"Военные мемуары - Единство 1942-1944" - читать интересную книгу автора (Голль Шарль де)ИнтермедияБеседа генерала де Голля с послом Соединенных Штатов в Лондоне Вайнантом 21 мая 1942 (Записана канцелярией генерала де Голля) Беседа начинается с обсуждения политического положения Германии, каким его можно представить по недавней речи Геринга. Посол и генерал одинаково считают, что из слов маршала Геринга следует вывод, что моральное состояние немецкого народа поколеблено. Вайнант говорит с генералом о войне в России и спрашивает, как велики, по его мнению, потери немцев с начала германо-русского конфликта. Генерал высказывает соображения, из которых следует, что по крайней мере 1300 тысяч немцев уже нашли свою смерть в России. Потери немцев во время войны 1914-1918 дошли до 2 миллионов убитыми. Немцы могут потерять еще 700 тысяч человек, прежде чем будет поколеблена мощь их армии. Посол Соединенных Штатов просит генерала де Голля поделиться своими соображениями о втором фронте, который должен открыться на Западе. "Этот фронт, - заявляет генерал де Голль, - должен быть создан как можно скорее". Вайнант: Не могли бы вы указать наиболее подходящий момент для проведения этой операции? Генерал: Как только немцы зайдут в глубь России. Как бы ни были важны ведущиеся в настоящее время боевые действия, они носят предварительный характер. Большие сражения начнутся, вероятно, через месяц; Германия будет полностью вовлечена в войну с Россией только после июля. Таким образом, операция высадки во Франции может быть начата не ранее августа. Это и есть наиболее близкая дата. Вайнант: Каким образом, по-вашему мнению, следует провести высадку? Генерал: Было бы хорошо сначала высадить на протяженном фронте большое число передовых подразделений. Сопротивление, оказанное этим подразделениям, поможет союзному командованию определить наиболее благоприятные места для высадки крупных частей, о чем немцы не будут знать с уверенностью. Затем следует произвести настоящую высадку. Эту вторую операцию следует провести при поддержке весьма значительных воздушных сил. Зона высадки должна находиться между мысом Гри-Нэ и Котантеном. Но располагаете ли вы в настоящее время достаточными силами для такой операции? Вайнант: Сколько потребовалось бы дивизий? Генерал: Немцы имеют сейчас во Франции от 25 до 27 дивизий. Они могут собрать в Германии еще около 15. Следовательно, союзные войска в начале операции будут иметь против себя около 40 дивизий. В этих условиях надо иметь по крайней мере 50 дивизий, 6 или 7 из которых должны быть танковыми. Превосходство авиации должно быть подавляющим. Вайнант: Не думаете ли вы, что немцы могут снять с русского фронта значительные силы? Генерал: Если немцы углубятся в Россию, они смогут снять с русского фронта только несколько дивизий. Но ведь их надо переправить на Западный фронт. Вот тут-то авиация сможет сыграть большую роль, разрушая пути сообщения. Во время войны во Франции французский штаб переправлял с востока на запад около 20 дивизий. Хотя войска перебрасывались на короткое расстояние, эта операция была крайне затруднена действиями немецкой авиации. В данном же случае немецкий штаб будет вынужден перебрасывать войска на очень большие расстояния под огнем союзной авиации, несравненно более мощной, чем немецкая авиация в начале кампании. Кроме того, силы французского Сопротивления, действующие под лозунгом Свободной Франции, окажут эффективную помощь в разрушении железнодорожных путей. Вайнант: Может быть, немецкий штаб использует только дорожный транспорт? Генерал: Это мне кажется маловероятным. Перемещение на значительные расстояния современных крупных частей невозможно без использования железных дорог. К тому же неизвестно, располагают ли немцы в настоящее время необходимыми средствами дорожного транспорта. И, наконец, передвигающиеся по дорогам колонны войск и военной техники стали бы великолепной мишенью для авиации. Вайнант: На всякий случай следовало бы предусмотреть возможность нового Дюнкерка. Как это отразилось бы на моральном состоянии французского населения? Генерал: Общественное мнение не отнеслось бы строго к неудаче американцев или англичан. Французы сделали свой выбор. Почти все они желают победы союзникам. Но, конечно, за временной неудачей сразу же должно последовать новое усилие. Вайнант: Как отнеслись бы французы к высадке? Генерал: Как только начнется высадка, большое число французов присоединится к союзникам и окажет им помощь. Если страна убедится