"Stronghold" - читать интересную книгу автора (Демин Ник)ЧАСТЬ 1.Глава 1.Новый год! Праздник, который встречают все. Кто-то начинает пораньше, суток за пять до того, как. Кто-то вовремя, а кто-то, как водится, опаздывает. Я приехал из командировки 31 декабря. Дорога была тяжелая, выехали в ночь, температура –20 С, буран. Иногда останавливались, ногами расшвыривали снег, убеждались, что под снегом асфальт, и только потом двигались дальше. Машину не глушили, как назло начались проблемы со стартером, но кое-как доехали. Приехали где-то в полчетвертого вечера, бросили машину на стоянке и пошли по домам. Я заявился как ясно солнышко, вонючий, пропахший бензином, заросший. Радостно стукнулся в дверь, обнял жену, раздал подарки детям и рванул мыться. Помылся и … поругался со всеми. Наорал на всех. Детей отправил спать, жена обиделась и тоже свалила, а сам нагло улегся в зало и не заметил, как заснул. В общем, это был один из самых плохих праздников в моей жизни. Наутро я проснулся, никто со мною не разговаривает, я, чувствуя себя немножко виноватым, все-таки попытался наладить контакт, но все гордо отворачивались и дулись на меня. Психанув, я отправился чинить машину. Вызвонил двух друзей, на буксире отволокли машину в гараж, достали бутылочку водочки, чтобы было веселее, я слазил в погреб за помидорами, огурцами и начали свое празднование Нового года. Вечером, починив машину, мы направились по домам. Цепляясь друг за друга, крича песни, весь мир казался чудесным. Мы были благородны и могли перевести через дорогу по десять старушек зараз. По дороге мы зашли в «Евроспар», взяли по банке пива, покатались на набережной с горки и разошлись по домам. Естественно со мной дома опять не разговаривали. Жена ушла спать к дочке, а я лег, с твердым намерением завтра со всеми помириться. Так что сам апокалипсис я пропустил, хоть и был он не одномоментный, а длился достаточно долгий период. Будить меня никто не стал, я с трудом встал и поплелся в ванну. Потер морду лица гелем для бритья, пару раз поводил бритвой, сунул щетку в зубы и начал их чистить, стараясь при этом не заснуть. Приведя себя в порядок, даже брызнув какой-то туалетной водой, я поплелся на кухню, искать пути к примирению. На кухне было тепло, негромко бурчал телевизор, почему-то новости. Новости в доме любил один я. С независимым видом и тоской ожидая разбора полетов: от – свиньи и до – «ты мне всю жизнь погубил», я уселся за стол. Жена встала, налила мне тарелку борща и уселась, опять уставившись в телевизор. Значит, разборка будет долгой, – подумал я, хлебая борщ. – Что-то странное происходит, заметила жена, не отрывая взгляд от телевизора. Действительно странное, я насквозь виноват (как она считает), а разговор начинает она. Но надо было пользоваться моментом пока не поздно и начинать мириться. – Ммм, заинтересованно поднял я на нее глаза, облизывая ложку. Она молча ткнула в телевизор. Там кто-то кого-то бил. Полиция применяла оружие на поражение, стреляя боевыми, а не резиновыми. Я бодренько заметил: – Ну и что, всегда где-нибудь, что-нибудь происходит. – Ты что тупой, или последние мозги пропил (все таки не удержалась), я же тебе говорю такое происходит везде. На плите закипел чайник. Я встал, достал чашки, налил чаю. Одну чашку отдал жене. Она машинально взяла. Мелочь прохлопала босыми ногами в зало и я услышал, как тупой волк грозит умному зайцу. Жена продолжила: – Что-то странное. Такое впечатление, будто это происходит даже у нас. Вчера, пока ты пьянствовал (укол в мою сторону), у нас под окнами дрались. Причем дрались несколько раз, взрослые мужики и женщины. На секундочку я пожалел, что этого не видел, но мир в семье дороже всего и заинтересованно подвинулся к ней со словами: « Не может быть, расскажи». – Нет, ты действительно тупой,– и вышла из кухни. Я остался один. Взяв в руки пульт, я начал перещелкивать каналы. Действительно, создавалось впечатление, что весь мир превратился в одну