"Его единственное условие" - читать интересную книгу автора (Уокер Ирма)

Глава 2

Меган познакомилась с Тони на второй год ее пребывания в Сан-Франциско, когда ее только что взяли на должность помощника декоратора в фирме «Фарадей интериерс». Она редко принимала приглашения на вечеринки, но неустроенность личной жизни, уже начинавшая слегка тревожить Меган, заставила ее согласиться прийти на торжество, которое кто-то из коллег устраивал в честь дня рождения своей жены.

Предполагалось, что Меган может явиться туда в сопровождении любого мужчины по своему выбору, но она предпочла пойти одна. Уже через полчаса она подумывала о том, как бы потихоньку сбежать оттуда.

Квартира, где проходило торжество, располагалась в высотном здании на Ноб-Хилл и была битком набита людьми, с большинством из которых Меган даже не была знакома. Шумные разговоры, беспорядочные перемещения гостей, жар разгоряченных тел – все это придавало вечеринке сходство с ночным кошмаром, а густой дым, клубами висевший под потолком, не давал возможности свободно дышать. В довершение всего по плотоядным взглядам мужчин Меган поняла, что напрасно оделась так вызывающе.

Еще в самом начале своей карьеры она твердо решила, что будет придерживаться одного правила – никогда не одеваться на работу броско и вызывающе. Та же неуверенность в себе, которая заставила ее принять приглашение, подсказала, что в данном случае лучше надеть платье для коктейля – единственный наряд такого рода в гардеробе Меган. И вот теперь она пожинала плоды собственной смелости. Шелковое платье цвета кофе с молоком сидело на ней как влитое, тесно облегая высокую округлую грудь, подчеркивая тонкую талию и роскошные бедра.

Избавившись от очередного слишком настойчивого поклонника, Меган уединилась в углу и с облегчением опустилась в плетеное кресло. К счастью, здесь ее никто не замечал – по крайней мере пока. Наблюдая за чрезмерно оживленными гостями, чьи воспаленные лица снова напомнили ей кошмарный сон, Меган чувствовала странную отстраненность от всего происходящего, словно вокруг нее никого не было.

Робкая Меган этому радовалась. Другая же Меган, та, что всегда страдала от одиночества, изо всех сил жаждала развлечений, которым с такой страстью предавались присутствующие. Это чувствовалось по их громким оживленным голосам, неуемному поглощению напитков всевозможных сортов и жадности, с которой они набрасывались на бутерброды и тарталетки.

В тот момент, когда Меган твердо решила, что пора найти хозяйку, чтобы попрощаться и под благовидным предлогом сбежать, она увидела Тони.

Очевидно, он только что пришел. По его виду чувствовалось, что он здесь как рыба в воде. Внезапно Меган ощутила укол зависти. Кто-то из присутствующих заметил Тони и шумно его поприветствовал. В ответ он улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой. И тут в душе Меган что-то дрогнуло, словно пустота и одиночество, только что терзавшие ее, внезапно непостижимым образом отступили. Неизвестно почему, но в этот самый момент Тони вдруг обернулся и посмотрел Меган прямо в глаза.

Он был на голову выше человека, с которым разговаривал, но главное заключалось вовсе не в том, хотя Меган и сразу отметила, как он красив. Невидимая связь, тут же установившаяся между ними, – вот что поразило ее. Наверное, она была настолько уязвима в своем одиночестве, что не могла не почувствовать благодарности к незнакомцу, самим фактом своего прихода изменившему ее настроение. Более того, Меган почему-то была уверена, что Тони тоже это чувствует. Поэтому она ничуть не удивилась, когда заметила, что он, отделавшись наконец от своего докучливого собеседника, направился к ней, с трудом прокладывая дорогу в толпе гостей. По пути его не раз останавливали – очевидно, он был здесь весьма популярной фигурой. А Меган терпеливо ждала, уверенная, что рано или поздно этот незнакомец подойдет к ней.

– Между прочим, парня, на которого ты так неприлично уставилась, зовут Тони Сабелла, – раздался вдруг за спиной у Меган насмешливый голос хозяйки.

Она была так поглощена созерцанием незнакомца, что даже не заметила, как та к ней подошла.

– По-моему, он пробирается сюда.

– А кто он? – спросила Меган, не сводя глаз с Тони.

– Из молодых да ранних. Вовсю карабкается по служебной лестнице. Поговаривают, что дочка шефа от него без ума.

Меган удивленно обернулась:

– Дочь мистера Фарадея? А я и не знала, что у него есть дети.

– Нет-нет. Я имею в виду дочь мистера Ларкина, президента компании «Ларкин бэнкс». Мой муж работает у него.

– Они что, помолвлены?

– Пока нет, но все идет к тому. Малютка Коринна умеет добиваться того, что хочет, а на этот раз она явно хочет Тони.

– Поэтому он и добился. Этим и объясняется его успех в карьере?

– Господи, нет, конечно! В такой помощи он не нуждается. Но Коринна Ларкин, похоже, считает его своей собственностью. Мне так кажется.

На языке у Меган вертелся по меньшей мере десяток вопросов, только задать их она не успела – как раз в этот момент к ним подошел Тони. Улыбка смягчала несколько жесткие черты лица и делала его настоящим красавцем. Он видел, что нравится ей. Как только хозяйка их познакомила и, пробормотав что-то насчет напитков, требующих ее внимания, удалилась, Тони лишь молча воззрился на Меган, не произнося ни слова. Он перестал улыбаться, а по его немного странному выражению лица Меган поняла, что и она произвела на него впечатление.

