"Франц Кафка. Нора" - читать интересную книгу автора

ногами твердую почву, играть во все эти игры прямо-таки на теле укрепленной
площадки и все же не на ней; получить воз-можность избегать ее, дать глазам
отдохнуть от нее, откла-дывать на время радость встречи с ней и все же не
утра-тить ее, вцепиться в эту площадку когтями, что невозмож-но, если иметь
только один, обычный ход, ведущий к ней; и прежде всего- стеречь ее;
возможность выбирать между укрепленной площадкой и пустым пространством как
награду за разлуку с ней, выбрать навсегда пустое прост-ранство и бродить по
нему взад и вперед, защищая площадку. Тогда не возникло бы в стенах никаких
звуков, никакого нахального рытья чуть не под самой площадкой, тогда там
воцарился бы мир и я был бы его сторожем; тогда я не прислушивался бы с
отвращением к возне ме-люзги, но с восторгом к тому, что сейчас совершенно
от меня ускользает: к шелесту тишины на этой площадке. Однако всего этого
нет, хотя оно и прекрасно, а мне пора приниматься за работу, и мне следовало
бы радоваться, что она имеет прямое отношение к укрепленной площадке, ибо
мысль о ней окрыляет меня. Правда, как постепенно выясняется, мне нужны все
мои силы для этой работы, которая вначале казалась пустяковой. Я теперь
прослуши-ваю стены укрепленной площадки, и, как бы я их ни прослушивал -
наверху или у основания, у входов или внутри,- везде, везде все тот же
тихий шипящий звук. А сколько времени, какого напряжения требует это долгое
слушанье прерываемых паузами звуков! Если хочешь, ма-ленькое утешение и
повод для самообмана можно найти в том, что здесь, на укрепленной площадке,
когда отнимаешь ухо от земли, то, в отличие от ходов, ничего из-за ее
раз-меров не слышишь. Только чтобы отдохнуть, чтобы опом-ниться, повторяю я
очень часто этот опыт, напрягаю слух и счастлив, что ничего не слышу. Но что
же в сущности произошло? Мои первоначальные объяснения ничего не дают. Но и
другие предположения я вынужден отклонить. Можно было бы допустить, что этот
шум производят сами мелкие твари, занятые работой. Однако это противоречи-ло
бы всему моему опыту; ведь того, чего я не слышал раньше, хотя оно всегда
существовало, я не могу вдруг начать слышать теперь. Может быть, с годами
моя чувст-вительность к помехам в моем жилье обострилась, но слух нисколько
не стал тоньше. В том-то и состоит особенность мелких тварей, что они
неслышны. Разве я бы иначе это стерпел? Рискуя умереть с голоду, я бы изгнал
их на-всегда. А может быть - и такая мысль закрадывается мне в голову,-
тут действует животное, которое мне еще не-ведомо? Возможно. Правда, я уже
давно и очень внима-тельно наблюдаю жизнь здесь, под землей, но ведь мир
многообразен и неприятных сюрпризов в нем достаточно. Но тогда это не одно
животное, а, вероятно, большое стадо, вдруг вторгшееся в мои владения,
большое стадо маленьких животных, и поскольку их слышно, они, вероят-но,
крупней мелкой твари, но едва ли намного, ибо шум от их работы сам по себе
ничтожен. Это могли бы быть неведомые животные, некое кочующее стадо,
которое только проходит мимо и нарушает мой покой и чье прохождение скоро
кончится. Так что я мог бы, собственно говоря, подождать и не делать лишней
работы. Но если это неведомые животные, почему я их не вижу? Я уже рыл во
многих местах, чтобы схватить хоть одно из них, но ни одного не нахожу. И
тут мне приходит в голову, что это, может быть, совсем крошечные животные,
гораздо меньше известных мне, и только шум они производят бо-лее сильный. И
вот я обследую вырытую землю, подбрасываю вверх комья, чтобы они рассыпались
на крошечные частицы, но шумливых невидимок там не оказывается. Постепенно
мне становится ясно, что таким случайным мелким рытьем я ничего не достигну,
я только порчу стены своего жилья, наспех шарю то там, то здесь, не успе-ваю