горячую точку. Сообщения из всяких намибий отсутствовали напрочь, но новостей из белого мира передавалось предостаточно. Подтянутый, молодцеватый диктор с непонятной гордостью вещал: – Вчера в Мадриде прогремела серия взрывов, в ответ на заявление отказа проведения переговоров, с целью мирного урегулирования конфликта с басками. Уже сейчас количество жертв составляет порядка двухсот человек и их число постоянно растет. Группировка «Эдда», взявшая на себя ответственность за проведенные взрывы… Я щелкнул другой канал, чуть лопоухая известная телеведущая на другом главном канале с хорошо скрываемым удовольствием говорила: – В ответ на казнь Саддама Хусейна, исламистами были проведены теракты по всему миру. Наибольшее их число затронуло Соединенные Штаты Америки. Число проведенных террористических актов на территории этой страны уже перевалило за несколько сотен, количество известных жертв превышает тысячи, больницы заполнены раненными. Правительство Джорджа Буша выступило с заявлением, в котором призвало всех граждан соблюдать порядок и объявило о вводе Национальной гвардии в крупные города. Губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер, ввел комендантский час и тотальную проверку документов по всему штату. Национальная гвардия, полиция и работники миграционной службы уже заполнили три фильтрационных лагеря. Количество людей попавших в лагеря не уточняется, но известно, что люди в них находятся в ужасающих условиях. На экране Терминатор – 3 с суровым видом что-то вещал в камеру. По телевизору быстро бежали картинки, заполненные кадрами из больниц, улиц, где полицейские в кого-то стреляли, национальной гвардией, тоже стрелявшей в кого-то, трупы людей. Такое ощущение, что показывали не благополучную сытую Америку, а какую-нибудь африканскую страну, в момент переворота (почему африканскую? Негров слишком много.). Я поморщился и опять тупо щелкнул пультом. Попал на Евроньюс, ноу комент. Показывали Россию. Опять замелькали картинки. Москва. Вот толпа с бешеными мордами мочит без всяких сортиров хачеков на рынке. Наезд камерой показывает лицо маленькой девочки, лет восьми – девяти, кавказской национальности, валяющейся под ногами, и я почему то понимаю, что девочка совсем мертвая; вот седая женщина, стоя на коленях над лежащим парнем, который весь в крови, воет, с перекошенным лицом, пока ей на затылок не опускается железный прут, и она молча тыкается лицом в лежащего парня. Озверевшие лица, перекошенные рты, безумные глаза, НО! Но самое страшное, что это не десантники и не нацисты, не гопота и не скинхэды, а обычные люди, прилично одетые, словно по мановению волшебной палочки, превратившиеся в зверей. Тут же переключение и показывают Францию. Ну, хоть здесь ничего нового, те же африканцы и арабы из районов вокруг Парижа, стараются расцветить черно-белый Париж с помощью горящих машин, пламя от которых играет в разбитых стеклах магазинов. Где-то кого-то насилуют. От парней и девушек, с завязанными платками лицами, в сторону полицейских летят камни и бутылки с зажигательной смесью полиция организованно отступает. Тут же кадр. Эти же полисмены забивают ногами девушку с платком, сбившемся на шею. Могу отметить, что у девушки очень недоуменное выражение лица. Переключаюсь опять на российский канал. Голос за кадром: «Незаконные бандформирования, с помощью отрядов смертников, захватили небольшой районный центр на юге нашей страны. Нашей съемочной бригаде удалось сделать эти кадры». Показывают местный белый дом. На фонарях болтается куча народа. Всюду бродят веселые бородатые фидели кастры и че гавары, чеченского разливу, с автоматами, зелеными повязками, постоянно орущие Аллах Акбар. Тут же несколько молодых пареньков с заплаканными рязанскими физиономиями стоят на коленях перед чехом с видеокамерой, а такого же возраста чеченские пареньки, весело сверкая зубами в камеру, как баранам, перерезают глотку славянам. Всем очень весело. Особенно славянам. Ещё