в том, что операция серьезна, неизбежно произойдет своего рода национальное объединение, в результате которого возникнет правительство. Оно сможет с помощью Объединенных Наций сформировать французские воинские части. Вайнант: Считаете ли вы, что войну можно выиграть в этом году? Генерал: Это зависит от того, какие средства вы готовы ввести в дело. Очевидно, в этом году вы не сможете развернуть максимальных усилий, что станет возможным только через год или два. Но я убежден, что если бы Объединенные Нации, располагающие достаточными силами, произвели теперь успешную высадку, война могла бы закончиться до конца этого года. Вайнант: Но если на Западе откроется второй фронт, а война все же не закончится осенью, считаете ли вы, что возможно удачное возобновление военных действий будущей весной? Генерал: Конечно! Но, если второй фронт откроется осенью, немцы, может быть, и не захотят продолжать войну. Они хорошие стратеги, лучшие в мире. Увидев, что дело проиграно, они отказались бы от дальнейшей борьбы и тем или иным способом попытались бы устранить Гитлера. Было бы создано нечто вроде правительства Брюнинга, и немцы запросили бы мира. Во всяком случае, нельзя допустить, чтобы русские вели войну одни. Если они выиграют ее одни, TQ станут хозяевами Европы, что обойдется дорого не только европейцам, но и Соединенным Штатам. Если же русские проиграют войну одни, то по окончании этой войны начнется новая - война между Германией и Соединенными Штатами, которые в таком случае будут лишены помощи России, Франции и Англии. Вайнант одобряет эту точку зрения. "Эта война, - говорит генерал, - не является единой войной. Против Германии ведет войну Россия, ведет войну Франция, ведет войну Англия. А теперь в войну вступили Соединенные Штаты. Все пошло бы гораздо лучше сразу же, сегодня же, если бы велась одна общая война". Вайнант также полагает, что между союзниками нет полного единства взглядов. В заключение беседы посол Соединенных Штатов хвалит Тиксье как человека искреннего. Тиксье, добавляет он, должен продолжать свое дело, и он добьется успеха. Телеграмма генерала де Голля Адриену Тиксье, делегату Сражающейся Франции в Вашингтоне Лондон, 3 июня 1942 1 июня имел длительную и плодотворную беседу с Иденом и Вайнантом. Встреча состоялась по инициативе Идена. Мы все высказали свое откровенное мнение о позиции Сражающейся Франции по отношении к ее союзникам и особенно к правительству Соединенных Штатов. Были рассмотрены условия, затрудняющие отношения между нами и Вашингтоном. Я убежден, что Вайнант действовал по инструкциям государственного департамента. Я сделал три вывода из этих переговоров: 1) Корделл Хэлл и Сэмнер Уэллс начинают понимать, что их отношение к нам не выдерживает больше критики как с точки зрения мирового общественного мнения, особенно американского, так и со стороны других союзников; 2) английское правительство прекрасно осведомлено о том, что во Франции осуществляется национальное объединение вокруг нас и что снова ввести Францию в войну можем только мы. Правительство Соединенных Штатов также отдает себе в этом отчет, хотя это ему и не по вкусу. К тому же оно убедилось в нашей сплоченности после провала разных интриг против нас, которые оно поощряло и провоцировало среди французов в Америке и даже на некоторых присоединившихся территориях; 3) английское правительство добивается разрядки. Вайнант говорил о полезности непосредственного объяснения между мной и Корделлом Хэллом. Он считал, что такое объяснение стало бы возможным, если бы я поехал в Соединенные Штаты. В этой связи он не упомянул имени президента Рузвельта и не уточнял - должен ли я сам просить об этой поездке или буду приглашен. Вот почему я принял его совет сдержанно. В действительности же я убежден в том, что, если наступит разрядка, мне было бы полезно поехать в Соединенные Штаты, но только в том случае, если для этого будут созданы нужные условия и если инициатива будет исходить от меня. В общем мы должны твердо держаться своей позиции. Мы не претендуем на положение политических представителей французского народа, но мы хотим быть выразителями его неизменных интересов. Мы также хотим объединить его в войне на стороне союзников. Мы требуем, чтобы нам помогли в этом наши союзники. С дружеским приветом. Телеграмма полковника Пешкова, делегата Сражающейся Франции в Южно-Африканском Союзе, генералу де Голлю, в Лондон Претория, 23 июня 1942 По получении ваших телеграмм я попросил английского верховного комиссара