"Анатолий Жуков. Судить Адама! " - читать интересную книгу автораоткрытой кофточке, в коротенькой юбке, длинноногая, юная, она выскочила к
нему из-за стола с сияющими громадными глазами - вот я какая у тебя секретарша, Анатолий Семенович, я достойна тебя, давай любые задания, высказывай любые желания, требуй что хочешь, все сделаю! Пожалуй, это было слишком, тем более что сбоку сидел каменной глыбой полувоенный Башмаков в яловых сапогах и в строгой фуражке, держал на коленях красную папку и глядел на них с презрительной улыбкой. Да, Дусенька, это слишком, но Ручьев слегка поклонился ей и поздоровался с веселой сердечностью: - Доброе -утро, Дуся. Ты сегодня не просто прекрасна - ты обворожительна! И Дуся зарделась, победно срезала взглядом дремучего Башмакова, так и не научившегося здороваться по светским правилам, сделала полушутливый реверанс: - Здравствуйте, Анатолий Семенович! А к вам уже посетитель. Примете или подождет? - И села за машинку, не глядя на побагровевшего Башмакова. - Приму, - милостиво обронил Ручьев. - Доброе утро, Гидалий Диевич. Проходите, пожалуйста. - И распахнул правую дверь с табличкой "ДИРЕКТОР Г. Д. БАШМАКОВ". Тот гневно вскочил. - Я вам не посетитель, понимаешь. Я, извини-подвинься, еще директор. - И папкой - в табличку на двери: - Вот когда подпишу приемо-сдаточный акт, понимаешь, коуш замените табличку... Грубиянка, понимаешь, бесстыдница, выставила голые, извини-подвинься, ляжки и командует... Ручьев засмеялся, похлопал его по плечу: Подтолкнул его в кабинет, оглянувшись, подмигнул заговорщицки Дусе и закрыл за собой дверь., Башмаков привычно сел в директорское кресло за обширным письменным столом, достал из верхнего ящика заготовленные вчера черновики приемо-сдаточных бумаг и проект приказа по пищекомбинату. - У вас не только два телефона, но даже "пульт личности" имеется! - удивился Ручьев, гладя селектор. Башмаков поморщился: - Bы, товарищ Ручьев, шутейничаете, понимаешь, секретарь-машинистка уже вырядилась, извини-подвинься, как на игрища, а бумаги не перепечатаны, вы лично, понимаешь, опоздали на десять минут. Рабочие в цехах, а директора, понимаешь, нет. - Дверь в проходной ремонтировал, чуть не убила, - сказал Ручьев, оправдываясь. И рассердился: - Не вам бы делать замечания, Башмаков... Вы тут столько наворочали, что не скоро разгребешь. Давайте бумаги, отнесу перепечатать. Башмаков снисходительно покачал круглой щетинистой головой, нажал клавишу селектора: - Евдокия Петровна, зайди. - И когда она вошла, невольно сжимаясь под его взглядом, подал бумаги, приказал властно: - Отпечатать в трех экземплярах. И вызови из медпункта сестру для нового, извини-подвинься, директора. Ручьев согласно кивнул, прошел, слегка хромая, к длинному столу заседаний под красной скатертью, отодвинул стул и сел. Правое колено болело |
|
|