморок, - Только не надо своей ботаники! - Зоологии, - поправил Саша, напряженно вглядываясь в результаты, которые выводились на экран компьютера Зимановича. - Но не важно. Что ты ищешь? - На Объекте Волидарова нет, - ответил Зиманович, наскоро прокрутив виды коридоров и лабораторий, заполненных биологической, механической, физической, химической и прочей всячиной. - Проверим рядом. Картинки мелькали так быстро, что Глюнов не успевал рассмотреть подробности: щелчок по клавишам - и виден черно-белый снимок Объекта и прилегающего куска степи; еще чуть тренькания по клавиатуре - на экране восемь разных секторов Объекта, снятых расположенными на ограждении камерами. - Ничего не понимаю, - признался Саша. Но Зиманович, вместо того, чтобы объяснить, только продолжил соло на клавиатуре компьютера. Объект, снимок сверху, Объект, снимок на фоне гор, горы, снимок со стороны Объекта, степь… другая степь… снова степь… - Увеличь изображение, - хмуро посоветовал Кубин. Зиманович согласно кивнул, но лучше не стало - да, снимок черно-белой полыни, конечно, хорош, но ведь не полынь мы ищем… - А вот это, Лёня, - не удержался от колкости Саша. - и есть ботаника, если ты не знаком. - Гы-гы-гы, как смешно, - отмахнулся Кубин. Сел за свое рабочее место, сосредоточился и выдал - после введенных им команд компьютер убрал черно-белые снимки Объекта и вывел цветные схемы. - Полюбуйся, - с гордостью предложил Кубин. - Вот мы все в инфра-красном ракурсе. Вот Объект… - Тетя Люда, - узнал Глюнов объемистую повариху в ярко-желтом пятне, перемещающемся от серого прямоугольника общаги к серому квадрату столовки. - Вот наши «волчата», девять штук, - показал Кубин на область спортплощадки. - Остальных не видно, должно быть, часть патрулирует, а часть отдыхает за бетонными стенами… Так, теперь уходим за ограду. А это что за напасть? Все трое сосредоточенно вгляделись в ярко-лиловое- такого просто не может быть! - пятно среднего размера, крадущееся в сторону столовки. Зиманович тут же включил изображение с камер. - Ничего не понимаю, - пробормотал Кубин. - Это ж твой котяра черно-белый! Нет, а почему он лиловый? Ты какие с бедным животным эксперименты проводишь, Глюнов? Нет, о голубых котах я слышал, моя хорошая знакомая, когда с мужем из-за меня разводилась, нарочно такого завела, чтоб муж понял, как она его не любит, но чтобы лиловый? Это ж какой он у тебя ориентации?… - Может, комп сбоит? - дипломатично ушел от ответа Саша. - Не отвлекайся, Лёнчик, мы же Игоря ищем. - Какой, к чертям, Игорь, когда твой кот издевается над современной компьютерной техникой? - возмутился Кубин, но Зиманович уже вывел на экран какое-то суперсложное изображение. Саша успел увидеть, как топографический снимок Объекта меняет масштаб, становясь все меньше и меньше, успел заметить разграфленные белыми линиями окрестности лесопосадку, кусок степи, клинику Лукина, горы… После чего экран мигнул и сделался черным. И экраны всех прочих работающих компьютеров, которых в помещении хватало, как по команде, вдруг сделали посреди себя белую линию - этакое жидкокристаллическое харакири - и сдохли. - Не понял… - пробормотал Кубин. В этот момент он был донельзя похож на шамана, проводящего странный ритуал: сосредоточенно-одухотворенное выражение круглого лица, сверкающие недоумением глаза, вздыбленные порывом непонимания вихры и замершие над клавиатурой руки. - Не понял! Вместо ответа Кирилл - всегда уравновешенный и флегматичный Кирилл Зиманович, сэнээс, кандидат, начальник подразделения и вообще хороший, надежный человек, способный поддерживать атмосферу научного сотрудничества и веру в Истину, окажись он на Марсе или при дворе князя Красно Солнышко, - этот спокойный, отрешенный от всего земного интеллигент вдруг начал орать матом на скромно замолчавшую машинерию. - Что это с ним? - шепотом уточнил Саша у Кубина. - О господи… - пробормотал тот в ответ. - Ты, Сашк, иди к себе. Ему под горячую руку лучше не попадаться… Ты иди, я потом позвоню. если не получится отладить Систему, я с тобой пойду уговаривать Волкова искать Игоря. А может, он все-таки не пропал, а к Курезадовской дочке намылился? Она хороша, зараза, хотя по виду родителей такое предположить трудно. Ой, чего это я всё о дочках, о Курезадове? У нас же Система полетела. Срочно на прием к Лукину, - все также шепотом велел себе Кубин, забывая о Саше и