"Джанет Каган. Революция Щелкунчиков (The Nutcracker Coup)" - читать интересную книгу автора

"Я имею мечту... Имею мечту, чтобы настал день, когда ни у кого не остригут
иглы за то, что он говорил правду".
Ты увидишь это на ленте. Все согласились, что это хорошая мечта.
После этого Эсперанца выдвинула идею мечты "о правах человека для
всех". В результате мы все по очереди пытались объяснить понятие "прав
человека" полудюжине присутствующих призов. Эсперанца в конце концов
перевела для них пять конституций - и еще целую книгу речей Мартина Лютера
Кинга.
Неделей позже мы с Тейтепом собирали дерево для скульптуры, которую он
затеял к Рождеству. Вдруг он перестал грызть и спросил: "Мэри, что такое
"человек"?"
"Что вы имеете в виду?"
"Думаю, когда Кларенс говорит "человек", он подразумевает нечто иное,
чем вы".
"Это вполне возможно. Люди используют слова очень свободно, и за мной
это водится".
"Что вы подразумеваете, когда говорите "человек"?"
"Иногда я подразумеваю вид хомо сапиенс. Я ведь говорила, что люди
употребляют слова неоднозначно. Празы, кажется, более точны в своих речах".
"А когда вы говорите "права человека", что вы подразумеваете?"
"Когда я говорю "права человека", я подразумеваю хомо сапиенса и праза
сапиенса. В этом контексте я имею в виду любого сапиенса. Не стала бы
гарантировать, что Кларенс употребляет то же самое в таком контексте".
"Вы думаете, что я - человек?"
"Я знаю, что вы - человек. Мы друзья, не так ли? Я же не могу дружить
с... ну, с "псевдокроликом", ведь правда?"
Он издал удивительный грохочущий звук, выражая крайнее изумление. И
сказал:
"Не могу себе этого представить. Тогда, если я - человек, мне
полагается иметь права человека".
"Так, - ответила я. - Совершенно точно, полагается".
Возможно, все это - моя вина. Эсперанца расскажет тебе остальное:
последние две недели призы сидят у нее по всему дому, они снова и снова
смотрят фильм о Мартине Лютере Кинге, который она достала.
Не знаю, чем это закончится, но до чертиков хочу, чтобы ты был здесь и
все видел. С любовью, Мэри.


* * *

Мэри смотрела, как местный ребенок щелкает орехи своим
щелкунчиком-Халемтатом, и холодная дрожь пробегала у нее по спине. Это был
уже одиннадцатый за неделю. Очевидно, не один Чорниэн мастерил этих
щелкунчиков, кто-то еще затеял производство. Однако, чтобы в челюсти
Халемтата вкладывал орехи ребенок - такое она видела впервые.
- Здравствуй, - сказала она, наклоняясь. - Какая чудесная игрушка!
Покажешь, как она действует?
Непрерывно треща иглами, ребенок показал ей свою игрушку. Затем он (или
она - спрашивать до переходного возраста невежливо) воскликнул:
- Забавная штука! Мама смеется, смеется и смеется.