несколько раз щелкаю лентяйкой: – Папа осудил случившиеся сожжение ведьмы в небольшом городке на юге Италии… – Арестована семья каннибалов в Монако. В различные годы её жертвами стали около сорока человек. Число жертв уточняется. – Канцлер Германии Ангела Мелькер выступила с осуждением конфликта между турками и немцами случившегося… Действительно, похоже, что пока я был в командировке, мир сошел с ума. Я положил пульт, оделся и собрался выйти на улицу. Все это нужно было хорошенько обдумать, а думается мне лучше всего на ходу. Пока схожу в гараж, возьму машину, потом можно будет съездить на площадь к елке или в Ледовый дворец, покататься на коньках. Жена с котом стояла около дверей, как афиша к блокбастеру «Мы с Мухтаром на границе»: – Ты куда? – тревога в голосе определенно присутствовала. – Дойду до гаража, заведу машину и пригоню сюда, – похоже, примирение все-таки состоялось. – Ты бы лучше пока дома посидел, а потом когда все успокоиться… – А вдруг не успокоиться ?,– пророчески пошутил я и продолжил: – Не волнуйся, если что вызову милицию, да и кому я нужен, меня даже хулиганы не трогают. – Милиция может и опоздать. Да и они тоже люди, тоже отмечают и тоже дерутся. (Так это уже серьезнее). – Я везучий и незаметный,– и уже серьезно приказал,– самой на улицу не выходить, детей гулять не выпускать. Вышел на лестничную площадку, дождался пока закрыли дверь, и сбежал вниз из подъезда. На улице опять мела метель, я одел варежки и бодрым шагом пошкандыбал к гаражу. Такое ощущение, что дороги никто не убирает. Нет, я согласен сделать скидку на праздник, но все таки это странно… Или я нахожусь под впечатлением новостей? Непонятно. Гараж у меня находится в частном секторе, надо идти мимо частных домов, дружелюбно кидающихся на тебя гавкающих собак, пьяной молодежи, уже не сельской, но ещё не городской, в общем, вечером, машину лучше ставить на стоянке. С утра же добираешься без всяких приключений, а всякая шваль выходит на поиски приключений с наступлением темноты. Поэтому я и удивился увидав вдалеке шумную компанию, провожающуюся из дома, с высоким крыльцом. Было это достаточно далеко и я не обратил бы на них особого внимания, если бы не мужичонка в женском пальто, старательно пытающийся взобраться на это самое крыльцо. Ну, в принципе, дело новогоднее. Я, проходя мимо, задушевно завопил: «Эй мороз…», и с удовлетворением услышал как за мной дружно, вразнобой заголосили: «…мороооз, не морозь меня….». Улыбнувшись, я проследовал дальше. Наш российский гаражный кооператив. Нечищеные дороги, переполненная помойка, отсутствие света и вечно пьяный сторож. С трудом выехал на дорогу, слава богу у меня девятка, т.е. проехать я могу практически где угодно (или я думаю, что могу проехать где угодно). После встречи с веселыми алконавтами я немножко успокоился, но береженого бог бережет и бейсбольная бита перекочевала из багажника в салон, что мне и не помогло. Медленно выезжая на мостик, я каким то чудом ударил по тормозам. Прямо под колеса мне бросился это самый мужичек, одетый в женское пальто, с воплем: «Водила, дай машину покататься». В это же время с разных сторон распахнулись дверки и меня буквально вытряхнули из машины, причем лезли в машину натуральные рыла, а не лица, причем различить мужчины это или женщины не представлялось возможным. Складывалось ощущения, что между собой они не разговаривают, так как слышались хрюканье, рычанье, какие то непонятные взвизги. Непонятно как уместившись в машине, они рванули с места, однако отъехав метров десять, они притормозили и выкинули биту. Весело, с деревянным стуком бита запрыгала ко мне на встречу. Видимо занимала много места. Тупо оглядевшись, я достал телефон и позвонил в дежурку гибэ два дэ. Объяснять ничего вам не буду. Не очень то приятно рассказывать, как здорового мужика с битой выкинули из своей машины. Зарегистрировав разбойное нападение и пообещав вскорости разобраться, меня отпустили восвояси. Идя