"Нагаи Кафу. Соперницы " - читать интересную книгу автора

знатоком мира "ив и цветов", с такими женщинами, как Кикутие, ему до сих пор
встречаться не доводилось. Да и не было другой такой среди японок. Такие
женщины бывают только на западе. Чем-то Кикутие в точности напоминала
западных проституток из тех, что ночь напролет веселятся, сидя нагими на
коленях у мужчин с бокалом шампанского в руках.
Если взяться за перечисление особых достоинств Кикутие, то первым будет
белизна кожи. Среди японок это редкость, и лишь у таких вот белокожих все
тело может залить ни с чем не сравнимый нежно-розовый румянец. Ну а вторым
достоинством Кикутие была ее полнота. В просторечии ее назвали бы "сбитой
пампушкой" - ни слишком рыхлая, ни слишком плотная, как раз в меру. Ее
нежное полное тело обладало удивительной упругостью, а в любовных объятиях
оно словно само скользило в руки мужчины и притягивалось к нему, не оставляя
ни малейшей щелочки. Полным был подбородок Кикутие, ее бока и даже те места,
где есть кости, например плечи, - вся она круглилась приятной полнотой.
Однако при этом она была маленькой и подвижной и ни минуты не сидела на
месте, так что порой в глазах рябило. В ее небольшой фигурке совершенно не
было той тяжеловесности, какая чувствуется в крупных дородных женщинах. Ее
легко было усадить на колени, легко сжать в объятиях.
Когда мужчина сажал Кикутие на колени, то туго налитые груди словно
присасывались к его телу и копошились там, в то время как бедра со всех
сторон обжимал похожий на резиновый мяч задок. Ниже поясницы к его ногам
льнули, подобно легкому пуховому одеялу, мягкие шелковистые женские ляжки.
Если же мужчина обнимал ее, лежа на боку, то хотя все ее небольшое тело и
помещалось целиком в его руках, каждый раз казалось, что она вот-вот
выскользнет, такая она была гладкая. Не в силах удержать ее в объятиях,
мужчина принужден был, скрючившись точно креветка, обхватить и удерживать ее
еще и ногами, отчего неописуемая плоть Кикутие сладким фасолевым желе таяла
и растворялась в нем, перетекая от низа живота в пах, от поясницы к спине.
На самом деле Кикутие, когда ее обнимали, от удовольствия непрестанно
извивалась всем своим небольшим телом. И каждый миг мужчина испытывал новые
ощущения, как будто каждое следующее мгновенье с ним была совсем другая
женщина.
Манера держаться была третьим достоинством Кикутие. Она была необычная
гейша, и, будь то дневной свет или свет фонаря, она не пугалась и не
смущалась, как все японские женщины. Если мужчина искал близости с ней еще
прежде, чем была приготовлена постель, она вела себя столь же бесстыдно, как
если бы стояла глубокая ночь и все вокруг уже уснули. Постельные
принадлежности, а тем более ночная одежда служили, в представлении Кикутие,
лишь для защиты от холода, но отнюдь не для прикрытия наготы. Ну а ссиока,
хоть он и предавался наслаждениям отчаянно и неустанно, был все-таки не
доктор - многие уголки женского тела все еще оставались для него
неизведанными. Немало оставалось и невысказанных желаний, к исполнению
которых трудно было бы кого-то принудить. Благодаря Кикутие он смог получить
все, о чем так давно мечтал, к полному своему удовлетворению.
Четвертой особенностью, отличавшей Кикутие от остальных гейш, была ее
речь - разговоры, которые она вела в постели, порой вступая с гостем в
перепалку.
Об искусстве она не рассуждала. Не высказывала пристрастий относительно
актеров. Не злословила о подругах и не сплетничала о своих хозяевах. Не
возмущалась порядками в чайных домах, где бывала. Она вела оживленные беседы