устроить мне встречу с генералами Платтом и Стеджесом... С губернатором Аннэ ведутся переговоры, которые могут привести к сотрудничеству обеих сторон... Телеграмма генерала де Голля полковнику Пешкову, в Преторию Лондон, 26 июня 1942 Получил вашу телеграмму от 23 июня. Она меня не удивила, потому что некоторые иностранные группы вынашивают какие-то темные планы в отношении Мадагаскара. Однако мы не имеем оснований брать под сомнение обязательства, принятые на себя английским правительством. В соответствии с этими обязательствами Французский национальный комитет должен играть надлежащую роль в управлении Мадагаскаром, французской колонией. Вам поручается отправиться в Диего-Суарес, и я не допускаю, чтобы вам отказали в содействии. Что касается сделки с губернатором Виши, на которую намекали в разговоре с вами генералы Платт и Стёджес, то возможность такой сделки зависит от того, сочтет ли ее Лаваль приемлемой для себя, а если Лаваль, значит и Гитлер... Вот почему Сражающаяся Франция будет считать такое соглашение неприемлемым. Единственное возможное решение состоит в присоединении к Сражающейся Франции. Телеграмма делегата Сражающейся Франции в Советском Союзе Роже Гарро национальному комитету, в Лондон Куйбышев, 27 июня 1942 19 июня у меня состоялась встреча с генералом Панфиловым, мотивированная моею предстоящей поездкой в Москву. Напомнив генералу о том, что Молотов подтвердил в Лондоне согласие своего правительства принять в России силы "Свободной Франции", я попросил его указать мне, какие трудности технического характера препятствуют приему здесь дивизиона истребительной авиации... В объяснениях генерала Панфилова чувствовалось некоторое замешательство... и, несмотря на его доброжелательные заверения, у меня создалось впечатление, что он уклоняется от прямого ответа, желая выиграть время. Чехи ведут дискуссию по тому же вопросу с начала года и получают такие же путанные и сдержанные ответы. Я уже не говорю о поляках, которые, выбившись из сил, отказались от всякой надежды послать свои войска на Восточный фронт... Причину этих оттяжек надо искать в неприязненном отношении советских властей к проникновению иностранцев, даже союзных или сочувствующих, в тот герметически закрытый мир, каким является СССР. Однако Вышинский, которому я сообщил 24 июня о моей беседе с генералом Панфиловым, вновь официально заверил меня в том, что "все трудности технического характера, с которыми приходилось считаться, будут устранены". Телеграмма генерала де Голля Адриену Тиксье, в Вашингтон Лондон, 1 июля 1942 29 июня я встретился с Иденом по его просьбе. В результате нашей беседы выяснилось, что правительство Соединенных Штатов собирается теперь занять новую позицию в отношении Французского национального комитета. В связи с развертыванием войны, с изменяющейся позицией режима Виши, все более и более явно становящегося на путь сотрудничества с немцами, в условиях давления общественного мнения в Америке и во всем мире, растущей поддержки, которую нам оказывает Россия, после недавнего выступления Черчилля в Вашингтоне и особенно в связи с тем неоспоримым фактом, что широкие массы французов стали присоединяться к нашему делу, правительство Соединенных Штатов собирается установить в отношениях с нами соответствующий modus vivendi. Когда это произойдет, то есть когда объединение французского Сопротивления вокруг нас и наше право им руководить не будут больше оспариваться, я смогу переместить свою основную деятельность в чисто военную область. Я мог бы посвятить ее проведению возможных операций наших вооруженных сил на французской территории, совместно с армиями союзников, и созданию французской армии по мере освобождения страны. Необходимы два условия для того, чтобы мы могли сделать все нужное в предвидении такой возможности. Сначала я должен буду сочетать первые действия наших небольших вооруженных сил с действиями наших союзников. Затем Соединенные Штаты должны предусмотреть своевременное создание запасов вооружения и снаряжения в точно определенных размерах, предназначенных для формирования новых частей во Франции, и подготовиться к перевозке этих запасов во Францию. Задача создания новых частей должна быть тоже заранее и тщательно продумана американцами и нами самими. Как только картина отношений между нами и правительством Вашингтона прояснится с точки зрения нашей общей позиции, я попрошу вас изложить вышеприведенные пункты соответствующим представителям американских властей. Вы можете