включаясь в дело своего компаньона и напарника: Зиманович, бешено сверкая глазами, отдирал корпуса системных блоков и вырывал с корнем платы и соединительные провода, мало интересуясь последствиями. - Срочно к психиатру… Саша посмотрел, как громят компьютерную два технических гения и, от греха подальше, пошел к себе. Пройдя мимо металлической дурынды-»коллайдера» и вернувшись в ставший привычным за минувший год кабинет 101 корпуса А, Саша мельком посмотрел на монитор собственного компа - тот то выключался, то снова показывал кусок так и не завершенного реферата, посвященного философской проблеме телепортации. Работать было невозможно, в голову лезли бестолковые мысли о Гале с серыми орлиными крыльями за спиной, о Лукине, склонившимся над золотисто-лиловым шахматным полем, о тете Люде - та обещала, что сегодня на ужин сделает сырники с изюмом… День подходил к концу, приближалась ночь - Сашка мельком подумал, успел ли тот ролевик, ну, тот, что в кружевном жабо и бесподобно достоверно вошедший в роль магичествующего эльфа, добраться до фермы Курезадова? Из раскрытого окна донесся далекий, протяжный волчий вой… и тут же смолк, будто испугался. Пару минут спустя в окно, громыхая когтями по жестяному карнизу, вскарабкался Черно-Белый Кот. - Мммрряяя… - утробно рыкнул он. Уселся на подоконнике, обернул лапы хвостом и демонстративно принялся начищать усы: - Сфсфсфсфсфс… - Сейчас пойдем ужинать, - пообещал Саша. Поднял трубку телефона… А, чем черт не шутит, вдруг озарила его догадка, и он набрал номер сотового Игоря Волидарова, мысленно представляя его самого - долговязого, светловолосого, с немного кислой самодовольной физиономией вечного отличника. В памяти вдруг шевельнулся и другой образ, подсмотренный в странном навязчивом сне - тот же Игорь, но перепачканный брызгами собственной крови, в белом халате, на котором четкими черными полосами обозначились следы когтей… Прочь, прочь ненужные мысли! В трубке раздались гудки. Долгие. Досчитав до шестого, Саша собрался положить трубку, но тут вдруг в глубине телефона что-то щелкнуло - будто сломалась высохшая под знойным солнцем старая кость. - Игорь? Игорь, это ты? - закричал Глюнов. - Игорь, ответь… Игорь, ты слышишь? Игорь, тебя Галя ищет! Игорь, где ты? Игорь? Вместо ответа из обыкновенного пластмассового аппарата потянуло чем-то странным - у этого «чего-то» был противный запах тления, пыли и сгоревшей шерсти; невесомая дымка выползла из черных пластиковых прорезей и потянулась к Сашке, к его сверкающим очкам и тощему затылку, проглядывающему под белым халатом, потянулась и развернулась серым саваном, собираясь укрыть, наползти, окутать прозрачным призрачным облаком, перечеркнутым неровными следами когтистой лапы… Окутать… закрыть… спрятать от тревог… успокоить… Согреться, протянув бестелесную призрачную руку к огню чужой души… забрать часть ее, чтобы… - Яуяуяуяяяяяяя!!! - закричал Кот, вздыбливая шерсть, выгибая спину и сверкая страшными глазами - круглыми, как две полные луны. От неожиданности Сашка выронил трубку. Наваждение ушло. C пятой попытки Сашка трясущимися руками пристроил трубку на аппарат, потом, чтобы успокоиться, почесал Кота за ушами. Фу ты, нечисть… Привидится же… Прав Кубин - с такими нервишками и фантазиями только и остается, что бежать прямиком к психиатру. Бедный Евгений Аристархович! Это ж сколько ему работы прибавилось за последние дни! Кот скривил загадочную кошачью морду, метнул пышным хвостом и гордо направился к выходу. эй, хозяин, ты что-то там говорил про ужин… На этот раз ужинали при свечах. В полном смысле этого слова. Романтичнее - учитывая попытки Сытягина изобразить музыкальное сопровождение - некуда. Освещение вырубило, когда тетя Люда только-только приступила к раздаче сырников - ароматных, румяных, с темными изюминами и в белой пене свеженькой сметанки, - хорошо еще, что летом вечера долгие и светлые. Петренко побежала за свечами, после чего пространно объясняла, для чего нужны ароматические витые свечечки все в сердечках и ангелочках - ни за что не поверите, оказывается, для поправки здоровья и профилактики бронхиальных осложнений. Вокруг оранжевых огоньков кружила хороводы мошкара, Кот урчал, жадно поглощая угощение - каждый раз, переступая порог общепитского блока, Черно-Белый натягивал на себя личину «Флаффи», снова и снова делая умилительную морду, полную