пешком с Водопроводной (кстати, биту у меня реквизировали) я с удивлением обращал внимание на полутемные улицы с всегда погашенными фонарями, разбитые витрины маленьких лавочек и киосков, отсутствие людей на улице, стаи собак, роющихся в помойках. Во дворы лучше вообще было не заглядывать. Покачиваясь в свете редких фонарей, деревья кидали странные тени на снег. Естественно, что первым делом я зашел в круглосуточный магазин автозапчастей, и купил себе новую биту (до сих пор удивляюсь, что в магазине автозапчастей на почетном месте висит бейсбольная бита, как предмет автоаксессуаров, без которого невозможна эксплуатация автомобиля), как оказалось на этот раз, весьма кстати. Явно я оставил мозги дома, если вечером решил срезать дорогу через больничный парк. Небольшая группка тинэйджеров ринулась ко мне наперерез, радостно погогатывая. Еще бы, вечер и одинокий мужик, значит – ожидается развлекалово. Ну конечно я немного преувеличил их интеллект. Скорее всего в их тупых головах с одной, или двумя извилинами, эта мысль была озвучена следующим образом: «Опа, п****ц чморю!!», хотя и это мне кажется слишком сложным для них. Я постарался остановиться на небольшой вытянутой полянке, где мамаши днем катают коляски с детьми. Кодла подвалила, стараясь обрезать возможные пути отхода. – Эй мужик, дай закурить,– обратился ко мне самый мелкий. Обычно эти мелкие в силу того, что в душе они считают себя обиженными природой, страдают комплексом Наполеона (это не коньяк, это был великий человек, и коньяк назвали в честь его, а не наоборот). Только у одних это проявляется в том, что они становятся отличными специалистами, директорами, банкирами и великими людьми, стремясь, чтобы их уважали не за рост, а за свои дела, а другие становятся мелкими шакалами (впроч$$ем, бывают и крупные шакалы). Обычно такие посылаются для завязки «разговора», во время которого остальные подтягиваются поближе, стараясь окружить жертву. Выглядел этот результат неплановой эрекции довольно прилично одетым, но желание утвердиться за счет других так и перло из него. – Ну ты чё, мужик, не по`ял чё ли! Закурить есть? Обратился уже другой, повыше ростом, в темной круглой шапочке, и мощной челюстью, заставляющей сомневаться, что Ламброзо был неправ. Также отличительной особенностью является исковерканный язык, с помощью которого они пытаются выражать мысли в своей стае. Хочу заметить, что все это время я старался двигаться так, чтобы за спиной у меня был достаточно глубокий снег, а эти подростки не могли приблизиться ко мне всей толпой. В идеале мне хотелось выбраться на освещенное место и заорать: «Милиция!!!». – Не гля, оно подрастающему поколению сигарету пожилило, – заметило чээдное создание с породистым, злым лицом, очень хорошо одетое. Таких не люблю больше всего, понимая, что их гонит на улицу ощущение власти, которое они испытывают, командую, пока еще не совсем, отбросами человеческого общества. – Я не курю,– пробормотал я, но они меня уже не слушали. – Слышь мужик, – вполне миролюбиво предложил кто-то из них,– давай нам деньги, сотовик, гайки, цепочки, и вали отсюда. Это тоже их стиль. Главное унизить, заставить почувствовать человека, что он никто и жизнь его не стоит ни копейки. Так бы я попробовал быстро-быстро убежать на людное пространство, но сейчас шансов у меня практически не было. Эта мелочевая кодла как раз перекрыла дорогу к людям. За мной пустынные улицы частного сектора. – Ну ты чё, думай быстрей, а то морг вон он, – и ближний ко мне мотнул головой в сторону морга. Момент показался мне очень удачным. Отпустив придерживаемую под длинной зимней курткой биту, я перехватил её и со всей дури, с разворота, врезал по мотнувшейся в сторону морга голове. Неприятный хруст. Мелкая жертва аборта радостно заверещала и попыталась выкинуть вперед руку с зажатым в ней ножом. Я сделал шаг в сторону и на обратном движении так же не сдерживая движения опустил биту ему на руку. Нож выпал и затерялся