Она ничуть не удивилась, когда Тони властно взял ее под локоть, помог встать с кресла и тоном более резким, чем того требовали правила приличия, произнес:

– Пойдемте отсюда. Мне надо с вами поговорить.

Позднее Меган с трудом могла припомнить, как оделась и ушла с вечеринки. Она лишь молча повиновалась Тони, послушно следуя за ним через толпу гостей. Даже если их внезапный уход и вызвал какие-то насмешливые многозначительные взгляды, она ничего не заметила. Единственное, что сейчас было для нее важно, – мужчина, шедший рядом с ней и поддерживавший под локоть.

Они гуляли несколько часов, бросив где-то машину Тони. Зашли в небольшой бар, чтобы выпить, но даже необычно крепкий вкус бренди не вырвал Меган из мечтательного состояния. Потом они пили кофе в рыбацком кафе у пристани, пили не спеша и все время говорили, как будто только что поняли, что умеют это делать.

Меган, всегда неохотно рассказывавшая о себе, вдруг без смущения поведала о том, как училась в колледже дизайна в Нью-Йорке, о своей работе, и даже, к собственному удивлению, добавила, что приехала в Сан-Франциско из Сакраменто и что, поскольку мать ее рано умерла, она воспитывалась у тетки.

В ответ Тони сообщил, что всю жизнь прожил в Сан-Франциско, что его большая семья, итальянцы-иммигранты, до сих пор живет на берегу залива. Выяснилось, что он окончил местный колледж по специальности «деловое администрирование», а недавно его перевели с должности управляющего небольшим отделением банка на престижную работу в главный офис компании на Нью-Монтгомери-стрит.

Все это время Меган чувствовала, что он как бы ласкает ее и взглядом, и голосом.

Лишь поздно ночью он проводил ее домой. В вестибюле многоквартирного дома, где жила Меган, Тони не спросил, можно ли к ней зайти, а неожиданно привлек к себе и поцеловал. При этом Меган ощутила, как что-то в душе ее дрогнуло, и поняла, что пропала.

Наконец Тони отпустил ее.

– Как насчет завтра? – спросил он. – Пообедаешь со мной?

Меган без колебаний кивнула, хотя прекрасно помнила, что будет занята весь день, до ночи.

– Хорошо, до завтра, – как эхо повторила она.

– В Сосалито есть один старомодный, но очень милый отель с видом на гавань. В ресторане отеля прекрасно готовят, и народу там бывает мало, так что мы сможем поговорить. Давай сделаем так: я подхвачу тебя после работы, и мы объедем вокруг залива, а потом пообедаем.

– Звучит чудесно! – с готовностью отозвалась Меган.

После его ухода она поднялась наверх, сняла злосчастное платье, повесила его в шкаф и облачилась в домашний халат. Потом приступила к ежевечернему ритуалу – почистила зубы, проверила, надежно ли закрыты окна и двери, – в общем, вела себя так, словно не произошло ничего особенного. На самом же деле Меган просто убивала время, считая часы, оставшиеся до встречи с Тони.

Следующие четыре вечера прошли по одной и той же схеме – Тони встречал ее после работы, они обедали в уютной гостинице в Сосалито, а потом долго сидели за кофе и бренди. Временами они танцевали в небольшом зале гостиницы, иногда разговаривали, а чаще всего просто держались за руки, улыбаясь и наслаждаясь близостью друг друга. Прощальные поцелуи Тони становились все настойчивее, однако он уступил Меган привилегию регулировать темп развития их отношений. Когда на пятый вечер он отвез ее домой, она решила взять инициативу в свои руки и предложила ему подняться к ней, чтобы выпить кофе с ликером.

Меган могла гордиться своей квартирой – ведь это было первое жилище, которое она обставила так, как хотела. Хотя мебель была не новой и почти ничего не стоила, выбирала она ее очень тщательно – например, исходила полгорода, пока купила на распродаже нужный ей диван. Ей хотелось, чтобы он служил как диван для гостиной и при этом раскладывался на ночь. Недорогие льняные шторы изящно спускались до самого пола, а красновато-коричневый ковер прекрасно гармонировал с приглушенными тонами кофейного столика и старинного комода. Даже те немногие мелочи, что украшали комнату, не были куплены просто так – на их подбор Меган потратила чуть ли не год.

По лицу Тони она поняла, что ему здесь нравится.

– Вообще-то ничего, – наконец изрек он.

– Но что-то не так. Угадала?

– Честно говоря, я ожидал немного другого. Чего-нибудь более современного, что ли.

Меган показалось, что он ее ударил. Внезапно комната предстала перед ней в новом свете – жалкое сборище разнородных, плохо гармонирующих между собой предметов, купленных по случаю на дешевых распродажах.

– Это все, что я пока могу себе позволить, – стараясь придать голосу беззаботность, сказала она.

Тони улыбнулся.

– Но я и не думал критиковать тебя, Меган! А даже если так – что стоит мнение неотесанного парня вроде меня?

