"Инстинкт хищника" - читать интересную книгу автора (Файндер Джозеф)

2

Я люблю свою жену. Иногда просто не могу поверить, что такая утонченная, интеллигентная и, что уж там скрывать, невероятно красивая женщина вышла замуж за такого, как я. Она любит шутить, что наш брак – это моя самая удачная сделка. Я не спорю. В конце концов, мне действительно удалось ее заключить.

Когда я вошел, Кейт сидела на диване и смотрела телевизор. У нее на коленях покоилась тарелка с попкорном, рядом на журнальном столике стоял бокал белого вина. Она была одета в старенькие выцветшие спортивные шортики, которые носила еще в старших классах школы – они отлично подчеркивали ее длинные загорелые ноги. При моем появлении она вскочила с дивана и подошла, чтобы обнять меня. Я поморщился от боли, но Кейт ничего не заметила.

– Боже мой, – сказала она, – я так за тебя волновалась.

– Со мной все в порядке, я же сказал тебе. Единственное, что серьезно пострадало в аварии, – это моя гордость. Ну и водитель эвакуатора тоже решил, что я полный идиот.

– Джей, ты уверен, что с тобой все в порядке? Ты был пристегнут или нет? – она освободилась из моих объятий, чтобы получше рассмотреть меня. У нее были замечательные глаза темно-орехового цвета с зеленым огоньком, пышные темные волосы, хорошо очерченная линия подбородка и высокие скулы – настоящая кинозвезда в стиле сороковых годов прошлого века, настоящая Кэтрин Хёпберн. Очарования ей добавляло и то, что сама она считала себя довольно невзрачной, а черты лица – слишком крупными и чрезмерно резкими. Однако сегодня ее красота несколько потускнела – глаза были припухшими и красными от слез. Несложно было заметить, что сегодня ей довелось много плакать.

– Машина просто съехала с дороги, – объяснил я, – со мной-то все нормально, а вот машина сильно пострадала.

– Машина… – Кейт безразлично махнула рукой, словно моя «акура» была чем-то незначительным, вроде рулона туалетной бумаги. Думаю, она унаследовала эти аристократические жесты от своих родителей. Видите ли, Кейт родом из очень богатой семьи. Вернее, в стародавние времена ее семья была очень богатой, но до ее поколения деньги не дошли. Семейное состояние Спенсеров сильно сократилось в 1929 году, когда ее прадед умудрился сделать неосмотрительные инвестиции накануне великой депрессии, и окончательно растворилось благодаря усилиям ее отца, который был алкоголиком и умел только тратить деньги, а не управлять ими.

Все, что досталось Кейт, – это частично оплаченное престижное образование, хорошо поставленный голос, множество состоятельных друзей семьи и их дружное сочувствие, а также полный дом антикварных вещей. Теперь большая часть этого хлама была втиснута в четыре комнаты, из которых, собственно, и состоял наш небольшой дом в колониальном стиле в Бельмонте.

– Как ты добрался до дома? – спросила она.

– Меня подбросил водитель эвакуатора. Интересный парень – бывший десантник.

– Хмм, – произнесла Кейт с наигранным интересом, который был мне так хорошо знаком.

– Это и есть ужин? – поинтересовался я, указывая на тарелку попкорна на журнальном столике.

– Дорогой, прости меня. Сегодня у меня не было настроения готовить. Хочешь, я что-нибудь быстренько тебе соображу?

Я представил себе затаившийся в холодильнике кусок тофу и внутренне содрогнулся.

– Не беспокойся, я найду что-нибудь сам. Иди сюда, – я снова обнял ее. Стерпел боль, на этот раз даже не поморщившись. – Забудь о машине. Я волнуюсь за тебя.

Неожиданно она горько разрыдалась, уткнувшись мне в грудь. Я чувствовал, как вздрагивают ее плечи и как моя рубашка намокает от ее горячих слез. Я обнял ее как можно крепче.

– Я просто… Я просто очень надеялась… что на этот раз получится, – всхлипывала она.