в снегу. Честно говоря, раньше я не понимал почему говорят, что вопли могут показаться музыкой. Так вот его вопль действительно показался мне музыкой. Глаза стали моментально простыми, жалобными, круглыми, как у совы, и он заплакал, опускаясь на колени и вопя что то вроде того что: «За что?». Вот это мне в них очень нравится. Они считают только себя вправе причинять боль другим. Двое других ломанулись в обход по глубокому снегу, это их немного задержало, причем один достал такую же биту как и у меня.. Напротив меня остался красавчик, лениво перетекший в какую то стойку. – Мужик мы тебя за это здесь похороним. Может быть и похоронят, а может и нет. Такие твари неплохо держат боль, но бояться увечий. Поэтому я ударил не по нему, а по воющему шкету, кинувшемуся на меня с ножом. Прямо по другой руке, стараясь попасть по локтю. Вой перешел в визг. Лицо красавчика чуть дрогнуло, а сзади раздалось шумное, хриплое дыхание. Делая шаг в сторону, я в полуприседе разворачиваясь ударил битой на уровне груди набегавшего. Как я и предполагал это был Ламброзо с битой, которую он занес над плечом, стараясь ударить с хорошим замахом. Захрипев он провалился вперед, нанося своей битой удар не по мне, а по красавчику. Тот естественно даже не попал под удар, чересчур легко отодвинувшись, что мне не очень понравилось. Поймав момент, я со всей силы саданул Ламброзо между ног со спины, стараясь держать его между собой и красавчиком. Плохой удар и наносить его следует либо когда ты рассчитываешь победить или тебе уже не важно, что с тобой будет потом. Если ты рассчитываешь проиграть, то лучше не рисковать. После всего мне было уже все равно, поэтому, когда воющий Ламброзо упал, зажав руками причинное место, я изо всех сил еще раз ударил туда, ломая ему пальцы рук своим аварийным ботинком, с окованными носами. Лицо красавчика ещё раз дрогнуло и он побежал в сторону дороги, смешно вереща и подпрыгивая. Я сделал несколько прыжков за ним и развернулся, чтобы встретить последнего из нападавших. Эта тварь тоже решила не связываться со мной и рванула по целине так, что и на снегоходе, я думаю, было бы догнать проблематично. Перевалив через забор парка, они исчезли из видимости. Меня начало трясти, причем не по децки. Подвывающие дети замолчали, стараясь не раздражать взрослого дядю, причем двое молчали нормально, а один как-то нехорошо. Приблизившись к первому, я концом биты аккуратно потыкал его, приговаривая какую то чушь. Поклонник быстрого обогащения не отзывался. Медленно я присел над ним, готовый в любой момент нанести удар, и приложил пальцы к шее, пытаясь нащупать бьющую жилку. Не нащупав, я поднялся с колен. Здесь уже начинались проблемы. Выпивший мужик (банка пива с расстройства), с битой (только что купленной), напал на детей (средний возраст 14-16 лет), гуляющих в парке, с непонятной целью (от изнасилования до ограбления, на выбор следователя) и убил одного из них. Поневоле вспоминаешь песенку – круто ты попал… Оставшиеся в живых, по моему, даже пытались не дышать. Я быстро огляделся и попытался оценить обстановку; я не курил, не плевал, карманы застегнуты на молнии, улик, за исключением следов ботинок, оставить не должен, внешность самая обыкновенная, лицо особо я старался не показывать, курток таких в таможенные магазины привезли столько, что весь город ходил в них, даже один из этих уродов носил такую же. Все не так уж плохо, единственное ботинки и бита. На ботинки можно наплевать, на работе выдали точно такие же, но новые и с другим протектором, а вот от биты следовало избавляться. Хороший криминалист (даже не хороший, а плохой) мог элементарно доказать, что именно этим орудием был оборван грешный путь данного, конкретного херувима. Я завернул биту в целлофановый пакет и завернул в гости к другу, живущему рядышком. Миша встретил меня в дверях. Единственный свет в подъезде падал как раз через его открытую дверь. – Здорово,– и о чудо! В руках он держал точно такую