привлечь к этому делу и Шевинье. Представление должно быть сдержанным, но достаточно отчетливым. Беседа генерала де Голля с Вайнантом 30 июня 1942 (Записана Рене Плевеном) 30 июня генерал де Голль пригласил на обед Вайнанта, посла Соединенных Штатов. На обеде присутствовал Плевен. Беседа была дружественной. Вайнант сказал, что он горячо желает, чтобы была найдена возможность непосредственного использования союзниками военных способностей генерала де Голля. Он спросил у генерала, как, по его мнению, можно этого достичь. Генерал ответил следующее: "Я французский генерал. Если союзники мне предложат взять на себя военную роль в нашей коалиции, то я не откажусь. Но это для меня не простое предложение. Будучи в прошлом году в Африке и на Востоке, я пришел к выводу, что со стратегической точки зрения крайне необходимо освободить государства Леванта из-под контроля Виши. Хотя участие в такой операции для сил Свободной Франции было крайне тягостным, я все же убедил английское верховное командование в том, что эта операция была для союзников стратегической необходимостью на Ближнем Востоке. События подтвердили, что я указал правильный путь. Но я не вижу, чтобы из этого были сделаны нужные выводы. Так, в мае этого года, когда я понял, какие серьезные военные события готовились в Африке, английское правительство помешало мне выехать из Великобритании. В результате я был лишен возможности непосредственно участвовать в подготовке к ливийской операции. Когда генерал Маршалл приехал в Лондон, я направил ему письмо с предложением встретиться где и когда он захочет. В день своего отъезда из Англии генерал Маршалл ответил мне, что не имеет возможности встретиться со мной. В настоящее время английский и американский генеральные штабы разрабатывают планы операций на французских территориях, может быть, даже в самой Франции. Эти операции, естественно, будут иметь решающее значение для исхода войны и особенно интересуют французов. Однако со мной никто не консультировался по поводу этих планов. У меня даже создалось определенное впечатление, что имеется тенденция систематически отстранять Сражающуюся Францию не только от подготовки операций, но даже и от участия в них. Эти факты свидетельствуют о том, что у союзников нет большого желания использовать то, что вы называете моими военными способностями. ...В действительности произойдет следующее: поскольку в лагере союзников не будет настоящей французской армии, вы, вероятно, не допустите, чтобы французские власти непосредственно участвовали в проведении операций. Именно поэтому я прилагаю столько стараний, чтобы собрать все силы, способные сражаться, и именно поэтому я не могу оправдать заключение перемирия, так как оно помешало боеспособным еще силам в империи - флоту, некоторому числу генералов и хорошо подготовленным штабам - удержать Францию в войне. Даже теперь, при весьма ограниченных силах, она все же смогла бы сыграть очень важную роль. Я прилагаю все старания, чтобы создать во Франции военную организацию, которая могла бы выступить в тот самый день, когда на территории Франции начнутся военные действия. Она, разумеется, это сделает, слившись с силами "Свободной Франции" под моим командованием и при условии, что союзники выполнят свое моральное обязательство и снабдят нас оружием". Все эти мысли были высказаны не в виде одного монолога, а явились ответом на вопросы и замечания Вайнанта, который все снова и снова говорил о своем желании найти такую формулу, которая позволила бы генералу послужить своим опытом и военными знаниями делу союзников, и особенно американским вооруженным силам. Вайнант полностью согласился с мнением генерала о необходимости сгруппировать в единую французскую армию под командованием генерала де Голля существующие в настоящее время французские войска и те части, которые присоединятся к ним с начала военных действий во Франции... Но, по мнению Вайнанта, генерал, возглавив французские войска, в то же время должен стать своего рода техническим советником американского командования. Генерал ответил, что он не возражает против такой формулы, но думает, что против нее могут быть возражения со стороны союзников. Вайнант сказал также, что, по его мнению, генерал Маршалл и генерал де Голль сошлись бы очень хорошо друг с другом. Посол выразил большую симпатию к генералу. Он повторил несколько раз, что приложит все усилия, чтобы в Соединенных Штатах по-настоящему поняли генерала. Он отметил с удовлетворением, что в последние дни