"С «Джу» через Тихий океан" - читать интересную книгу автора

Дончо

Сегодня в первый раз взяли рифы. Мы окрестили их «рафами», по имени нашего друга и консультанта – известного варненского яхтсмена Рафаила Овчарова. Он помогал нам в подготовке каждой экспедиции, а для этой вместе с Митко Генчевым и Пешо Енчевым сшили запасные паруса. Митко – путешественник-одиночка. Один из первых в Болгарии. Он уже дважды пересекал Черное море. Мечтает предпринять большое путешествие и участвовать в регате одиночных мореплавателей в Атлантике, но у него нет яхты. Черное море Митко Генчев переплыл на очень старой яхте, место которой давно уж на корабельном кладбище.

Я пришел к убеждению, что паруса нашей лодки великоваты, а гик длинноват. Этим объясняется, почему румпель слишком тяжело удерживать, а лодку сильно качает, то есть, если говорить сухопутным языком, ее нос идет против ветра.

После взятия рифов румпель словно убавил в весе. Потеряли в ходе, но совсем мало. Управлять лодкой стало куда удобнее и проще, и не выматываешься до седьмого пота, как прежде.

Идем бабочкой – со стакселем, вынесенным гиком на один борт, и гротом – на другой. Такое расположение парусов «бабочкой» очень эффективно при ветрах бакштаг и фордевинд.

Скользко на палубе, и мы часто падаем. Хорошо еще, что остаешься в лодке. Худо будет, если свалишься за борт, когда другой спит, да еще ночью.

В полдень 28 марта определили местонахождение лодки по солнцу – южная широта 10°05 , западная долгота 89° 50 .

«Фатальный» день. Тринадцатый со дня отплытия из перуанского порта Кальяо. Прошел он безлико. Сильно печет солнце, дует слабый ветер. Прошли примерно 60 миль, то есть 1° и 4 . До Гринвичского меридиана целых 90°, или 6 часов разницы по времени.

Острова Самоа диаметрально противоположны Болгарии, и разница во времени составляет 11 часов. Между Самоа и Фиджи проходит линия, на которой меняются даты. В общем, Фиджи – настоящий Рубикон.

Первый раз мы заговорили о Яне. Оказалось, что оба думаем об одном и том же: будет ли она встречать нас в Софийском аэропорту? Решили, если написать Тото, чтобы привез ее в аэропорт, он может обидеться. Просто деликатно намекнем, что еще здесь, в океане, мы представляли себе, как нежно расцелуем дочку в аэропорту. Тото человек умный, не может не догадаться.

Управление ведет себя прилично, но чувствуется, что оно держится на заплатах – лодкой стало управлять еще труднее. До Таити придется идти с уменьшенной площадью парусов, чтобы не перегружать перо руля.

Хаотичная скачка волн изводит. Будто находишься не в лодке, а сидишь в телеге, которая мчится по ухабам и кочковатому жнивью. Швыряет из стороны в сторону. Волны небольшие, но катятся отовсюду. Лодка мечется и дрожит. Корпус гремит и бренчит, словно железная бочка. Грохот, шум и звон не дают покоя. В экспедицию отправились вроде на лодке, а оказывается, она истинный драндулет! Джу запрещает мне ругать ее.

Вообще-то лодка идет хорошо. Однако оценить по достоинству ее качества смогу лишь по тому, как она перенесет настоящий шторм.

Голова и все внутри дрожит от безумной качки, но это не морская болезнь и не имеет ничего общего с пережитым в первые дни нашего путешествия по Тихому океану. Уже через несколько часов после отхода из Кальяо меня прихватила морская болезнь и не отпускала почти неделю.

С нетерпением жду конца вахты. Мечтаю помыться с пенофиксом. Не знаю другого средства, которое бы так хорошо пенилось в морской воде. Мне доставляет огромное удовольствие лить ведро за ведром на свою плешивую голову.

Едим совсем помалу: 40 граммов сухарей, несколько маслин, баночка мясных консервов на 220 граммов и несколько ядер ореха. Все свежее и хорошее по качеству. Особенно лиофилизированные плоды. Только вот аппетита нет. Но мы уже привыкли, что в море у нас его и не бывает. Похоже, что уменьшенный паек действует благотворно и даже делает тебя более энергичным.

К обеду мы всегда добавляем порцию планктона. Уже несколько дней, как его количество постепенно уменьшается. Видимо, мы выходим из благодатного Перуанского течения. Изменился и цвет воды. Исчез бурый оттенок. Очень четко и ясно видны в воде животные. Вода стала настолько чистой и прозрачной, что, глядя в нее, теряешь всякое представление о глубине.

Двадцать четыре часа идет дождь. Иногда прекратится ненадолго и снова льет. Ветер неравномерный. Весь океан – крученая волна. Лодка прыгает как сумасшедшая.

Перед заступлением на вахту надеваем непромокаемые норвежские костюмы. У меня – желтый, у Джу, по старой привычке, – оранжевый. Костюмы отличные. Не пропускают ни капли. Покрой удобный, и мы можем спокойно в них передвигаться. Огромная разница между норвежскими костюмами и нашими «канадками», в которых мы ходили в Эгейское море. «Канадка» – одежда, живущая в высшей степени самостоятельной жизнью, целиком независимой от тебя и твоих желаний. Оставь ее на палубе, и она будет стоять торчком. Если же промокнет и набухнет, то становится «железной», и тогда твои движения подчиняются лишь ее прихотям. На суше хотя и с большим трудом, но все-таки можно ее заставить согнуться в локте. В лодке – это мука, причем далеко не безопасная. Говорят, «канадка» когда-то была армейской формой. Не могу себе представить, как солдаты в такой «одежде» шли в атаку?!

Случайно обнаружил в своем костюме потайной карман. В нем оказалась табличка с надписью:

Фамилия…

Адрес…

Судно…

Ай да норвежцы! Все продумали! Даже если тебя найдут мертвым, все-таки будут знать, куда послать, кого известить.