– А вот и стоит, – серьезно возразила Меган и, поколебавшись, добавила: – Если хочешь знать, ты первый мужчина, которого я сюда пригласила.

– Я польщен. Правда-правда!

Тепло его голоса заставило Меган покраснеть.

– И квартира, я считаю, у тебя прелестная. Просто, понимаешь… Судя по тому, как ты одеваешься, ты настоящая жительница Сан-Франциско, стильная и преуспевающая. Можно было предположить, что и дом у тебя такой же.

– Одежда – инструмент в моей работе. Ведь я дизайнер, значит, в первую очередь обо мне судят по моей внешности.

И небрежным тоном бросила:

– А кстати – ты так и не сказал мне, как относишься к деловым женщинам.

– Прекрасно отношусь. А почему нет? У меня самого грандиозные планы в смысле карьеры, – с улыбкой сообщил Тони.

– Кто-то – не помню, кто – сказал о тебе так: «Из молодых да ранних». Правда, я не совсем поняла, что имелось в виду.

– Наверное, то, что в один прекрасный день я рассчитываю стать президентом «Ларкин бэнкс», – не то в шутку, не то всерьез ответил он.

– А какое место занимает в твоих планах Коринна Ларкин? – быстро спросила Меган и тут же мысленно обругала себя за слишком длинный язык.

– Ясно. Кто-то уже насплетничал… Ну да, у нас с Коринной был роман, но еще до того, как я попал на вечеринку к другу, зная, что, как всегда, это будет скучища. Но вдруг встретил девушку, подобной которой еще не встречал. А кстати, зачем мы тратим время на разговоры, когда могли бы заняться чем-нибудь поинтереснее?

И он поцеловал ее. Внезапно все сомнения Меган улетучились, уступив место восторгу и ожиданию чуда. Каким-то образом – потом она не могла вспомнить, как именно, – они очутились на диване, на котором до сих пор она спала в одиночестве, а губы и руки Тони принялись ласкать ее так, словно воплощались в жизнь самые сокровенные ее мечты.

То, что Тони хочет ее так же страстно, как и она его, Меган поняла сразу. Да и какие могут быть секреты, когда их руки, ноги переплелись, словно два тела стремились слиться воедино? Но вскоре она почувствовала, что Тони пытается себя сдерживать. А когда он прошептал ей на ухо, что не нужно бояться, он постарается не сделать ей больно, Меган поняла, что он считает ее девственницей.

Интересно, подумала Меган, подъезжая к дому, в котором жила вдвоем с Тони вот уже шесть лет, когда она решила не разубеждать его? Почему на этот раз она, всегда считавшая, что может гордиться своей прямотой, честностью и откровенностью, солгала – вернее, промолчала? Неужели потому, что так страстно желала Тони? Или потому, что уже тогда, едва с ним познакомившись, в глубине души надеялась, что они поженятся?

Какова бы ни была причина, Меган не стала сообщать Тони, что она вовсе не та неискушенная девушка, за которую он ее принимает. Что у нее был не один партнер и весь свой сексуальный опыт она приобрела на задних сиденьях автомобилей еще в те годы, когда училась в старших классах. Меган никогда не нравилась такая любовь – грубые, неловкие прикосновения парней, теснота и духота, – но она так жаждала любого общения, что готова была заплатить за него своим телом. Потом здравый смысл победил, и в выпускном классе Меган перестала ходить на подобные свидания, и за ней закрепилась репутация «странной девицы», а одноклассники стали ее сторониться. С тех пор все свободное время она посвящала сначала учебе, а потом работе, но изредка встречалась с мужчинами, выбирая лишь тех, кого устраивали платонические отношения.

Сейчас же, в объятиях Тони, она воспламенилась мгновенно, словно под его поцелуями рухнула некая преграда сдержанности, которая, как и подозревала Меган, была лишь маской, но не ее сущностью. Огонь, дремавший в ней, вспыхнул ярким пламенем, и стало мало одних прикосновений и поцелуев.

Она не возразила, когда Тони расстегнул «молнию» ее платья и спустил его с плеч. Пока он умело, неторопливо раздевал Меган, ей казалось, что щеки, шея, руки горят как в огне. Она откинулась на спинку дивана, немного смущаясь, но не испытывая страха. А его пальцы тем временем пробежали по ее спине и плечам, шее и замерли на округлостях грудей.

– Какая ты сейчас красивая, Меган! У тебя кожа, как розовый бархат, – хрипловато прошептал Тони.

Он поцеловал ее – вначале в губы, потом в грудь – и сделал это так нежно, что у Меган невольно навернулись слезы. Он разделся, и она залюбовалась его стройным, ладным телом, нимало не смущаясь этой наготы. До сих пор она удивлялась, какое загорелое у него лицо, теперь же увидела, что это естественный цвет его кожи.

Он страстно привлек ее к себе и осторожно опустил на диван. При этом желание вспыхнуло в ней так бурно, что она с готовностью раскрылась ему навстречу. Тони был так близко, что Меган услышала биение его сердца и поняла, что, едва сдерживаясь, он сгорает от страсти, но осторожно и нежно ведет ее по ступеням любви и наслаждения.

Тогда Меган впервые поняла, что значит испытывать страсть и получить удовлетворение. Потом, когда они лежали в объятиях друг друга, чувствуя приятную негу и усталость, Тони спросил, не было ли ей больно, и она снова промолчала.