же биту, как и моя. – Здорово, Мишань! Что у вас со светом стало,– вежливо поинтересовался я. – Померла света. Вчера какие то уроды последнюю лампочку жахнули, подожгли картонку, закрывающую выбитое стекло и смотались. – У вас же подъезд закрывается, – для поддержки разговора брякнул я. – Да это кто-то из местных уродов постарался. Сами живут и здесь же гадят, а ты как здесь?, – к этому времени мы уже прошли в квартиру и уселись на кухне перед кружками чая. Стараясь наиболее полно отразить информацию, я поведал об угоне и о неприятном инциденте, происшедшем со мной. Какое то время мы молчали, просто наслаждаясь чаем. День за окнами стремительно летел к концу. Уже ощутимо стемнело. На улице раздавались взрывы петард, фейерверков и тому подобных вещей. Народ радовался как-то уж очень отчаянно. Опять послышалась пьяная ругань, а за ней последовали глухие удары, взволнованные женские вопли, а после все перекрыло мяуканье патрульной сирены. – Счас к тебе придут, – равнодушно заметил я. – Плевать. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю, – так же равнодушно ответствовал Мишаня, и продолжил: – Делаем так: твою биту мы аккуратно приберем так, что её не найдут. Возьмешь мою. Я все равно её в том же магазине покупал. Она чистая. По поводу машины, я тоже думаю, что её найдут. Адрес, где ты этих козлов видел, они знают. А эта фигня с новостями… Не знаю. У меня мать болеет. Я телевизор последнюю неделю даже не включал. Сейчас выздоравливает, посмотрю, оценим. Давай встретимся после праздников где-нибудь. Четверо – пятеро, как обычно. В дверь решительно постучали. – Биту оставь, возьми топор. Чтобы ассоциаций не было,– Мишка непонимающе посмотрел на меня, но биту оставил. В прихожей звучали наглые, пропитые голоса, выспрашивающие подробности о случившемся под самыми окнами, напоминающие о гражданском долге и т.д. и т.п. Миша отвечал вежливо и индеферентно. Закончив разговор на высокой ноте пожеланием Нового Года и угрозой увидеться еще раз, непрошенные гости свалили с территории. – Вот такие пироги с котятами, – сказал Миша, вернувшись на кухню,– замочил сосед сверху соседа снизу. Пошли шутихи пускать, из-за спичек поссорились, кому первому поджигать, и все. Все ясно, типичная бытовуха. Сосед сам и признался. Воет, что не хотел, что если бы этот козел ему сразу спички отдал, что если бы кирпичи под ногами не разбрасывали… – А зачем к тебе пришли? – Не знаю. Может, видел или знаю что-нибудь. Причина для смерти больно уж дебильная. Я допил ставший безвкусным чай и с новой битой под полой, попрощался с Мишкой. За машиной меня вызвали следующим утром. Её нашли на площади Ленина. Эти уроды, катаясь под «кирпичом» на площади протаранили лошадь, которая везла ребенка (кто не знает – это аттракцион такой), а уже потом, разгневанные, добрые прохожие выбили окна, погнули крышу (на ней, похоже, прыгали), бока и капот, когда извлекали шпроты, замуровавшиеся в моей машине. Магнитолу я и сам хотел поменять, а вот два колеса явно сняли сами работники доблестной милиции. Прикатив летние колеса, я тронулся в медленный и печальный путь к своему товарищу Паше, который помимо того, что был моим другом, по совместительству являлся одним из лучших жестянщиков нашего города. Паша встретил меня с радостной недовольной улыбкой на лице. Вместе мы походили вокруг машины, поохали. Я рассказал ему про угон, про теленовости. Про вчерашнее происшествие у Мишки во дворе. Он мне пожаловался, что буран повалил несколько столбов по их улице, и оставил их на новый год без электричества. Так что новый год они встречали при свечах, под потрескивание русской печки. Паша живет в своем старом, деревянном доме с огромным гаражом – мастерской, где его и напрягают друзья, попавшие типа как я. Договорившись за праздники починить мою колымагу, мы расстались. Я снова поехал домой, позвонив еще паре друзей и пригласив их чинить машину, на послезавтра. Особо о происходящем я не задумывался. Все