появились некоторые признаки, дающие основания надеяться на разрядку в отношениях между государственным департаментом и "Свободной Францией". Генерал заметил, что между Соединенными Штатами и нами всегда существовало только одно разногласие, но зато фундаментальное. Свободные французы считают, что в интересах самой Франции и ее союзников Франция и ее владения должны принять участие в войне, объединившись для этой цели. Создается впечатление, что политика государственного департамента направлена к тому, чтобы удержать Францию и французские владения в состоянии нейтралитета и расчленения. Генерал уточнил, что нас мало интересует формула соглашения с правительством Соединенных Штатов. Мы требуем, чтобы были ясно признаны два момента: первый - внутреннее и внешнее Сопротивление французов тождественны; второй - не может быть нескольких Сражающихся Франций, а только одна, подчиненная единому руководству. Телеграмма полковника Шевинье, начальника военной миссии Сражающейся Франции в Соединенных Штатах, Национальному комитету, в Лондон Вашингтон, 1 июля 1942 29 июня я встретился с заместителем военного министра Макклоем. Беседа продолжалась около часа и была исключительно сердечной... После того, как мы уже обсудили некоторые текущие вопросы и я собрался уходить, он снова усадил меня, заявив, что хочет обменяться со мной некоторыми соображениями. Вот что он сказал мне: "Находящаяся в Англии американская армия предназначена для высадки во Франции. Придет время, и она окажется в непосредственном контакте с дружественным французским населением, которое, вероятно, выделит новые массы французов для участия в войне. Желательно, чтобы к генералу Эйзенхауэру был прикомандирован для совместной работы в качестве его помощника французский офицер высокого ранга, обладающий необходимыми качествами. Вначале он принял бы участие в разработке общего стратегического плана, а затем занялся бы вопросами организации будущих французских частей". Макклой спросил меня: "Знаете ли вы в составе "Свободной Франции" офицера, отвечающего этим требованиям?" Я сказал: "Только генерал де Голль может дать ответ на этот вопрос. Но я уверен, что он найдет человека, о котором вы говорите". Затем Макклой интересовался сведениями о ведущих военных руководителях "Свободной Франции". Озабоченность Макклоя проблемами французской армии представилась мне чем-то новым... Вы знаете, что Макклой фактически выполняет обязанности военного министра. Сам министр настолько стар, что уже никого не принимает. У меня создалось впечатление, что в последнее время военные меньше опасаются неприятностей со стороны государственного департамента за сношения со "Свободной Францией". Как радио, так и морское министерство получили указания о необходимости пойти нам навстречу. Телеграмма Роже Гарро Национальному комитету, в Лондон Куйбышев, 2 июля 1942 Отделение штаба в Куйбышеве только что сообщило мне, что все недоразумения, связанные с составом воздушной эскадрильи, улажены и что проект соглашения будет мне безотлагательно передан... Телеграмма Адриена Тиксье Национальному комитету, в Лондон Вашингтон, 8 июля 1942 Вернувшись из Лондона, я стал свидетелем неистовых попыток разложить "Свободную Францию" при помощи кампаний прессы, путем распространения сведений о происходящих якобы раздорах внутри "Свободной Франции" и инсинуаций об ошибочности политики генерала де Голля и Национального комитета по отношению к англичанам и Соединенным Штатам. Появились планы разделения военной и гражданской деятельности "Свободной Франции" и даже создания нового движения сопротивляющихся французов, но антиголлистского характера. Кампания оказала свое действие в официальных кругах, во французской колонии, среди наших американских друзей и даже в самой французской делегации. Вместе с преданным друзьям я выдержал эту бурю и настойчиво защищал политику Национального комитета, как она была изложена мне в Лондоне генералом де Голлем и национальным комиссаром по иностранным делам... Я старался внушить, что в основных принципах мы не уступим. В течение мая я часто встречался с официальными лицами, выступал во французской колонии и в прессе. Мне приходилось напоминать, временами сурово, некоторым французам об их ответственности. Я ясно дал понять некоторым руководителям французских ассоциаций и учреждений, некоторым членам и сотрудникам делегации, что какое-либо противодействие, колебания или недомолвки недопустимы, что нужно или подчиниться, или уйти. Как и во