– Мне было хорошо, – вместо этого ответила она.

– А ты… Ты настоящее чудо, Меган! Лик, как у мадонны, и при этом бездна страсти. Мне до сих пор не верится!

Как он мог не заметить ее лжи – мужчина, у которого наверняка были десятки женщин? Неужели потому, что ее лицо и в самом деле создавало обманчивое впечатление невинности и неискушенности? Или просто ошибочно принял огонь страсти за краску стыдливости? Наверное, и то, и другое, подумала Меган, пряча лицо на груди у Тони, чтобы он не догадался о правде по ее взгляду. Он поверил, что она девственница, потому что хотел этого.

Какова бы ни была причина, Меган не стала его разочаровывать. Древний женский инстинкт подсказал ей, что этот мужчина, при всей его опытности, будет больше ценить ее, если поверит, что именно он лишил ее невинности.

Итак, их любовь началась со лжи. Но разве могла Меган сожалеть об этом, если через несколько минут, когда она, накинув халатик, целовала Тони на прощание, он вдруг сказал, что пора ей познакомиться с его семьей?

– На следующей неделе мама устраивает вечер в честь дня рождения одной из своих дочерей. Как раз удобный момент, как ты считаешь? Но должен сразу предупредить – мои сестры – те еще штучки! Не боишься?

– Не боюсь, – с улыбкой заверила его Меган.

После его ухода она свернулась калачиком на диване. Подушки все еще хранили тепло их тел, и какое-то время Меган не двигалась, наслаждаясь и нежась.

Но постепенно удовлетворение уступило место беспокойству, так свойственному ее натуре. Меган не сомневалась, что сейчас Тони был искренним, но надолго ли? А что, если по здравом размышлении он придет к выводу, что она всего лишь очередная легкая добыча?

Проворочавшись в постели и поняв, что все равно не уснет, Меган встала и достала из сумочки маленький блокнотик. Если ее начинала беспокоить какая-то проблема, иногда она пробовала решить ее, доверив мысли бумаге. Но сейчас, стоило ей написать имя Тони, уже запечатленное в ее сердце, она поняла, что испытанный способ на этот раз не сработает. Она очень хотела, чтобы Тони остался с ней, хотела этого всем сердцем, но как заставить его отнестись к ней серьезно? Этого Меган не знала. Она даже не представляла себе, как к этому приступить.

Сведений о том, как завоевать и удержать мужчину, Меган набралась в женских журналах. Частенько она посмеивалась над советами, которые там предлагались, но теперь пожалела, что относилась к ним легкомысленно. Ведь все, чем Меган руководствовалась в работе или личной жизни, она так или иначе почерпнула из книг. Так почему же любовь должна в этом смысле отличаться? Почему ей и в самом деле не воспользоваться опытом других женщин в области, столь мало до сих пор ею изученной, поскольку она попросту избегала мыслей на эту тему?

И Меган постаралась вспомнить все, что когда-либо читала и слышала о любви и любовных победах, а вспомнив, аккуратно перенесла на бумагу. Исписав целую страницу своим мелким изящным почерком, она долго перечитывала то, что получилось, и лишь потом отложила блокнот.

Хотя многие советы противоречили друг другу, одно было ясно: чтобы завоевать и удержать мужчину, требуется огромный труд – и непрерывная ложь.

Но жить без Тони, вернуться к прежнему одинокому существованию? Одна мысль эта была непереносима. Меган была готова переделать себя полностью, если понадобится. Чтобы заинтересовать Тони, оставаться рядом с ним, ей придется отказаться от самого дорогого – от своей с таким трудом завоеванной независимости. Но ведь, если разобраться, до сих пор эта независимость приносила ей одни страдания и одиночество. Так стоит ли о ней жалеть? В конце концов, у нее остается работа – работа, которую она так любит. Кажется, Тони был искренен, когда сказал, что не имеет ничего против деловых женщин.

Так что же она теряет? Разве изучить привычки Тони, узнать, что он любит и чего не любит, – не то же самое, чем она каждый день занимается на работе, пытаясь найти общий язык с коллегами, ужиться с начальством, убедить заказчика в превосходстве фирмы «Фарадей»? Если она сумеет вызвать восхищение Тони, удовлетворит его запросы и желания, насытит их любовные игры новыми красками, тогда он наверняка не отнесется к их отношениям как к легкой интрижке…

Наконец Меган уснула, так и не потушив лампу и не убрав блокнот. В ближайшее воскресенье, отправляясь вместе с Тони к его родственникам, она была полна решимости узнать о нем как можно больше, благо, лучше, чем семья, его наверняка никто не знает.

– Это будет семейное торжество, день рождения моей самой младшей сестры. Ей исполняется двадцать два года, – сообщил Тони по пути к Норт-Бич, где жила его мать.

На все расспросы Меган о сестрах он лишь пожимал плечами, предлагая ей составить о них собственное мнение.

– Я уже очень давно не приводил домой девушку, поэтому родственники наверняка сгорают от любопытства. Если мои сестрицы будут уж очень тебя донимать, постарайся не обращать внимания. А мама тебе наверняка понравится. Она всем нравится, – добавил Тони, останавливая машину у фасада узкого высокого дома в викторианском стиле, окруженного точно такими же домами. – Моя мать – нечто вроде прародительницы, матери-Земли. Вернее, теперь уже бабушки-Земли. Она безбожно балует своих многочисленных внуков, так же как когда-то баловала моих сестер. Очевидно, все бабушки таковы, и с этим ничего не поделаешь…

– Мне трудно об этом судить – ведь у меня никогда не было бабушки.