показного благочестия и послушания; вследствие чего тетя Люда разрешала ему кормиться на столе, чуть ли не из одной тарелки с Глюновым. Впрочем, у Саши была и другая версия - что это ему повариха разрешает питаться за тем же столом, что и Черно-Белому. По корпусам А и Б бодрым слоновьим спринтом носились бригады техников, разыскивая причину обесточивания Объекта. В столовую ненадолго забежал Кубин - забрать термосы с кофе и пакеты с бутербродами на всю компанию, - матом объяснил, что Системе приходится чрезвычайно трудно, что Зиманович пошел в разнос, оставил тонкости и теперь программирует с помощью кувалды, что, наверное, виноват вирус, но свой, Системный, не может быть, чтобы «с воли» что-то в их родную Сеточку заползло… Может, конечно, опять случилась какая-то нелепость, типа, нажал кто-то последовательность или команду, которую ни в коем случае нажимать нельзя было, - прибавил Кубин, очень нехорошо присматриваясь к Черно-Белому Коту, - но Зиманович разберется самостоятельно, и только шутнику, сколько бы у него ног, усов или хвостов ни было изначально, придется очень туго… Черно-Белый Кот изобразил полнейшую невинность - что было нелегко, учитывая, что в сметане из тарелки Саши он измазался по уши, - жалобно мявкнул в свое оправдание, спрыгнул со стола и ушел к Петренко. Вот подхалим, - подумал Сашка, - и после этого не верь в разум кошек! ведь никому из людей и в голову не придет заслужить психологические бонусы у секретарши начальника, совмещая выражения бесконечного восхищения с одновременным умащиванием сметаной конечностей объекта подхалимажа… «Штабс-капитан» Волков появился в столовой поздно, когда ужин при свечах уже заканчивался. Тетя Люда командовала дежурными, убирающими со столов пустую посуду; жилистый, мосластый Сытягин, устроившись в углу, рядом с молчащим «гробырьком», терзал гитару, напевая что-то борзым, хриплым голосом, Ноздрянин и Хвостов резались в «дурачка», а Саша листал старые журналы в поисках нерешенных шахматных задач. Волков твердым, решительным голосом попросил тишины и всеобщего внимания. После чего коротко, по-деловому, объяснил, что, в связи с непонятными событиями, которые техниками обозначаются как «профилактический сбой в Системе», команда охранников заступает на дополнительные дежурства согласно ранее утвержденному пункту внутреннего распорядка. Вы, Глюнов, - повернулся в конце речи Волков к Саше, - чего здесь сидите? Вас Монфиев давно ищет. И Анну Никаноровну тоже… Пока бежали от общепитского блока к корпусу А, Петренко поведала Саше, что, должно быть, техникам не миновать большого разноса. В прошлый раз, когда у них вот так глобально коротнуло - в прошлом году, и до этого авралы случались неоднократно - так вот, в прошлом году после аварии Системы приезжал сам академик Сабунин, ходил по Объекту с умным видом, и, весь из себя важный и благоухающий самым дорогим коньяком из запасов Курезадова-отца, раздавал Ценные Указания. Выдал, указания не сработали, Сабунин отведал шашлыка Курезадова-сына, повелел работать лучше и веселее, на чем и уехал. А Объект покряхтел, пострадал, да сам собой потом перенастроился. Не боись, Глюнов, - утешала оптимистичная Петренко, - если что-то в физических лабораториях рванет - то ты и испугаться не успеешь, как окажешься на небесах… И встретит тебя там Курезадов- дух святой, - мысленно прибавил Саша, - и угостит коньяком и шашлыком. Мысль была настолько кощунственна, что просто не могла сбыться; вследствие чего Саша парадоксальным образом успокоился, обесточил вверенные ему кабинеты и принялся устраиваться на ночь - дежурить у переносной рации, готовиться доводить до адресатов указания господина Монфиева и просто сторожить подотчетную технику, чтобы лишнего не начудила… В окне кабинета 109, где Саша и Кот заняли диван, виднелась кружевная арматура последнего изобретения сабунинских научных чад, время от времени поскрипывая на ветру и вспыхивая голубыми и розовато-лиловыми искорками, когда техники пускали пробные токи по электрической цепи Объекта. Спокойная деловая обстановка наводила скуку, Кот уютно мурлыкал, свернувшись калачиком в ногах, шахматный этюд, который Саша пытался воспроизвести по памяти, рисуя в тетрадке клетчатые схемы, никак не хотел вспоминаться… Конь, там вся партия строится на ходе конем. Хорошая фигура конь - может, и не самая сильная, но стоит двух, а то