времена событий, связанных с островом Сен-Пьер, этот новый серьезный кризис выявил подлинные качества людей. Некоторые сотрудники, считая, что все потеряно, тайно предлагали свои услуги иностранным службам или сообщали им, что не согласны с политикой Национального комитета. Мне кажется, что теперь положение выправилось. Официальные сношения стали более доступными, пресса более благожелательна, французская колония снова сплачивается вокруг общества "France for ever" ("франция навсегда"), чтобы с блеском отпраздновать 14 Июля. Несколько непримиримых антиголлистских групп и отдельных лиц продолжают свое несогласие, но в последнее время их активность стала весьма скромной... Коммюнике правительства США, опубликованное в Вашингтоне 9 июля 1942 (Перевод[125]) Введение Президент Соединенных Штатов в своем письме администрации по осуществлению ленд-лиза от 11 ноября 1941 заявил, что оборона тех французских территорий, которые находятся под контролем сил "Свободной Франции", имеет жизненно важное значение для обороны Соединенных Штатов. В духе этого письма президента и в соответствии с политикой правительства Соединенных Штатов - политикой предоставления помощи всем народам, оказывающим сопротивление агрессии стран оси, с тем чтобы поддержать и сохранить свою свободу, - правительство Соединенных Штатов и Французский национальный комитет в Лондоне осуществляли тесное сотрудничество в тех областях, где подобное сотрудничество может содействовать военным целям. Чтобы сделать это сотрудничество более эффективным для ведения войны, правительство США назначило адмирала Старка и генерала Болта в качестве своих представителей для консультации с Французским национальным комитетом в Лондоне по всем вопросам, касающимся ведения войны. Генералу де Голлю был передан меморандум по этому вопросу, текст которого прилагается. Генерал де Голль с удовлетворением ознакомился с этим меморандумом, он очень доволен его условиями и горячо приветствует решение правительства США о назначении адмирала Старка и генерала Болта представителями Соединенных Штатов для консультации с Французским национальным комитетом. Меморандум 1. Правительство Соединенных Штатов подчиняет все другие вопросы одной высшей цели, заключающейся в обеспечении успеха в войне и в доведении ее до победного конца. Французский национальный комитет преследует ту же цель и проводит активные военные мероприятия для сохранения французской территории за французским народом. 2. Правительство Соединенных Штатов признает вклад генерала де Голля и усилия Французского национального комитета в деле поддержания духа французских традиций и институтов и считает, что военным целям, необходимым для эффективного ведения войны и, следовательно, для осуществления наших общих целей, будет наилучшим образом способствовать оказание Французскому национальному комитету, являющемуся символом французского Сопротивления, вообще державам оси всяческой военной помощи и поддержки. Правительство Соединенных Штатов целиком и полностью разделяет точку зрения английского правительства, которая, как известно, является также и точкой зрения Французского национального комитета, относительно того, что судьбы и политическая организация Франции должны в конечном итоге быть определены свободным изъявлением воли французского народа в условиях, которые обеспечат ему свободу выражения своих желаний, не подвергаясь влиянию какой-либо формы принуждения. 3. Преследуя достижение общей военной цели, правительство Соединенных Штатов будет по-прежнему поддерживать сношения с местными властями "Свободной Франции" на их соответствующих территориях, если они осуществляют эффективный контроль. Сознавая необходимость координировать вопросы, связанные с совместным ведением войны, через посредство Французского национального комитета в Лондоне. Существенной частью политики, проводимой правительством Соединенных Штатов в области военного сотрудничества, является оказание помощи военными и военно-морскими силами "Свободной Франции" в соответствии с заявлением президента от 11 ноября 1941 относительно того, что оборона французских территорий, находящихся под контролем сил "Свободной Франции", является жизненно важной для обороны Соединенных Штатов. В соответствии с вышеизложенным правительство Соединенных Штатов готово назначить своих представителей в Лондоне для целей консультации. Телеграмма генерала де Голля Адриену Тиксье, в Вашингтон Лондон, 10 июля 1942 Соглашение, заключенное с правительством