Тони, нагнувшись, поцеловал ее в щеку.

– Сейчас ты сама увидишь, что значит большая семья. Скажи спасибо, что не приедут наши многочисленные дядья, тетки и остальные побеги раскидистого фамильного древа Сабеллов!

В первые минуты после того, как Тони ввел Меган в старомодную тесную гостиную, она была смущена обилием незнакомых лиц и оглушена гулом голосов – говорили разом не менее десятка людей. Когда Тони представлял ей своих сестер, Меган запаниковала – ей казалось, что отличить их друг от друга невозможно. Все трое были черноволосые, темноглазые, выше среднего роста, и не просто хорошенькие, но очень красивые.

Рядом с ними Меган острее, чем когда-либо, почувствовала, что она хрупкая и невысокая. Она казалась себе мотыльком, выставленным напоказ в коробке коллекционера. Сознавая, что является объектом всеобщего пристального внимания, Меган должна была собрать в кулак всю свою волю, чтобы с вежливой улыбкой выдержать это испытание.

Самую старшую из сестер звали Мария, это Меган запомнила хорошо. Она была на семь лет младше Тони и, уже имея троих детей – мальчика и девочек-близнецов, – ждала четвертого. Анджи, годом младше, со дня на день ожидала рождения своего третьего ребенка. Виновница торжества, София, была на три года младше Меган и тоже успела родить трех сыновей.

С непривычки Меган показалось, что в гостиной находится по крайней мере дюжина ребятишек. Они путались под ногами, яростно спорили из-за игрушек, кричали, плакали, а самый младший отпрыск Софии с удовольствием сосал грудь, без стеснения выставленную напоказ счастливой матерью. Казалось, лишь мама Сабелла, полная седовласая женщина с улыбкой, как у Тони, не испытывает смущения, общаясь с Меган. Остальные держались скованно и немного холодно, словно недоумевая, что делает эта посторонняя женщина на их семейном торжестве.

Меган невольно обратила внимание на то, как внимательны к мнению Тони его зятья, и пришла к выводу, что быть старшим и притом единственным сыном в итальянской семье – все равно что быть наследным принцем.

После обеда, поразившего воображение Меган обилием и сытностью блюд, Тони повез ее домой. С наигранным энтузиазмом она сообщила, что была очень рада познакомиться с его матерью и сестрами, а потом совершенно искренне добавила, что завидует ему. Ей всегда хотелось, чтобы у нее была большая семья.

– Тут есть свои плюсы и минусы, – сухо заметил Тони.

Больше он ничего не добавил, но Меган почувствовала, что в глубине души он доволен, и мысленно дала себе слово: если когда-нибудь они с Тони поженятся – господи, пусть так и будет! – она сделает все, что в ее силах, чтобы сблизиться с его родными. А если это ей не удастся, если она не сумеет вписаться в многочисленный итальянский клан, она ни за что не даст Тони это почувствовать и не встанет между ним и его семьей.

Единственное, что воодушевляло Меган, было теплое отношение к ней матери Тони. Она настояла, чтобы девушка называла ее «мама», а на прощание отозвала Меган в сторону на пару слов.

– Мой Антонио – чудный парень! Ему было всего тринадцать, когда умер отец. С тех пор он стал настоящим главой семьи. В тот год, когда Майкл заболел, Антонио каждый день, возвращаясь из школы, помогал мне по дому и ухаживал за отцом и сестрами. А потом нашел работу в лавке бакалейщика, чтобы нам было полегче с деньгами. Он, и учась в колледже, постоянно работал… Кстати, говорил тебе Тони, что он первым из нашей семьи закончил колледж?

– Нет. А вот насчет того, что и работал, и учился, – да, – сказала Меган.

Мама со вздохом покачала головой.

– Он всегда был трудягой. А вот девочки у меня такие легкомысленные! Сколько раз Тони предлагал им помощь, чтобы и они закончили колледж, да куда там! Еле дождались, чтобы вырваться из школы… Правда, не выйди они замуж так рано, у меня сейчас не было бы внуков. А Тони все равно пришлось раскошелиться – не на учебу, так на свадьбы!..

Тут мама умолкла, чтобы разнять внуков – похоже, мальчишки поубивали бы друг друга, если бы она не вмешалась. Вернувшись к разговору, она сменила тему:

– Лафферти – это ведь ирландская фамилия?

– Да, – подтвердила Меган, умолчав о том, что это фамилия ее матери, а об отце она ничего толком не знает.

– А ты католичка? – задала следующий вопрос мама Сабелла.

Меган кивнула и с трудом подавила улыбку, заметив, с каким облегчением вздохнула ее собеседница.

– Правда, не такая уж набожная, – самокритично добавила она.

– Ну ничего, родишь и начнешь снова ходить в церковь, – великодушно заметила мама. – А Тони говорил тебе, что он крестный отец почти всех своих племянников и племянниц? Они от него без ума, да и немудрено – он отлично умеет обращаться с детьми!

