"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автора

- Очень интересно, но вам лучше одеться. - Художник досадовал на этот
глупый разговор и "тыканье". - Обнаженная натура тут не подойдет. Одевайтесь
и обувайтесь. - Он увидел рядом с резиновыми сапогами Парфенькины штиблеты,
удивился: - А почему вы и туфли и сапоги носите?
- Для удобства, - не растерялся Черт. - Летом только в таких туфлях и
ходить, а чтобы вода не попадала, мы поверх сапоги надеваем. Резиновые.
- Летом? Странно. А что же тогда осенью?
- Какая осень. Бавает, двое сапог наденешь - мало, третьи напяливаешь,
а то и четвертые. Такая грязища, дожжик неделями поливает.
Художник покачал прилизанной черноволосой головой: четверо сапог
надевают! И это в век НТР, в век космоса!
- Одевайтесь, товарищ, одевайтесь. И ноги у вас почему-то кривые.
- Вот еще, ноги ему не те. Сам я их искривил, что ли!
- Прошу вас, одевайтесь.
- Шутишь начальник. Ты вон в белом костюмчике под разноцветным
зонтиком, а я одетый на солнце, да?
- Но ведь это вам нужно, уважаемый, а не мне.
- Нам тоже ни к чему. Нам, если хочешь на откровенность, фотограф за
целковый любую карточку сделает, а если за трояк - портрет на всю стену.
- Извините, но я не фотограф, я художник, я прилетел сюда за тысячу
километров. Будьте добры, оденьтесь и оставьте пререкания.
- Маленькую принесешь, оденусь. - И, видя, что эта серость не понимает,
показал пальцами: - Четуш-ку водки. Двести пятьдесят грамм, по-вашему.
Художник взвел брови много выше очков, постоял, ошпаренный неожиданной
наглостью, и решил дать отпор.
- Вы, любезный, поручите выполнение таких заданий более достойному
человеку.
- Кому? Тут же никого больше нет, а тебе продавщица даст без слова. Вон
ты какой представительный.
- Да? - "Тыканье" коробило художника, но неуклюжая похвала была
приятна. - А почему вы сами не сходите?
- Денег нет. Я ей за прошлое еще два с полтиной должен.
- Хорошо. Но вы все же оденьтесь. - И ушел.
Черт опять закурил, постоял без дела и подумал, что хорошо бы сбежать
домой. А то вернутся те ученые, и опять мантуль до заката. Пусть тут Ванька
Рыжих постоит.
- Ваньк, ты скоро там? - крикнул Черт.
- Заканчиваю, осталось гайки завернуть.
Вскоре он подошел, вытирая руки грязными обтирочными концами. Черт
объяснил, что ему надо. Иван подумал и согласился, имея свой резон: пусть
рисует вместо Парфеньки, а то все ему, везунчику, и рыбу, и портрет.
- Ну бывай, - сказал Черт. - Только ты разденься, сядь и кури, а
оденешься, когда принесет четушку. Так договорились?
- А не увидит подмену?
- Не разберет. Мы все для него на одно лицо.
- Ладушки. - И, проводив Черта, Иван стал раздеваться.
Художник с четвертинкой в руке увидел своего натурщика стоящим на
берегу в одних трусах - не оделся, упрямец, - но стал он вроде бы покрупнее,
ноги выпрямились, а волосы порыжели. Или это голову так напекло и происходит
странная оптическая аберрация?