– Может быть, выйдет в следующий раз. Ну же, нам просто нужно набраться терпения.

– Неужели ты правда не беспокоишься об этом?

– Я могу переживать только о том, на что я могу повлиять, – ответил я.

Через некоторое время мы уже сидели рядышком на диване – чертовски неудобном и жестком, словно садовая скамейка, – вне всяких сомнений, это был бесценный английский антиквариат. По каналу Discovery показывали документальный фильм про бонобо – особый вид шимпанзе, которые, похоже, были умнее и цивилизованнее, чем современные люди. Согласно утверждению создателей фильма, бонобо живут в матриархальном обществе. Камера запечатлела, как самка бонобо пытается соблазнить самца, вытягивая ноги и приставляя свои ягодицы прямо к его морде. Ведущий назвал это «презентацией». Я подавил в себе желание высказать что-нибудь едкое насчет наших супружеских отношений, которые практически прекратили свое существование. Не знаю, может быть, дело в гормональном лечении от бесплодия, но наша половая жизнь больше походила на половую смерть. Я даже не помню, когда Кейт устраивала «презентацию» в последний раз.

Я набрал в руку попкорна. Он был приготовлен на пару#769; и лишь слегка спрыснут безкалорийным заменителем масла. По вкусу больше всего это напоминало пенопласт. Не имея возможности незаметно выплюнуть эту дрянь, я наконец разжевал ее и с трудом заставил себя проглотить.

Самка бонобо пока не пользовалась успехом у самца, но упорно не оставляла своих попыток. Она вытянула лапу и начала приманивать его пальцем, словно проститутка в немом кино. Самец оказался недогадлив, и, потеряв терпение, она просто подошла к нему и со всей силы схватила за яйца.

– Больно же! – вскрикнул я. – Думаю, ей не довелось прочитать книгу «Ты просто ему не нравишься, детка».

Кейт тряхнула головой и попыталась спрятать улыбку.

Я поднялся с дивана и отправился в ванную принять несколько таблеток обезболивающего. Потом зашел на кухню и положил себе в тарелку неприлично большую порцию сливочного мороженого. Я даже не спросил Кейт, не желает ли она присоединиться, потому что она всегда отказывалась от мороженого, как, впрочем, от всего, что хоть отдаленно могло содержать калории.

Плюхнувшись обратно на диван, я принялся поглощать мороженое, а голос за кадром продолжал: «Самки целуют и обнимают друг друга, близкие подруги даже трут друг другу гениталии».

– А куда же смотрят самцы бонобо? – спросил я. – Сидят перед телевизором и щелкают кнопками на пульте?

Кейт внимательно следила за тем, как я уплетаю мороженое:

– Дорогой, это что такое?

– Это? – переспросил я. – Это замороженный обезжиренный заменитель молока на сое.

– Любимый, ты же знаешь, что за ночь все это отложится у тебя вокруг талии.

– Да, но мне никогда не хочется мороженого на завтрак.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я, – сказала она и прикоснулась к своему безупречно плоскому животу. Я же, напротив, к тридцати годам уже начал отращивать брюшко. Кейт могла есть все, что ей придет в голову, и все равно не набирала вес. Женщины ненавидели ее за это. По правде говоря, меня и самого это немного раздражало. Если бы у меня был такой метаболизм, как у нее, я ни за что не стал бы есть всю эту соевую дрянь.

– Давай посмотрим что-нибудь другое, – предложил я, – эти обезьяньи истории меня возбуждают.

– Джейсон, ты отвратителен! – Кейт взяла пульт дистанционного управления и начала переключать сотни каналов, пока наконец не остановилась на чем-то знакомом. Я узнал актеров, которые играли красавцев-школьников, брата и сестру, а также их отца в разводе, юриста, специализирующегося на разводах. Это был сериал по каналу Fox про нелегкую судьбу красивых и богатых старшеклассников и их разбитых семей в Санта-Барбаре – сплошные автокатастрофы, разводы, наркотики, ночные приключения и обманутые родители. Самое популярное шоу сезона. И его автором был мой шурин, Крейг Глейзер – пробивной телепродюсер, муж старшей сестры Кейт, Сьюзи. Мы с Крейгом притворялись, что симпатизируем друг другу.