Именно это обстоятельство – то, что Тони прекрасно ладил с детьми своих сестер, – и ввело Меган в заблуждение. Со слов мамы Сабеллы и из своих собственных наблюдений она сделала вывод, что иметь большую семью – заветная мечта Тони. По пути домой, когда они ехали через парк Золотые Ворота, Меган пришла к неожиданному заключению – она была бы рада стать матерью при условии, что отцом ее детей будет Тони. До сих пор она даже не подозревала, что способна на такие чувства! А что, если Тони захочет много детей? Ну что ж, тем лучше.

Как будто прочитав ее мысли, Тони нарушил молчание:

– Мы должны с самого начала кое о чем договориться, Меган. Речь идет о детях.

– Я слушаю, – с улыбкой отозвалась она.

– Ты бы хотела когда-нибудь иметь детей?

Она была настолько удивлена этим вопросом, что не сразу нашлась что ответить.

– Вообще-то я пока об этом не думала, – осторожно начала она. – А почему ты спрашиваешь?

– Я имел в виду вот что – насколько важно для тебя иметь большую семью?

Так вот в чем дело! Вот что удерживает Тони от серьезного шага! Похоже, он не хочет иметь детей и опасается, что она этого хочет… Меган почувствовала разочарование, которое тут же сменилось страхом. Сейчас все зависит от ее ответа. Если она скажет что-нибудь не то, их отношения прервутся в самом начале и тогда ей придется вернуться к тому, что она имела всегда – безотрадному одиночеству…

– Ты не хочешь иметь детей. Я правильно тебя поняла? – спросила Меган, утаив только что мелькнувшие у нее мысли.

– Я по горло сыт детьми. Пойми, ведь я уже вырастил троих детей – своих сестер. С двенадцати лет я только и делаю, что решаю их проблемы. То приходилось оттаскивать их от банки с вареньем, то разбирать ссоры, а когда они подросли и начали гулять с мальчиками, невольно взял на себя роль полицейского и отца. Пока последняя из них не вышла замуж, я не имел ни минуты, когда принадлежал бы самому себе. Все это я говорю тебе потому, что считаю – на твою откровенность должен ответить такой же откровенностью. И если ты после моих слов решишь, что я закоренелый эгоист, – ну что же… И все же я хотел бы знать, как ты сама относишься к детям, Меган.

Она помолчала, подбирая слова.

– Мне кажется, у меня недостаточно развит материнский инстинкт, – сказала она наконец. – У некоторых женщин он есть, а у некоторых – нет. И слава богу, что в наше время женщина сама может выбирать.

В эту ночь, полную любви, Тони сделал ей предложение, и она, не помня себя от восторга, согласилась.

«Тогда я приняла правильное решение», – сказала себе Меган, останавливая «Ауди» рядом с домом, где жили они с Тони. Последние семь лет ее жизни были волнующими и счастливыми, и она никогда не жалела, что тогда пошла на сделку с совестью.

Да и как она могла жалеть? Ведь без Тони ее жизнь стала бы пустой и тусклой. Кроме того, трудно жалеть о том, чего совсем не знаешь…

«Тогда почему же ты вынуждена постоянно напоминать себе, что счастлива?» – мысленно спросила она себя. К чему эти постоянные экскурсы в прошлое? Да что с тобой, в самом деле, творится в последнее время, Меган?

Она сидела в машине, пытаясь унять сердцебиение.

– Повышенная тревожность, – поставил диагноз врач, к которому она пришла посоветоваться, выписал рецепт на модный транквилизатор и посоветовал поменьше работать.

Рецепт Меган разорвала, как только поняла, что с ее здоровьем все в порядке. Она научилась сдерживать приступы беспокойства усилием воли и добилась того, что они почти прекратились. Во всяком случае, сегодняшний был первым за многие месяцы.

Через пару минут она войдет в дом, примет теплый, расслабляющий душ и к моменту возвращения Тони окончательно успокоится. А в будущем постарается не допускать этих бесплодных сожалений о прошлом. Они не только не приносят никакой пользы, но и вредят – ее рассудку да и браку.

Глядя на темные окна, Меган вдруг подумала: а как чувствуют себя люди, которые, подобно ей, возвращаются домой поздно вечером? Ей всегда казалось, что дом, словно соскучившись, радуется ее возвращению. Они купили его на второй год после свадьбы. Тогда цена казалась им неимоверно высокой, но с тех пор она даже утроилась, когда стоимость жилья в районе залива внезапно взлетела вверх. Дом нельзя было назвать просторным – за такую цену они могли бы позволить себе значительно более вместительное жилище на окраине, например, в Новато или Петалуме, – однако для бездетной пары вполне подходил и даже позволял принимать гостей.

Дом располагался в глухом тупике, упиравшемся в подножие крутого холма. Из-за мощных оползней, настоящего бича этой местности, набережную когда-то укрепили насыпью и бетонными плитами, но живописные виноградники, карабкавшиеся по всей ее поверхности, придавали бетонной стене своеобразную красоту и скрадывали унылый вид.

Меган вышла из машины и ступила на выложенную плиткой дорожку. Стоило ей вставить ключ в замок, как из-за двери раздался заливистый лай Алекса. Войдя внутрь и включив свет, Меган с удовольствием втянула ноздрями воздух. В доме пахло лимоном – Оливия, их экономка, предпочитала использовать для полировки мебели средство с лимонным ароматом, – и ячменными лепешками, которые она испекла к обеду.