и трех пешек, от которых толку - что с козла молока. Конь - фигура резвая, проворная, мобильная, способная бить из-за угла, с наскоку… И Саше вспомнился «рыцарь» из шахматного набора Евгения Аристарховича - ведь только сегодня после полудня играли, а кажется, что прошла с тех пор четверть жизни… Сашка зевнул, потер уставшие глаза, собираясь покемарить полчасика, но красота маленькой деревянной фигурки манила, не хотела отпускать - и вот Саша сонно всхрапнул, положив на грудь разрисованную тетрадку, и во сне увидел, какой шахматный конь у доктора Лукина замечательный. Светло-золотистый лак вытерся на острых гранях «доспехов», и потому кажется, что рыцарь провел в путешествии не один год, пообтрепался в походах, набрался ненужных слов, научился презрительно сплевывать через неровный ряд верхних зубов и сверлить грозным глазом тех, кто рад пресмыкаться перед ним и его верным боевым товарищем… Конь Кот заворочался, засуетился, вывернулся из-под пятки и прошелся по Глюнову, выискивая более удобное местечко для сна. Сашка спросонок вслушался - вроде бы тихо, никто по кабинетам не ходит, даже переругиваний техников с языкатым Кубиным не слышно, - и снова погрузился в такое красивое, пахнущее старым деревом и светло-золотистым лаком сновидение. - - Кетчуп! - завопил кто-то, клацая дверью холодильника. От резкой смены режима и эмоционального фона сообщения Сашку подбросило, и, не обращая внимания на когти недовольного встряской ЧБК, он вскочил с дивана, стряхивая сон и пытаясь понять, где находится его собственное помятое домашним, вернее, объектным питомцем, тело. Сновидение было столь явственным, что Сашка со страхом и ужасом вылупился на собственные ладони, ожидая увидеть на них следы засохшей крови. Нет, этого не может быть, не может… Так, продавленный диван… два стола… окно нараспашку…рация… горит настольная лампа… мигающий монитор… что, Система отремонтировалась и вернула электричество людям?… Сейчас найдем Кубина или Зимановича, спросим… Если пошлют - значит, Система еще глючит, а ответят - значит, жив останусь… Нет, не пойду я никуда, мне бы вспомнить, где я уже оказался… монитор… стол… блин, во всех кабинетах корпуса А есть и мониторы, и столы… принтер есть? нет принтера, значит, это не кабинет 101, а… - Салями! - закричал кто-то в коридоре - так кричат маньяки-садоводы, увидевшие объявление о пуске нового рейса троллейбуса в их отдаленное товарищество. - О боже, здесь еще и буженина имеется! Так. Между прочим, чей это глас среди ночного пустого Объекта раздается? А вот звук хлопающей двери личного холодильника господина Монфиева, к которому имел доступ только Большой Начальник, Курезадов и несравненная Петренко, Глюнов за год прекрасно выучил. Саша вооружился длинной деревянной линейкой и пошел разбираться. В темном-темном здании, в темной-темной комнате в конце темного-темного коридора, у большого белого холодильника прыгал большой, солидный, очень лохматый огненно-рыжий человек в белом халате, из-под которого проглядывали замусоленные джинсы и такая же заслуженная рубашка. Человек время от времени нырял внутрь холодильника и с воплями - «Салатик! О боже, свежий салат! Укропчик! Мартини! Оливки! Буженина! Хлебушек! САЛО!!!» выскакивал обратно. То, что было названо - листочек, веточка, кусочек или глоточек - мгновенно отправлялось в ненасытную пасть человека. А он подпрыгивал, причмокивал от удовольствия, щурился на лампочку, горящую в холодильном нутре и снова нырял, чтобы… - Клубниченька! Родная моя! - закричал рыжий. - Где тут сливочки к моей клубниченьке? Да как же Петренко недосмотрела…а, вот… Сливки! Клубника!!! Обжора вытащил из холодильника огромную стеклянную миску с отборной клубникой, которую только вчера вечером, за час до фокусов Системы, доставили от Курезадова. С наслаждением и знанием дела залил кроваво-красные ягоды из баллончика со взбитыми сливками, плотоядно облизнулся, сведя от предвкушения восторга глаза к переносице, захохотал голосом мультяшного злодея, толкнул дверцу холодильника, закрывая… и оказался нос к носу с Сашей. - Ты кто? - перепугался обжора, чуть не выронив краденое угощение. - Глюнов. Саша, - представился лаборант. - Я новый аспирант Яна Витальевича. Здравствуйте, Юрий Андреевич. - Ты меня знаешь? - поразился доктор Теплаков. - Откуда? мы что, встречались?! Когда?! Где?! Страх и недоверие так активно