"Андрей Калиниченко. Воздушный снайпер " - читать интересную книгу автора

Дима!" - обожгло Василия тяжкое предчувствие. Голубев поспешил на помощь
другу.
Но Князев был только ранен в обе руки. И сейчас он не торопился
покидать самолет. А когда увидел рядом истребитель с номером "13" на борту,
понял, что Василий непременно его прикроет. Нужно было возможно точнее
определить момент прыжка и раскрыть парашют поближе к земле, чтобы не
попасть под огонь фашистов. Секунда, другая... Пора! Дмитрий вывалился за
борт самолета и дернул парашютное кольцо. Над летчиком распростерся купол
белого шелка.
Раскачиваясь на стропах, лейтенант почему-то вытягивал руки в сторону
командирского самолета. Но Василию некогда было разгадывать, что означает
этот жест. Убедившись, что Князев приземлился и оказался в безопасности,
Голубев сманеврировал, прибавил газ. Истребитель круто пошел вверх. Но в
этот миг его и атаковали сзади два "мессера". Мимо Василия пронеслись стежки
трасс. А затем летчик сразу почувствовал, как резко обожгло обе ноги. Мелко,
будто в лихорадочном ознобе, задрожал от попавших очередей корпус "ишачка".
Самолет вдруг накренился, круто пошел к земле.
Василий попытался выбраться из кабины. Однако ноги не повиновались. И
Голубева охватило коварное чувство безысходности.
Через мгновения усилием воли лейтенант заставил себя бороться за
жизнь - свою и машины, действовать, чего бы это ни стоило. Превозмогая
резкую боль в ногах, он двинул вперед педаль, отжал и тут же взял на себя
ручку. Повторил все это энергичнее. Затем - еще и еще раз. На действия
уходили секунды, доли секунд, но Голубев не замечал бега времени: оно будто
остановилось. Наконец - о, радость! - истребитель, словно усмиренный конь,
вновь стал повиноваться хозяину. Постепенно самолет перешел в горизонтальный
полет. До земли оставались считанные метры.
В поле зрения летчика попадали поросшие мелким кустарником бугорки,
овражки. Машина кренилась из стороны в сторону. "Быстрее сажать на
фюзеляж! - решил Голубев, - только бы попалась ровная полянка..."
Но полянки не было. А самолет терял мизерный запас высоты. Подтягивая
ручку на себя, Голубев ощутил вначале толчок, затем жесткий удар, услышал
треск и - потерял сознание.
Очнулся Василий не сразу. Открыв глаза, увидел сидящую напротив девушку
в белом халате. Два окна маленькой комнаты были плотно занавешены черной
бумагой. Горела керосиновая лампа. Рядом с его кроватью стояли еще две,
пустые, аккуратно заправленные.
Тупо ныло все тело. Голубев попытался изменить позу, повернуться на
бок. Но как только шевельнулся, острая боль пронзила ноги и шею, ударила в
затылок. Он вновь едва не потерял сознание, коротко, прерывисто застонал.
Девушка, услышав стон, тут же подошла к раненому.
- Кто вы? - спросил лейтенант.
- Оля я, медсестра.
Шум в голове и общая слабость путали мысли. Но память летчика все же
восстанавливала эпизоды последнего воздушного боя: ранение, падение на
подбитой машине... Неожиданно подумалось: "А все ли в порядке у Князева?"
- Кто меня спас, Оля? - тихо спросил Голубев.
- Наши солдаты. Они нашли вас в разбитом самолете, - ответила
медсестра. - Как вы себя чувствуете?
Болело все. Но Василий указал глазами только на ноги, которые