"Епископ Диоклийский Каллист. Можно ли считать К.С.Льюиса 'анонимным православным' " - читать интересную книгу автора

закрывает лицо, и все думают, что лица у нее нет. Статуя темной богини
Унгит - без лица; статуя Психеи в лесном храме тоже как бы безлика - лицо у
нее закрыто шарфом.
"И я поняла,- говорит Оруаль, - почему боги с нами не говорят, и не нам
ответить на их вопросы... Как встретят они нас лицом к лицу, пока мы лиц не
обрели?"
Другими словами, двое не могут общаться, пока хотя бы у одного нет
лица, нет личности; и мы не можем понять того, что связано с Богом, пока
хоть в какой-то мере не познали себя, свою сложность, свою тьму.
Совпадения с православной антропологией не ограничиваются мыслью о
нашей неповторимости и прозрениями о "лице". Для христианского Востока
спасение подразумевает "обожение", "теозис" - мы, люди, призваны сделаться
"причастниками Божеского естества" (2 Петр 1:4). Так понимает спасение и
Льюис.
Может быть, идею теозиса он нашел у св. Афанасия, когда писал
предисловие к "Воплощению Слова Божьего". Св. Афанасий говорит о
Христе-Логосе: "Он стал человеком, чтобы человек стал богом".
Наконец, в-четвертых, многие греческие Отцы - особенно св. Ириней
Лионский, св. Григорий Нисский и св. Максим Исповедник - видят вечную жизнь
(насколько можно ее видеть) как "эпектазис", бесконечное движение вперед.
Небесное блаженство не статично, оно динамично, это неисчерпаемое
творчество. Св. Григорий Нисский тонко замечает, что самая суть совершенства
в том, что мы не можем стать совершенными, но непрестанно движемся "от славы
в славу" (2 Кор. 3:18).
Именно такова вечная жизнь, которую описывает Льюис в конце "Последней
битвы":
"...мир внутри мира, Нарния внутри Нарнии... как луковица, только
каждый круг больше, чем предыдущий".
По Льюису, луковице этой нет конца. Мы движемся "выше и глубже" вечно,
"эон за эоном".
Итак, мы нередко убеждаемся, что Льюис видит и выражает христианскую
истину так, как мог бы видеть и выразить ее православный христианин. Исходит
он из западных предпосылок, но снова и снова приходит к православным
выводам. Апофатическое чувство сокровенности Бога, учение о Христе и о
Троице, взгляд на тварный мир и на личность выражены в понятиях, которые
близки восточному христианству. Поэтому он вполне имеет право на имя
"анонимного православного".