сотрясали знаменитого на весь Объект исследователя феноменологии социоэкологоизоляции, что сливки, заливавшие клубнику, имели шанс взбиться по-новой. Саша поспешил успокоить Теплакова: - К сожалению, мы с вами еще не виделись. Но я отсылал вашу статью - помните, три месяца назад вы для «Вестника Академии Наук» пересылали по электронной почте? И запомнил вас по фотографии. «А также по описанию Петренко,» - мысленно добавил Глюнов. - «Действительно, второго такого рыжего поискать». - По фотографии, говоришь? - с подозрением покосился на Сашу лохматый взъерошенный Теплаков. - А ты, часом, не шпион? - Я? - удивился Саша. - Нет. Что вы… Юрий Андреевич, задумавшись, принялся жадно поедать клубнику, плюясь плодоножками и облизываясь сливками, не сводя с Саши взгляда, пропитанного паранойей. - А что ты тут делаешь посреди ночи?! - вдруг заорал Теплаков, когда клубника подошла к концу. - Да ничего… - опешил Глюнов. и попытался завести легкую непринужденную беседу: - А как ваш эксперимент с экологической социоизоляцией, Юрий Андреевич? Вы что, его уже прекратили! - Счаз, ага, прекратим мы его… - буркнул Теплаков, закидывая пустую миску обратно в холодильник, и начиная набивать карманы халата свертками с деликатесами. Одновременно он попытался придать своей румяной, ядреной физиономии сказочного Иванушки-дурачка вид торжественный и глубокомысленный: - Жизнь коротка, - изрек, наконец, ученый, положа салями на сердце. - Но эксперимент вечен. После чего решительно засунул палку колбасы и початую бутылку с мартини за ремень джинсов. - Простите, что вмешиваюсь, Юрий Андреевич, - робко возразил Саша. - Но если ваш эксперимент до сих пор продолжается - почему вы здесь? Разве вы не должны быть там, у себя, в бункере?… - А где я, по-твоему, сейчас нахожусь? - визгливо закричал Теплаков. - Где? - На Научно-Исследовательском Объекте 65/113, - вежливо объяснил Глюнов, осторожно отступая в сторонку - вид у рыжего был абсолютно дикий. - Да ты, брат, пьян, - сочувствующе поведал Юрий Андреевич Саше. - Я - сижу у себя в бункере. А вот как ты к нам забрался - это другой вопрос. - Вы что-то путаете, - отступил еще дальше Саша. - И я не пьян. - Тогда давай, выпьем! - деловито предложил Теплаков, перестав издеваться над холодильником и проходя к большому, отделанному деревянными панелями по моде пятидесятилетней давности, лифту. На памяти Саши лифт не использовался - был неисправен, но по слухам, которые сообщила все та же Петренко, должен связывать кабинет Большого Начальства с самими глубокими ярусами Объекта. Оказывается, эта информация была чистой воды «липой», в чем Саша и убедился: Теплаков уверенно стукнул кулаком по кодовому замку, дверцы распахнулись и продемонстрировали впечатляющий запас алкогольно-ликерной продукции. От ярких этикеток зарябило в глазах, а совокупное количество звездочек явно было способно вдвое усилить сияние Млечного Пути. - Нету меня на Объекте 65/113, - весомо повторил Теплаков, выбирая бутылку посолиднее и ей свинчивая крышку. - Нету, понял? Ну, за знакомство! - и одним богатырским глотком влил в себя четверть емкости. «А ведь он пьян», - дошло до Саши. «Так, в каком параграфе внутреннего распорядка говорится о действиях при встрече с пьяным начальством? И почему я невнимательно слушал откровения Догонюзайца и Ноздрянина - они ведь постоянно, если верить слухам в исполнении Петренко, попадают именно в такие ситуёвины…» - Я сижу у себя в бункере, - сыто рыгнув, повторил объяснения Теплаков, беспечно отправляя пустую бутылку в угол. - Номер которого только черт и знает; снимаю показатели с датчиков, опыляю,… ее мать, рассаду первого поколения замкнутого цикла, фиксирую расход кислорода в помещении, приход углекислоты и азотных удобрений, - Юрий Андреевич сделал паузу, чтоб отправить в рот огромный кусок сыра с плесенью. Прожевал. Продолжил: - Страдаю от безответной любви к блондинке с обложки августовского номера и играю в преферанс на щелбаны с двумя другими идиотами, которые занимаются тем же самым. Так что, - Теплаков откупорил вторую бутылку, причастился сам и протянул остальное Саше. - Меня тут нет. Я не здесь. Не здесь - я. И здесь - не я. Саша выпил глоток и с благодарностью принял кусок пирога из монфиевского холодильника. Хорошо пошло. - Понял? - уточнил Теплаков. - Понять-то понял, - кивнул Саша, послушно соглашаясь сделать второй