вокруг было как обычно. Неприятно, что угнали машину, но тут уж ничего не поделаешь. Ничего все образуется. На минувшей неделе столица Nской республики г.N была объявлена криминальной столицей Приволжья. Был зарегистрирован невиданный подъем уровня преступности – на 34,5%, о чем сообщило АНН. Увеличилось количество краж, грабежей, преступлений экономической направленности, наркопреступлений. Вечерами небезопасно выходить из дома: совершено 772 «уличных» преступления, их раскрываемость составила всего лишь 12,5%. Это значит, что N-цев грабят на улицах почти безнаказанно. Попытка властей навести порядок старым способом – с помощью народных дружин – положительного эффекта не имела: 12 предприятий выделили 783 дружинника, в основном, женщин, которых самих надо охранять. Новогодние праздники протекают пока без особых эксцессов, на 10 % увеличилось число происшествий в этом году по сравнению с первыми 5 днями прошлого года. От пожаров погибло 37 человек. В ДТП, по вине пьяных водителей пострадало 20 человек, из них 12 со смертельным исходом. Из 26 изнасилований 6 девушек остались живыми. Убийств 160, из них на бытовой почве 90, с особой жестокостью 34. большинство убийц задержаны на месте. ОРТ-новости. – Такое ощущение, что всех охватила волна безумия, во многих городах начинаются погромы. Причем они не носят узконаправленный характер. Невозможно выделить, против кого они направлены. Массовое безумие затронуло все слои населения… Я проснулся достаточно рано. Прошел на кухню, согрел чайник и стал намазывать себе маслом бутерброд. Шумно дуя в кружку скосил глаза в сторону и вздрогнул. В дверях, притулившись к косяку, стояла жена и смотрела на меня. – Тебе обязательно идти?,– спросила она. – В общем то нет, но Пашке нужно в машине все открутить и оставить голое железо. Кроме того он опять не возьмет денег, а ремонт одним днем не обойдется. И потом я всех позвал, а сам не приду. Не поймут ребята,– честно ответил я. – Мне страшно. Я не стал говорить, что мне тоже не по себе, и что у меня тоже кошки на душе скребут из-за всего, что на меня свалилось в последнее время, а постарался утешить, сказав как можно более твердо: – Всё будет нормально. Иди, поспи еще. Ничего не сказав жена отправилась в спальню, а я быстренько дожевал свой бутерброд и побежал ремонтироваться, предварительно закрыв квартиру на все обороты ключей. Немного подождал маршрутку, а когда она не приехала, то решил пойти пешком. До Паши я добрался сравнительно быстро. Настроение, несмотря на Новый год (а может быть благодаря ему), у всех было подавленное. Снимать мы ничего не стали, а просто проговорили часа четыре. Обратно мы пошли втроем. Майкл, Саня и я. Разговор не клеился. При свете дня разрушения на улицах стали еще заметнее. Мы дворами прошли к остановке. Перед тем как выходить на улицу из дворов мы услышали шум. Аккуратно выглянув из-за угла мы увидели картинку, которая стала не редкостью в последующие дни. Толпа громила магазин. Тут же несколько человек ногами запинывали экипаж ППС. Автоматы были уже в руках толпы. Один из заполучивших оружие с оскалом передернул затвор и выпустил очередь по толпе. Толпа качнулась, как единый живой организм, чуть раздалась в стороны и, выплеснув отросток в сторону автоматчика, поглотила его. На снегу осталась бесформенная куча, окрасившая снег вокруг красным цветом. Мы переглянулись. – Странно, – сказал Саня, – почему ничего не слышно. Разговор продолжался уже на бегу. Оставаться рядом с универсамом нам не захотелось. – Как не слышно, – возразил Майкл, – стекло бьют, стреляют. – Да нет же. Воплей не слышно. – Точно, – вступил я в разговор, – мата нет, песен нет. Никто не плачет, не разговаривает, не орет. – Такое ощущение, – продолжил Майкл, – что это зомби. – Надо обзвонить всех наших, кого сможем предупредить, мне кажется это только начало. Слова Майкла о том, что это только начало, оказались пророческими, а в наш обиход вошло слово «зомби». |
|
|