"Франц Кафка. Приговор" - читать интересную книгу автора

другу. "Пускай принимает меня таким, какой я есть", сказал он себе. "Не
перекраивать же себя для дружбы с ним лучше, чем я есть."
И в том длинном письме, что было написано с утра в воскресенье, он
сообщил своему другу о произошедшей помолвке в следующих выражениях:
"Наилучшую же новость я приберег напоследок. Я обручился с фройляйн Фридой
Бранденфельд, девушкой из состоятельного семейства, что поселилось в наших
краях, когда ты уже давно уехал, так что вряд ли ты ее можешь знать. Поводов
написать тебе подробнее о моей невесте еще будет предостаточно; сегодня же
хочу тебя обрадовать тем, что я совершенно счастлив, и что изменилось в
наших взаимоотношениях единственно то, что отныне ты во мне вместо
обыкновенного друга обрел друга счастливого. Помимо того, в моей невесте,
которая шлет тебе сердечный привет и вскорости напишет тебе сама, ты найдешь
искреннего друга, что вовсе для холостяка немаловажно. Я знаю, что от визита
к нам тебя удерживает множество обстоятельств - так не послужит ли как раз
моя свадьба поводом к тому, чтобы отбросить все препятствия в сторону? Но
как бы там ни было, поступай безо всякой оглядки на меня, а только по своему
разумению."
Георг на какое-то время застыл за письменным столом, повернув голову к
окну и держа в руке письмо. На приветствие проходившего по улице знакомого
он ответил едва заметной отстутствующей улыбкой.
В конце концов он засунул письмо в карман, вышел из кабинета, и сквозь
узкий корридор прошел в комнату отца, в которой не бывал уже несколько
месяцев. К этому, в сущности, не было никакой необходимости, поскольку он
постоянно виделся с отцом в конторе, обедали они вместе в трактире, а по
вечерам, хоть каждый и выбирал занятие на свой вкус, они обыкновенно
оказывались, каждый со своей газетой, в общей гостинной. Единственное, что
нарушало этот порядок, были визиты Георга к друзьям или, в последнее время,
к своей невесте.
Георга поразило, сколь темно было у отца в комнате в такой солнечный
день. Какую все-таки тень отбрасывали высокие стены, окружавшие узкий
дворик! Отец сидел у окна в углу, всячески украшенном памятными вещицами
покойной матери, и читал газету, глядя на нее искоса и пытаясь тем самым
приспособить свои слабеющие глаза. Отодвинутый на край стола завтрак казался
почти нетронутым.
- А, Георг, - произнес отец и двинулся ему навстречу. Его тяжелый
шлафрок распахивался при ходьбе, полы развевались; "мой отец все еще
гигант", подумал про себя Георг.
- Здесь же невыносимо темно, - сказал он вслух.
- Темно здесь и вправду, - ответил отец.
- Окно ты тоже держишь закрытым?
- Мне так лучше.
- На улице ведь очень тепло, - сказал Георг, как бы продолжая свою
исходную мысль, и сел на стул.
Отец собрал посуду от завтрака и переставил ее на сундук.
- Я, собственно, хотел тебе только сказать, - продолжал Георг,
рассеянно следя за движениями старика, - что я как раз сообщил в Петербург о
своей помолвке.
Он приподнял письмо в кармане, так что стал виден его край, и опустил
его обратно.
- Отчего в Петербург? - спросил отец.