глоток. - Только зачем вы холодильник Монфиева разорили, раз вас тут не было? Вопрос был сложный, и оба ученых сосредоточенно задумались, передавая бутылку и остатки пирога друг другу. - А мне почем знать? - наконец, родил идею Теплаков. - Меня ж тут не было. Значит, не я угостился от щедрот Курезадова… И вообще, - важно подытожил логические постулаты ученый. - Я тебе снюсь. Пошатнулся и чуть не рухнул на пол. Сашка подхватил Теплакова и бережно повел в кабинет. Усадил на диван и принялся обмахивать тетрадкой. Так. А все же, что делать с пьяным сотрудником? Может, кого-нибудь вызвать? Волкова? Догонюзайца? Журчакова? Журчакова хотелось вызвать больше всего - увы, он наверняка остался ночевать в клинике, у Леночки. Так, кто же еще может помочь в подобной ситуации? Тетя Люда? В том, что повариха может справиться с чем угодно, конкретно послав всех и пообещав напоить кофе из жареных таракашек, Саша не сомневался. - Ты понимашь… - Теплаков ухватил Сашу за пуговицу халата, - он так и сказал, что нам снится. А мы ведь трезвые - еще ни в одном глазу. А он, значит, палкой своей по сторонам машет - у нас рассада помидорная поперла… как будто сбрендила… Я и говорю, - бессвязно объяснял Юрий Андреевич, не давая Саше вырваться, - Давай нальем! А он - мне выбраться, выбраться ему надо… и такой весь злой, голодный, в кружавчиках… - В кружавчиках? - из вежливости уточнил Саша. - Морда его мне сразу не понравилась, - поведал Теплаков. - Это ж плюнуть хочется. На шее цацки, палка, опять-таки, в руках дурацкая… Мы ему - давай, друган, выпьем, в преферанс сыграем… А он как заорет на нас!… Дурной, совсем дурной… - А что он орал? - отважился спросить Саша, в голове которого, как будто на семинаре у Гугони, зашевелились смутные догадки. - Случайно, не про «Шпацех уэш, саг'лиэ бъяу»? - Во-во! - обрадовался Теплаков. - Ты что, тоже его слышал? А где? Это ты у нас в кладовке шуршал? ты? - тут что-то замкнуло в умной голове, украшенной растрепанной ярко-рыжей шевелюрой; и руки ученого вдруг обрели силу и огромными кулаками сжались в непосредственной близи от лица Саши: - Ты, гад, наши консервы ополовинил? Ты, сволочь пушистая, нашу сгущенку вместе с банками сожрал?!! ты, паразит мышеядный, анисовую рассаду проредил?! А как анисовку без аниса делать, ты подумал?!! От всей широкой души пьяный ученый прокатил вусмерть перепуганного и полузадушенного аспиранта спиной по ближайшим мониторам, лампам и рациям, тряханул несколько раз - халат милосердно разошелся по швам, так что Саша выпал на диван. Попробовал уползти - не тут-то было, Теплаков поднял его за шиворот и принялся, сверкая безумными глазами, громко, бесполезно и обидно лупить несчастного Глюнова свернутой тетрадкой, выговаривая за весь самогон, который пришлось пить просто так, без закуси… Когда от порога кабинета раздалось хитрое, интригующее мяуканье, Саша понял, что кто-то сошел с ума. По крайней мере, Теплаков - точно, а Глюнов будет следующим. Потому что, увидев сидящего на пороге Черно-Белого Кота, Юрий Андреевич выпустил из ослабевших рук аспиранта, нервно сглотнул, торопливо извинился, что прощения просим, в ходе эксперимента малость одичали, живого человека с кошачьим стервецом перепутали, подхватил деревянную линейку, выпавшую из рук перепуганного Глюнова, - и с воплем истинного апача, вышедшего на тропу войны, бросился в погоню за Котом. Кот бросился наутек. Когда счастливая парочка чокнутых пробегала мимо кабинета 103, как по заказу, дверь распахнулась, и появилась недоумевающая Петренко в кружевном прозрачном пеньюаре. - Кружавчики?!! - на секунду притормозил Теплаков. Петренко завизжала и сделала попытку прикрыть руками просвечивающие сквозь розовые кружева прелести. - Простите, - торопливо извинился Саша, пробегая мимо. Его измученная Гринписом совесть требовала попытаться спасти Черно-Белого Кота от страшной расправы. Петренко завизжала еще громче. Позади нее послышался топот, и в коридорчик выскочил романтичный Сытягин, угрожающе потрясая пистолетом и громко требуя предъявить нарушителя периметра, он его тут же пристрелит, чтоб не повадно было. Угроза, возможно, воспринималась бы намного серьезнее, не будь Сытягин одет лишь в юбку Петренко и ее же алую помаду, поцелуйчиками разбегающуюся по всему мускулистому торсу охранника. Не получив от визжащей Петренко точной информации, что же происходит, Сытягин