"Александр Кабаков. Поход Кристаповича." - читать интересную книгу автора

Сомс. В открытую дверь протиснулся человек, перешагнул через Елену
Валентиновну, захлопнул дверь, прошел в комнату, сел на диван, закурил.
Сомс оборвал вой и зарычал. "Но, собачка, - сказал человек, - тихо,
слушай..."


- Сережка, а не выдумал все это твой иностранец? - спросил
Кристапович. Окурки "Беломора", из мундштуков которых вылезали ватки,
громоздились в пепельнице - старой немецкой пепельнице синего стекла с
выдавленным на дне оленем. Кристапович двинул пепельницу по столу, окурки
посыпались, и обнаружилось, что под ними лежит перочинный нож со штопором
- а его искали час назад по всей комнате. Кристапович закашлялся,
отдышался, глотнул коньяку. - А может, и не выдумал... То-то я ее уже
давно во дворе не вижу... Ну, давай, давай дальше...


Месяцы этой зимы летели, как летит время во сне - тянется, тянется -
и вдруг все, конец, пробуждение, и оказывается, что и всего-то длился весь
кошмар минут пятнадцать... Начиная с первых слов Георгин Аркадьевича -
"Зачем молодого любовника резать? Нехорошо, слушай, мать второй год чачу
на свадьбу варит, он от невесты отказывается, в Москву едет, к пожилой
москвичке, слушай, а она его финкой - а?" - начинал с этого видения,
бреда, все пошло без перерывов. И сон, когда наконец приходил под утро,
тоже не давал перерыва: все то же, рукоять из веселых пластмассовых колец,
Георгий Аркадьевич, без видимых усилий выносящий тяжелый и длинный сверток
к своей машине, и опять Георгий, омерзительная глупость его важных манер,
глупость каждого движения, глупость пиджака, застегнутого под животом,
выпирающим над низко сидящими брюками, глупость непропорционально
маленьких рук и ног, золотых цепочек и всяких блестящих штук, которыми
была со всех сторон обвешана и облеплена его машина... Время от времени он
находил какую-нибудь самую идиотскую форму, чтобы дать ей понять - он
твердо уверен, что именно она убила Дато, но он... ради нее... и вообще...
Глупость и ужас...
На ее счастье, она уже давно носила очки с подтемненными стеклами,
это была ее единственная экстравагантность, и теперь сослуживцы не
замечали красных глаз, застывшего на лице страха, только женщины
завидовали тому, как она быстро худеет, предполагая затянувшийся курортный
роман - однажды кто-то позвонил домой, ответил Георгий Аркадьевич. Он
появлялся днем, утром, ночью, открывал дверь своим, невесть откуда
взявшимся ключом, часами звонил по телефону, о чем-то договаривался,
грузчики вносили упакованную мебель, в квартире пахло дровяным складом,
однажды Елена Валентиновна увидела его днем - шла в обеденный перерыв,
брела без смысла, не заходя даже в продуктовые, и увидела его за стеклом,
он стоял в ювелирном магазине и беседовал с молодым человеком в мятом
кожаном пальто и огромной лисьей шапке. Елена Валентиновна вернулась в
отдел, села за стол, вдруг стол уплыл в сторону, и она оказалась лежащей
на клеенчатом диване медпункта, над ней было слишком крупное, близко
склоненное лицо Стеллы, от непереносимого любопытства подруга даже кончик
языка высунула. "Наверное, - сказал чей-то голос, - возрастное... бывает.
Ей сколько? Ну видите, приливы, дело обычное..."