Первым делом Меган выпустила Алекса, и пушистый комок тут же налетел на нее, захлебываясь радостным лаем. Алекс был маленький, кудлатый песик с непропорционально длинными лапами. Когда Меган случайно наткнулась на него на улице, замерзшего и жалобно скулящего, она тут же решила, что, если хозяин не отыщется, она оставит щенка себе. Тони пытался отговорить ее, напомнив, что, поскольку их обоих целыми днями не бывает дома, собака будет чувствовать себя одиноко. Но когда поиски хозяина оказались безуспешными, вопрос о том, чтобы отдать Алекса, отпал сам собой.

Первым делом Меган отвела пса к ветеринару и спросила, какой он породы. Ветеринар пожал плечами и выразился весьма неопределенно:

– Помесь терьера с черт знает чем.

Некоторое время Меган звала пса просто «пес», а потом дала ему кличку Александр Македонский, сокращенно Алекс – за его благородное сердце.

Накормив животное, Меган вернулась на кухню и включила кофеварку. Как обычно, Оливия оставила кухню безукоризненно чистой. Иногда Меган испытывала искушение устроить здесь маленький беспорядок, чтобы придать помещению вид жилого, но всякий раз здравый смысл побеждал, и все оставалось как прежде.

Как-то в самом начале их брака Тони обмолвился, что с удовольствием помогал матери по дому, потому что с детства ненавидел беспорядок. Потом он похвалил Меган за чистоту, которую она поддерживала в небольшой квартирке, их первом жилище. С тех пор она взяла себе за правило всегда содержать дом в порядке, хотя временами ей приходило в голову, что тем самым она уподобляется своей тетке.

Конечно, дом тетки разительно отличался от теперешнего жилища Меган, теплого и светлого. Стены того, старого мрачного дома пахли плесенью, хотя тетка не жалела трудов, чтобы с утра до вечера скрести и мыть их. В глубине души Меган предпочла бы более традиционную обстановку, но выбрала современный скандинавский дизайн, поскольку знала, что это больше нравится Тони, хотя он и предоставил ей полную свободу действий во всем, что касалось внутреннего убранства.

Меган затратила немало сил, чтобы придать дому жилой, уютный вид. Матовое дерево и обивка мебели из натурального волокна, такие же шторы были ее излюбленных осенних тонов. Картины же отражали тягу Меган к традиционности и очень оживляли комнаты.

В кабинете мужа Меган поставила глубокие кожаные кресла, массивный дубовый письменный стол и повесила на стены гравюры в бамбуковых рамах с изображением старинных автомобилей. Зная, как муж ценит уединение, Меган никогда не тревожила его, когда он работал, и не позволяла никому, в том числе и себе, прикасаться к тому, что лежало у него на письменном столе. Но сегодня, в этот особый торжественный день, она решила, что они поужинают здесь, перед камином, а не в столовой, которая всегда казалась ей слишком уж просторной для них двоих.

Открыв холодильник, Меган обнаружила два бифштекса, уже подготовленных для жарки, зеленый салат в миске – его осталось лишь заправить майонезом – и румяные булочки, завернутые в шуршащий целлофан, которые предстояло в последнюю минуту разогреть в духовке. Достав бифштексы, она переоделась, но принимать душ пока не стала.

Недавний разговор с Джин по поводу дней рождения напомнил Меган о том, что скоро ей исполнится тридцать три года. Почему эта цифра кажется гораздо внушительнее, чем тридцать два? Неужели потому, что теперь о ней нельзя сказать «дама чуть за тридцать»?

Взглянув на свое отражение в узком зеркале, висевшем на двери ванной, Меган провела рукой по упругой полной груди, ища следы возраста. Нет, ее грудь нисколько не изменилась, так же как она сама. Она такая же стройная, как в тот день, когда выходила замуж за Тони – благодаря скрупулезно соблюдаемой диете, ежедневной зарядке и аэробике, которой занималась дважды в неделю в обеденный перерыв, в душе проклиная все эти упражнения.

Перед тем как отвернуться, Меган шутливо отсалютовала своему отражению. Конечно, непросто держать себя в форме, но разве результат того не стоит? Немногие мужья посылают своим женам желтые розы в ознаменование того дня, когда впервые легли с ними в постель!

Отвернув душ и ожидая, пока пойдет теплая вода, Меган вытащила из шкафа алого цвета кимоно и бросила его на кровать. Сегодня никакого белья, решила она. Она будет соблазнять собственного мужа. Там, у камина, в неясном свете пламени, она и заставит Тони трепетать в предвкушении любовных радостей. Это была часть игры, которую вот уже семь лет вела Меган, стараясь сделать их интимную жизнь яркой и необычной. Она от души пожалела Джин, которой приходится отрывать мужа от телевизора, чтобы затащить в постель. Тони же всегда готов заниматься любовью. В этом отношении он просто неутомим…

Меган шагнула под душ, дождалась, пока вся намокнет, и закрыла воду, чтобы намылиться. Это уже вошло у нее в привычку, поскольку вода в графстве Марин была серьезной проблемой даже в таком богатом на осадки году, как нынешний.