побежал следом за Глюновым, громко топая голыми пятками по бетонному полу корпуса А. Забежав в кабинет Монфиева, Кот рванул на свободу через форточку. Теплаков, с опозданием в четыре секунды, прошел за ним сквозь окно - технично и глубоко интеллектуально предварительно выбив стекло монфиевским креслом, и чуть притормозив на подоконнике, оглушенный врубившейся по всему Объекту сигнализацией. Глюнов бросился следом, с упорством классического невротика стараясь держаться подальше от взбешенного Сытягина, агрессивно размахивающего оружием. Чуть отставая, бежала Петренко, успевшая надеть украшенные розовым пухом домашние туфельки и накинуть на плечи серую камуфляжную куртку Сытягина. Секретарша панически требовала объяснить ей, что происходит. Перепрыгнув через подоконник фирменным прыжком «айда, девчонки, на дискотеку», Сытягин притормозил и выстрелил по спешно улепетывающему Коту. Это было совершенно излишне - звук выстрела растворился в завывании сирены, топоте сбегающихся к плацу «волчат», в грохоте открываемых и захлопываемых дверей, с которым вырывались из недр Объекта техники и прочие работники вспомогательных научных специальностей, громких вопросах тети Люды, немедленно требовавшей объяснить ей, как повлияют ночные беспорядки на работу столовой, воплях Кубина и Волчановского, взаимно обвиняющих друг друга в невозможности наладить нормальную работу… Просвистевшая мимо остроухой кошачьей головы пуля объяснила Черно-Белому всю серьезность намерений ближайшей части человечества, и он рванул, включив свой, животный форсаж, прямиком к таинственному изделию физиков. Вскарабкался по металлической раме, повернулся, чтоб нахально мявкнуть на преследователей, увидел, что Теплаков с маниакальным упорством преследует его, а Сытягин, растягивая узкий подол, добросовестно отрезает пути отхода, залезая с другой стороны… Тут свершилось маленькое профессиональное чудо: должно быть, Зиманович совершил жертвоприношение Системе маленькими танцующими человечками, нарисовав их в нужной последовательности, а может быть, просто, наконец, нашел нужный код. Так или иначе, вдруг вспыхнули в полную энергоемкость фонари, освещавшие Объект по ночам, окна общежития и рабочих кабинетов в корпусе А, к звукам сработавшей сигнализации ненадолго прибавился вой большой сирены, которую обычно включали раз в три месяца, репетируя глобальные учения по противопожарной безопасности… И физический агрегат непонятного назначения, чтоб его, тоже включился. Глюнов догадался по характерному ощущению - будто несется мимо тебя, сквозь тебя и вместе с тобой горячий сухой ветер; а через секунду «коллайдер» взбрыкнул искорками заработавших приборов, потом замелькал огоньками последовательно включающихся команд. Огоньки и искорки притягивались друг к другу, неслись со скоростью ветра - сухого, горячего ветра, порождая пыльную бурю - ураган - огни неслись друг за другом по кругу и сливались в единые сполохи - раскрываясь полярным сиянием - и вдруг… Посреди неправильной окружности, обрисованной железными стояками и свисающими проводами-приборами, завертелся серый плотный туман. Он кружился всё быстрее и быстрее - Глюнов, пораженный до глубины души, мысленно похвалил Кубина за правдивость: действительно, оно вертится… Правда, у висящих в непосредственной близости от эпицентра событий Теплакова и Сытягина - особенно у Сытягина, он ведь был трезвый, - представившееся зрелище заработавшего агрегата положительных эмоций не вызвало. Они дружно заорали и вцепились каждый в свою перекладинку, чтобы не свалиться. Черно-Белый Кот заорал громче, чем два человека вместе взятые, сорвался с высоты железной конструкции и брякнулся вниз. В этот самый момент серое облако тумана расступилось, и глазам пораженных очевидцев открылись горы… Другие горы. Яркие, как будто наступил полдень, а не полночь, залитые солнечным светом поросшие зелеными кустиками, цветочками, благосклонно качающимися под знойным летним ветерком. И огромный синий дракон, парящий над этими самими склонами. Дракон висел неподвижно, застыв, будто нарисованный на книжной обложке - ведь не может огромный ящер вот так, долгие пять… десять… двадцать секунд держаться в воздухе, распластав во всю ширину огромные кожистые крылья, чуть повернув украшенную шипами голову - будто рассматривая то, что сейчас находится перед ним. Он же нас