– Как ты можешь смотреть подобную чушь? – спросил я, забирая пульт и переключая телевизор на какую-то старую научно-познавательную программу, посвященную примитивному племени под названием яномамо, обитающему в джунглях Амазонки.

– Тебе бы лучше пересмотреть свою точку зрения на сериал к следующей неделе, когда Сьюзи и Крейг придут к нам на обед.

– А что останется, если не будет моей точки зрения? В любом случае, они понятия не имеют, что я думаю о нем.

– О, уверяю тебя, Сьюзи в курсе.

– Уверен, она думает то же самое.

Кейт многозначительно подняла брови, но вслух ничего не сказала.

Какое-то время мы тупо смотрели познавательную передачу. Ведущий программы сочным голосом с явным британским акцентом рассказывал, что яномамо – самое жестокое и агрессивное человеческое сообщество в мире, известное под именем «свирепые люди». Они все время воевали, обычно из-за женщин, которых не хватало.

– Спорю, тебе нравится эта идея, а? – спросил я. – Воевать из-за женщин?

Она покачала головой:

– Я изучала свирепых людей на одном из занятий по феминизму. У них мужья били жен. А женщины были уверены, что чем больше у них на теле шрамов от мачете, тем сильней их любят мужья.

На тумбочке около кровати со стороны Кейт всегда лежала какая-нибудь книга по феминизму. Последняя называлась как-то вроде «Этот секс совсем не то, что надо». Точно не помню названия, но к счастью, мне не придется сдавать по ней экзамен.

Мне кажется, что в последние несколько лет Кейт заинтересовалась малоизвестными культурами африканских и южноамериканских племен благодаря своей работе. Она работала на бостонский Фонд поддержки искусства социально незащищенных. Фонд давал деньги бедным и бездомным за картины и скульптуры, которые выглядели так, словно их сделал бездарный восьмилетний ребенок. Но своим сотрудникам Фонд денег практически не давал – Кейт получала восемь тысяч долларов в год и, похоже, была убеждена, что это она должна им платить за привилегию работать у них. Я думаю, она тратила на бензин и на парковку больше, чем зарабатывала.

Мы продолжали смотреть шоу. Кейт ела попкорн, я – сливочное мороженое. Ведущий программы сообщил, что мальчики племени яномамо доказывали свою зрелость «окропив копье кровью», то есть, убив кого-нибудь. У них в ходу были топоры, копья и луки со стрелами. И еще вырезанные из бамбука плевательные трубки с короткими отравленными стрелами.

– Круто, – сказал я.

Члены племени яномамо кремировали усопших и смешивали пепел с банановым супом, а потом ели этот суп. Может быть, не так уж и круто.

Когда передача закончилась, я поделился с Кейт новостями, что вице-президент подразделения, Кроуфорд, только что уволился, перешел в Sony и увел вместе с собой шесть человек из своего ближайшего окружения. И что его уход оставил большую зияющую дыру в нашем направлении.

– Полный бардак, – закончил я, – все вверх дном.

– О чем ты говоришь? – неожиданно Кейт заинтересовалась. – Это же просто отлично!

– Ты не понимаешь. Entronics только что объявил, что покупает американское подразделение голландской компании под названием Meister.

– Мне знакомо название Meister, – произнесла она с ноткой раздражения, – ну и что?

Компания Royal Meister Electronics N.V. была огромным конгломератом, производящим разнообразную электронику и являлась одним из наших самых крупных конкурентов. В Далласе у них было подразделение, продающее ту же продукцию, что и мы – жидкокристаллические и плазменные панели, офисные проекторы и тому подобные вещи.

– Словом, Кроуфорд смотал удочки. Наверняка он что-то узнал.

