"Александр Кабаков. Поход Кристаповича." - читать интересную книгу автора

всему случившемуся, особенно если книга - о преступлении. Если убитый спал
на втором этаже, а предполагаемый убийца на первом, и между ними была
скрипучая лестница - значит, это не убийство, а самоубийство. Книга могла
дать ключ, и дала его. Но еще раньше, чем ты прочла мне ее, у меня вызвало
подозрение письмо хозяина дачи жене комдива, которое я нашел в прихожей -
те его не заметили в углу...
Тут мать наконец сообразила:
- Так ты посмел еще и залезть в дачу!.. Боже мой!..
Отпираться было невозможно.
- Я не оставил следов, - сказал Мишка, умолчав про сыр. - А ты
уверена, что она... ну, эта Женя... уже не получит письмо?
Мать отвернулась к стене, Мишке показалось - плачет. Но в голосе слез
слышно не было:
- Не знаю... Может, и получит... Может, ее не возьмут сразу.
- Если она успеет узнать, что Валентин не виноват, это будет важно
для нее, - сказал Мишка.
Мать кивнула.
- Ты прав. Ты стал уже почти взрослым...
По дороге к почтовому ящику, висевшему на стене магазина, Мишка
размышлял о том, что сказала мать, и не мог понять, почему мать назвала ем
взрослым за эту игру в Майка Кристи. Теперь уже и ему самому вся затея
казалась довольно глупой и опасной.
Потом они ели сильно перестоявшиеся щи, потом мать мыла тарелки, а
Мишка в сотый раз перечитывал опись вещей, подброшенных капитаном Немо
колонистам.
Когда утром, по дороге в школу Мишка проходил мимо дачи, он видел
по-прежнему полуоткрытое окно на втором этаже. В окно летел снег.
Мимо посольства, на котором по поводу какого-то праздника был вывешен
огромный красный флаг с кривым крестом в черном круге, почтальон всегда
проходил быстро - и милиционер косился на сумку, и самому почему-то бывало
не по себе. Иногда дорогу ему преграждала выезжающая огромная машина,
милиционер делал левой рукой предупреждающий жест перед почтальоном -
погоди, мол - правую же ловко вскидывал к шлему, отдавая честь сидящему
глубоко на заднем сиденье человеку в серой шляпе, со стеклышком, мерцающим
под правой бровью... Сегодня же милиционеров было двое, машина выехала
сначала одна, потом другая, и во второй почтальон разглядел какого-то
странного: с кривоватой челюстью, с глубоко запавшими глазами. Второй
милиционер, незнакомый, подтолкнул зазевавшегося письмоносца, чтобы тот не
задерживался, а тем более не присматривался... Настроение у служащего
вовсе испортилось, а тут еще и в первом же доме, в который он сунулся со
своей сумкой, ждала неприятная, всякий раз пугающая новость. Только он
примерился сунуть конверт, надписанный прямым и крупным детским почерком,
в ящик на двери правой квартиры второго этажа, как заметил проклятую
бумажку с печатью, веревочки, будь они трижды неладны, от косяка под
бумажку, и даже показалось ему, что запах какой-то особый пошел от
квартиры - какой-то такой душок, как от всех этих, опечатанных, к которым
время от времени, да чуть ли не каждый день, приводила его чертова
служба... Почтальон воровато оглянулся, мелко изорвал конверт, а обрывки
сунул в карман - потом в канализацию спустить. Может, какому-нибудь
мальчишке или девочке недоставка на пользу будет...