рассматривает! - вдруг дошло до Глюнова. Это на нас, вдруг появившихся из ниоткуда, дракон смотрит любопытным золотым глазом! Кот, который оказался к дракону ближе всех, вдруг заорал дурным голосом - Сашке почудилось мольба «Спяуситеееееее!». Дракон отмер и начал медленно, а потом все быстрее и быстрее поворачивать голову; он взмахнул крыльями, выравнивая полет, еще раз; отвел голову назад, ноздри его задрожали, втягивая воздух, раскрылась и пасть, между огромными темными клыками шевельнулось оранжевое пламя… Поток огня - жгучего и неистового, которым и должен быть драконов огонь, - вырвался из пасти дракона и, расцветая ядерным взрывом, стремительно полетел прямо на застывших людей. Пронзительно завизжали Петренко и тетя Люда. Теплаков молча разжал руки и рухнул вниз с трехметровой высоты, Сытягин, к которому по проводам и креплениям побежали жадные огненные струйки, бросился вниз с оглушительным воплем. Кот, прижав уши, саженными прыжками помчался в подвалы Объекта - сам, без принуждения и долгих уговоров. Все, что держалось на железном каркасе физического агрегата, вспыхнуло, заискрило, завоняло жженым пластиком, и казалось, что вот дыхни второй дракон второй раз - вскипит даже сталь, даже воздух… Воздух, в котором слышится шорох драконовых крыльев, воздух, несущий смерть, воздух, пахнущий смертью, воздух, превращающийся в бушующий, безумный, неудержимый огонь… Глюнов пришел в себя, когда его похлопал по плечу Волков. - Эй, парень, ты жив? - Дыдыды… ддыддыддды… - показал пальцем на догорающее физическое нечто Саша. Волков сделал попытку увести аспиранта в сторонку. Не получилось - Сашка накрепко вцепился в пульт, с которого Зиманович целую вечность назад подавал сигналы сабунинской «игрушечке», - весь трясся, как в приступе падучей, дрожал челюстью и очками и вообще являл собой на редкость жалкое зрелище. - Пошли, парень. спокойно, спокойно. Сейчас доктор Лукин приедет, тебе поможет… - Я в порядке, - мигом отмер Сашка. - Не надо Лукина. - Надо, надо. Сытягин правую ногу сломал, Теплаков - левую, Петренко голос сорвала, у Людмилы Ивановны сердечный приступ, у Монфиева приступ печеночной колики плюс перспектива объяснений с начальством… Саша посмотрел на Волкова, и ему показалось, что «штабс-капитан» хищно улыбается, наслаждаясь чужими неприятностями. - Дыды…дыддддыды… - снова повторил Саша, показывая на место в середине догорающего физического прибора, откуда на них едва не спикировал огнедышащий ящер. - Дракон… - Ты прав, - с неестественным смешком Волков шлепнул Сашку по плечу. - Хорошая вещь - эти новые огнетушители, не зря их изобретали; просто зверюги, просто драконы! Любой пожар за пять копеек потушат. И верно - бравые «волчата» поливали догорающую физическую конструкцию из шлангов густой смердящей пеной, подавляя стойкое сопротивление последних огненных демонят. - Пошли, парень, - Волков потянул Глюнова за собой. Тот послушно принялся переставлять - одну за другой - трясущиеся коленями ноги. Навстречу им попался перепуганный Зиманович: - Саша?! Это ты его выключил? Саша! как тебе удалось?! - Не знаю… там дракон был, - пролепетал Саша. - А я захотел, чтобы он перестал быть… Там дракон был! Кирилл, ты мне веришь? Лицо у Зимановича сразу стало заботливым, печальным и сочувствующим. И все вокруг были такими же - заботливо подсаживая Сашу в внедорожник, укрывая теплым одеялом, печально обещая, что будут ждать его возращения; а самым сочувствующим был Евгений Аристархович - легко вонзив в локоть Саше иголку шприца и пообещав, что ему надо всего лишь отдохнуть после пережитого стресса… Заботливые, понимающие и сострадательные лица людей, разбирающихся с последствиями ночного происшествия, в результате которого пострадали сразу три сотрудника, смешались для Саши в единое смазанное пятно - очки Лукин с него снял, чтоб не разбились, когда пациент заснет. Но не лицо Витьки, лаборанта из генетической лаборатории доктора Журчакова. Саша увидел его, когда внедорожник затормозил за оградой. Ноздрянин и Бульфатов что-то сказали Лукину, тот что-то ответил, и спустя пять минут принесли Витьку. Его положили сзади, почти сразу же укрыли брезентом, но Саша успел рассмотреть - кровавые рваные раны, свежая, еще не застывшая кровь на белом халате, и лицо. Застывшее, одухотворенное, бледное лицо человека, убедившегося в том, что нет ничего прекраснее смерти. |
|
|