Кейт села, подтянула колени к подбородку:

– Послушай, Джей, неужели ты не понимаешь, что это означает? Это же твой шанс!

– Мой шанс?

– Ты застрял на должности менеджера по продажам на годы. Как муха в янтаре.

Я подумал, что она, наверное, пытается компенсировать свою неудавшуюся беременность заботами о моей карьере, и заметил:

– Никаких новых вакансий пока никто не объявлял.

– Джей, перестань, подумай сам. Ведь если Кроуфорд ушел и увел за собой шестерых своих лучших людей, у отдела продаж не остается ничего другого, кроме как заполнить пустоту новыми сотрудниками, уже работающими в компании, верно? Это твой шанс выбиться в директора. Шанс начать двигаться вверх по служебной лестнице.

– Это скорее шанс начать карабкаться по колючей проволоке. Кейти, я люблю свою работу. И не стремлюсь стать вице-президентом.

– Но ведь твоя зарплата практически достигла своего максимума, ведь так? Ты никогда не будешь зарабатывать существенно больше, чем сейчас.

– Что ты имеешь в виду? Я неплохо зарабатываю. Помнишь, сколько денег я получал три года назад?

Она кивнула, пристально глядя на меня и словно взвешивая, стоит ли продолжать. Потом все-таки сказала:

– Дорогой, то, что было три года назад, больше не повторится никогда. Плазменные панели только выходили на рынок, и у Entronics просто не было конкурентов. Такого больше никогда не будет.

– Видишь ли, Кейт, дело в том, что в любой компании, когда сотрудник достигает примерно моего возраста, становится понятно, как сложится его дальнейшая карьера. Принцип работы похож на работу машины на птицефабрике, которая сортирует яйца по размеру: мелкие, средние, крупные и отборные, понимаешь?

– И куда же попадаешь ты?

– В отборные я не гожусь. Я просто продавец. Я – это то, что я есть сегодня.

– Но хороший мой, если ты попадешь в начальники, тогда ты будешь зарабатывать совсем другие деньги.

Кейт еще пару лет назад начала вести со мной беседы о том, что я должен сконцентрироваться на своей карьере, но я надеялся, что она бросила это занятие.

– Все эти директора никогда не покидают своих офисов, – сказал я, – они всегда на связи. И еще у них мертвенно-бледные лица, потому что они все свое время проводят в офисе на встречах. Бесконечное лизоблюдство и политика. Это не для меня. Да и почему мы вообще все это обсуждаем?

– Пойми, ты станешь руководителем отдела, потом – вице-президентом направления, еще чуть позже – вице-президентом и исполнительным директором, и в конце концов очень скоро ты будешь управлять всей компанией! Через несколько лет ты станешь загребать миллионы!

Я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы поспорить с ней, но передумал. Кейт села на своего любимого конька, и спорить с ней было так же бесполезно, как убеждать терьера добровольно отдать свою игрушечную косточку.

Суть наших разногласий объяснялась совершенно разными представлениями о том, что такое богатство. Мой отец был рабочим на заводе, производящем из листового железа воздуховоды и трубы для систем вентиляции и кондиционирования. Он поднялся до должности бригадира и был довольно активным членом местного профсоюза. Не слишком амбициозный, он устроился, как мне кажется, на первую подвернувшуюся ему работу, взялся за нее, стал хорошим специалистом и остался на ней на долгие годы. Работа была тяжелой, да к тому же отец никогда не отказывался от сверхурочной и оставался на дополнительные смены. В конце дня он приходил домой полностью измотанным, и все, на что у него хватало сил – это безучастно упасть перед телевизором с банкой пива. У отца не доставало фаланг на двух пальцах правой руки, что всегда служило мне лишним напоминанием, насколько поганая у него работа. Когда он сказал мне, что хочет, чтобы я пошел учиться в колледж и получил достойную работу, я прекрасно понимал, что он имел в виду.

Мы занимали один из этажей трехэтажного здания на улице Провиденс в Вустере. Снаружи здание было отделано асбестом, бетонный двор огорожен металлической сеткой. Путь от трущобы, где я вырос, до собственного дома в колониальном стиле в Бельмонте, на мой взгляд, был вполне достойным.