«Мотовство до нужды доведет», – подумала Меган, удивляясь, с чего это ей вдруг вспомнилась любимая поговорка тетки. Да и вообще – почему она сегодня все время возвращается мыслями к тете Кларе, как будто нельзя подумать о чем-нибудь более приятном?

Она снова повернула кран и шагнула под теплые струи, нежась и одновременно как бы назло тетке, которая на горячую воду была такой же скупой, как и на похвалу. Водяной поток, каскадом омывавший ее грудь и бедра, вызвал у Меган чувственное желание. Она закрыла глаза, предоставляя теперь уже прохладной воде смывать с нее усталость и беспокойство.

Увидев неясную тень, метнувшуюся на фоне прозрачной двери душа, Меган чуть не вскрикнула. Дверь распахнулась. На пороге стоял Тони – обнаженный, и почему-то с теннисной ракеткой, которую держал у груди.

– Кто со мной в теннис? – ухмыляясь, спросил он, подражая голливудской знаменитости Хамфри Богарту.

Меган невольно рассмеялась, а потом обрушилась на мужа с упреками:

– Негодяй! Меня чуть инфаркт не хватил!

Тони отбросил ракетку и вступил под душ. Его смуглое тело тут же заблестело от воды. Оглядев Меган, он спросил:

– Я когда-нибудь говорил тебе, что у тебя самый соблазнительный задик во всем Сан-Франциско?

– Говорил, и не раз. А у тебя самый красивый… удалец из всех, кого я знаю.

– Удалец? Ты так его называешь?

Он схватил ее и начал ласкать и дразнить, держа так крепко, что она не могла вырваться. Трение их мокрых тел возбудило Меган. Она перестала сопротивляться, молчаливо приглашая к более тесным объятиям. Тони поцеловал ее. По телу Меган пробежала сладкая дрожь предвкушения.

Он потянулся за мылом, и Меган решила не говорить, что уже успела намылиться и смыть пену. Закрыв глаза, она почувствовала, как руки Тони скользят по ее груди, спине, бедрам. Потом она намылила его, наслаждаясь видом пузырьков, вскипавших в волосках у него на груди, и блеском крепкого бронзового тела. Заметив, как он реагирует на ее прикосновение, она почувствовала прилив гордости и намеренно продлила касание, пока Тони не застонал, не в силах сдерживаться, и не привлек ее к себе.

Теперь настала его очередь. Жар желания все сильнее разгорался в теле Меган, а прохладная вода немного смягчала его. Наклонившись, Тони коснулся губами ложбинки между ее грудей, словно пил из нее воду. Затем его губы двинулись ниже, к заветному темному треугольнику. Меган вздрогнула от наслаждения и теснее прижалась к мужу.

Он опустился перед ней на колени, а она погрузила пальцы в его волосы, содрогаясь всем телом.

Ей хотелось продлить это мгновение, но было уже поздно – слепая примитивная страсть охватила ее. Не отводя взгляда от лица Тони, Меган тоже присела и начала ласкать его в ответ. Приглашая лечь на спину, она мягким движением толкнула его в грудь, оказавшись сверху, и начала ритмично двигаться, а вода омывала их разгоряченные тела.

Страсть все нарастала. Покачивание сплетенных тел, крик восторга, вырвавшийся из горла Тони в момент экстаза, еще сильнее возбудили Меган. Она достигла пика наслаждения почти одновременно с мужем, а вода, каскадом обрушившаяся на них, унесла прочь материальные следы их любовной игры.

Чувствуя, как сотрясается ее тело, Меган упала на Тони, смеясь и плача одновременно. Это было чудесно, хотя, может, и не вовремя. Жаль только, что сейчас нельзя свернуться, как обычно, в объятиях Тони калачиком, чтобы слушать его хрипловатый шепот, полный любовных признаний, и самой отвечать на них. Нет, в данном случае об этом не может быть и речи – слишком холодной становилась вода, лившаяся на них из душа.

Тони одним движением гибкого тела вскочил на ноги и поднял Меган. Завернув кран, он с улыбкой обернулся к ней.

– Будешь знать, как сравнивать моего удальца с чужими, – насмешливо проговорил он.

Пока Тони жарил во дворе бифштексы, Меган вытерла волосы и сделала макияж. Надев кимоно, она накрыла стол в кабинете Тони. Под музыку стереомагнитофона они неторопливо поели и закончили ужин шампанским. Немного опьяневшие, супруги отправились в постель и снова занялись любовью. На этот раз Тони соблазнял ее нежно и медленно – ничего похожего на дикую, страстную возню под душем.

Тони заснул почти мгновенно, а Меган не спалось. Она выпила слишком много вина и чувствовала, что завтра утром ей придется за это расплачиваться. К сожалению, выспаться не удастся, хотя завтра и суббота. Во-первых, к ней придут ее и Джин подружки, которые, как положено, принесут подарки будущей матери. А в доме, как назло, почти нет еды. Придется с самого утра идти в магазин. Во-вторых, надо присмотреть подарок для мамы Сабеллы, и, черт возьми, в четыре она должна отвезти к ветеринару Алекса!

Воскресенье тоже обещает быть нелегким днем. Шутка сказать, мама устраивает большой семейный праздник в своем доме в Норт-Бич! Ничего, она выдержит. Она выдержит все, подумала Меган, теснее прижимаясь к мужу, – до тех пор, пока Тони будет ее любить.