"Сергей Каледин. Ку-ку" - читать интересную книгу автора

подставил лицо под бесполезное апрельское солнце. Рост посапывал, уронив
голову на кожаный воротник. Речной трамвайчик плыл к Ленинским горам, время
от времени мягко шмякаясь на остановках то о левый, то о правый причал.
Весенняя река еще не освободилась от гадости: подернутая нефтяными
подтеками вода несла оттаявшие бумажки, неутопающие бутылки и разноцветных
селезней. Иногда трамвайчик натыкался на разломанные доски, они заныривали
под него и в пузырях, как газированные, выныривали сбоку.
- Ленинские горы.
Недавно оттаявший пляж был пуст: горько дымились кучи прошлогоднего
мусора, облезлые скамейки пустовали, земля смачно пружинила под ногами.
Рост вел Юрку к своему любимому месту, к церкви. Там он загорал в
выходные и в свободные - по донорской справке - дни. Кровь он сдавал с
незапамятных времен. Не столько из-за денег, хотя из-за них тоже, как из-за
этих двух свободных дней.
Склон подсыхал кверху. Ростислав Михайлович повесил полевую сумку на
сучок и разодрал по швам вынутый из кармана "Крокодил".
- Там дальше - хуже... Ходят. Здесь в самый девке раз, сверху церковь,
снизу река.
Круглый стадион за рекой кричал песни, сюда они долетали притишенные
расстоянием и вкусным дымом, вырастающим из мусорных куч.
Юрка открыл бутылку о бутылку, пробка у косо метнулась в сторону.
- Юрка, Юрка... - вздохнул Рост, - уведут у нас Виточку. Выйдет твоя
жена снова замуж, и Виталия туда же перекинется. Соединился бы ты с ней...
со своей Лидой наново. Жен менять - только время терять.
- Вы Лиду не знаете... - робко возразил Юрка.
- Да не все ли равно! - фыркнул Ростислав Михайлович. - Теща зато
какая!.. Живи не хочу, только радуйся.
Юрка подал ему открытую бутылку и стал обдирать вяленого леща, Рост
засунул горлышко в рот как-то сбоку, не разжимая губ.
- Свежее. Сколько сортов пива, как думаешь?
- Черт его знает, - Юрка пожал плечами. - Десять, двенадцать...
- А четыреста не хочешь? Я в Венгрии даже вишневое пил.
- Во время войны?
- После. Пока в госпитале лежал... "И нальют вина и без чувства
вины..."
- Чего нальют, кто? - не понял Юрка.
Ростислав Михайлович прикрыл глаза и уронил голову на грудь. Укололся о
застежку молнии, открыл глаза, и позевывая, посмотрел вниз на набережную.
Внизу на пустой набережной катался на роликовых коньках седой костлявый
старик, голый по пояс. Он раскатывался, поворачивался, ехал задом, забавно
семеня, чуть разведя руки в сторону, а ладони держа параллельно асфальту.
Ростислав Михайлович поглядел на старика и недовольно поморщился.
- Хреновый старикан. Коке-е-етливый...
- Чего он вам дался?
- Да так... Собою любуется дедушка... Я здесь тоже катался до войны.
Только на лошадях. От Осоавиахима. А еще раньше в манеже Гвоздевых в
Гранатном переулке. Это мне лет было... восемь, девять, десять. Два рубля в
час. Даже помню, как лошадей звали. Лимон, Мавра... Мозоли от уздечки были
между пальцами. До сих пор мимо пройти не могу. Подойду - нюхаю. И при нэпе
лошади были. Мать санаторий в Черемушках арендовала. Чахоточных лечила. Там