В то же время дом в престижном городке Уэллсли под Бостоном, где выросла Кейт, был больше, чем все здание университетского общежития Гарварда, в котором она потом училась. Однажды мы проезжали мимо этого дома. Это был огромный каменный особняк с высокой кованой решеткой и бесконечными земельными угодьями. Даже после того, как ее пьяница-отец вляпался в провальную инвестиционную авантюру и им пришлось продать сначала дачу на модном курорте в Остервилле на мысе Кейп-Код, а затем и родовой дом в Уэллсли, дом, который они купили на остатки средств, был почти вдвое больше нашего теперешнего.

Кейт помолчала, потом надула губы:

– Джейсон, ты же не хочешь закончить, как Кэл Тейлор, верно?

– Это удар ниже пояса.

Кэл Тейлор был в Entronics вечным менеджером по продажам. Ему было уже около шестидесяти, а пришел он, когда компания только начинала продавать транзисторные радиоприемники и второсортные цветные телевизоры. В те далекие времена нашими конкурентами были еще Emerson и Kenwood. Он был ходячим предостережением – я избегал встречаться с ним, потому что втайне полагал, что могу закончить так же, как он: седые волосы, пожелтевшие от никотина усы, непрерывное покашливание, запах виски изо рта и нескончаемый поток бородатых шуток – Кэл был моим вечным кошмаром. У него не было ни малейшего шанса продвинуться по карьерной лестнице, и единственная причина, по которой его до сих пор не выгнали из компании, заключалась в том, что за многие годы работы ему все-таки удалось завести кое-какие ненадежные связи внутри компании – это было последнее, что у него осталось. Жена от него ушла, и он одиноко проводил вечер за вечером перед телевизором с контейнером готовой, размороженной в микроволновке еды. И еще он почти каждый вечер пил в баре.

Лицо Кейт смягчилось, она наклонила голову:

– Дорогой, – вкрадчиво проворковала она, – ну посмотри на этот дом.

– А что с ним?

– Мы же не хотим, чтобы наши дети росли в таком доме. – Она запнулась, и в ее голосе проскользнула горечь: – Здесь нет места для детской комнаты, лужайки перед домом тоже почти нет…

– Я ненавижу стричь газоны. И потом, когда я рос, у меня вообще не было никакой лужайки.

Кейт замолчала и отвела глаза. Интересно, о чем она сейчас думала? Если мечтала вернуться во дворец, то точно вышла замуж не за того парня.

– Перестань, Джейсон, куда делось твое честолюбие? Когда мы встретились, ты весь излучал энергию, для тебя не было преград, помнишь?

– Я просто притворялся, чтобы ты согласилась выйти за меня замуж.

– Неправда, я знаю, что ты шутишь. В тебе есть огонек, и ты сам это прекрасно знаешь. Ты просто стал… – она почти произнесла «толстым и ленивым», но в последний момент сказала: – Слишком любить комфорт. Но это действительно твой шанс. Не упусти его.

Я продолжал думать про документальный фильм о свирепых людях. Наверное, когда Кейт выходила за меня замуж, она представляла себе, что я – один из солдат племени яномамо, который с ее помощью имеет все шансы стать вождем.

Но вслух я сказал:

– Я поговорю с Горди.

Кент Гордон был старшим вице-президентом и управлял всеми продажами в нашем подразделении компании.

– Отлично, – обрадовалась Кейт, – скажи ему, что ты требуешь, чтобы тебя пригласили на интервью на одну из освободившихся вакансий.

– Знаешь ли, «требовать» – это не совсем мой стиль.

– Ну так удиви его. Покажи, что ты способен отстоять свое. Ему понравится. Сожри ты или сожрут тебя. Покажи им, что ты – хищник.

– Ладно, хорошо, – пообещал я, – как думаешь, мне удастся купить несколько плевательных трубок яномамо на интернет-аукционе?