Соединенных Штатов, мне кажется удовлетворительным во многих отношениях: 1) оно создало положительную основу для наших отношений с Вашингтоном; 2) оно содержит некоторые полезные положения с точки зрения нашей национальной позиции; 3) оно позволяет Французскому национальному комитету сосредоточить в своих руках вопросы, касающиеся ведения войны; 4) оно дает возможность приступить к созданию совместно с Соединенными Штатами надежной военной организации, предназначенной для ведения эвентуальной войны на территории Франции. Я считаю, что за этим непременно последует и остальное, то есть представительство перед союзниками высших и неизменных интересов Франции при условии, если, исходя из достигнутого, создадим у правительства и общественного мнения Соединенных Штатов впечатление, что мы всегда начеку, когда затронуты наши интересы. Я должен сказать вам, что нам пришлось обсуждать это дело в Лондоне, потому что, по понятным для вас причинам, Черчилль и Иден хотели выступить в роли маклеров. С другой стороны, государственный департамент и Форин офис просили меня лично соблюдать абсолютную секретность, настолько они опасались прессы и реакции американского общественного мнения. Но навязанный нам порядок ведения переговоров ни в коем случае не может обязать кого бы то ни было, и особенно меня, держать вас в стороне от этого дела. Наоборот, я хотел бы сказать, что ваши действия в Вашингтоне во многом определили благожелательное отношение американского правительства. Выражаю вам свое полное доверие. С дружеским приветом. Телеграмма генерала Катру, главного полномочного делегата в Леванте, генералу де Голлю, в Лондон Бейрут, 10 июля 1942 Отвечаю на ваше указание относительно войск (которые понадобятся для возможной высадки во Франции). Могу предоставить войска, которые вы у меня просите, в количестве, совместимом с текущими потребностями театра военных действий. Думаю, что смогу отправить их начиная с 10 августа при условии предупреждения за две недели. Заявление английского правительства, опубликованное в Лондоне 13 июля 1942 (Перевод) Французский национальный комитет предложил, чтобы свободное французское движение было известно в будущем как "Франс комбатант" (Сражающаяся Франция). Правительство его величества в Соединенном Королевстве приняло это предложение, насколько оно его касается, и согласилось с Национальным комитетом о нижеследующих определениях: Сражающаяся Франция ("Франс комбатант"). Союз французских граждан, где бы они ни находились, и французских территорий, которые объединяются вместе, чтобы сотрудничать с Объединенными Нациями в войне против общих врагов. Символ сопротивления державам оси всех французских граждан, которые не принимают капитуляции и которые всеми средствами, имеющимися в их распоряжении, и где бы они ни находились, вносят свой вклад в дело освобождения Франции путем достижения общей победы Объединенных Наций. Французский национальный комитет. Руководящий орган Сражающейся Франции; организует участие в войне французских граждан и территории, которые сотрудничают с Объединенными Нациями в войне против общих врагов, представляет их интересы перед правительством его величества в Соединенном Королевстве. Телеграмма генерала де Голля Адриену Тиксье, в Вашингтон Лондон, 18 июля 1942 Учитывая изменения обстановки в Вашингтоне в лучшую для нас сторону, вам и Шевинье теперь следует в переговорах с американскими государственными деятелями всячески подчеркивать нашу точку зрения относительно роли Сражающейся Франции в общих усилиях союзников. 1. Мы считаем, что в настоящее время основное внимание должно быть уделено решительным наступательным операциям, особенно на западе Европы. Все вопросы внешней и внутренней политики должны отойти для всех на второй план. 2. Сражающаяся Франция может сыграть важную роль в этих военных операциях. Ее роль будет состоять не только в том, что наши скромные вооруженные силы с самого начала выступят совместно с вооруженными силами союзников, но также и в руководстве точно определенными операциями в тылу врага, к чему наши группы готовились во Франции. В дальнейшем, по мере освобождения территории, мы намерены провести мобилизацию и восстановить французскую армию. В то же время мы задаемся целью вызвать к жизни повсюду во Франции и в империи большое национальное движение общественного мнения, которое могло бы в разгар войны создать для врага серьезные затруднения и привести режим Виши к крушению. Но в Вашингтоне и Лондоне должны понять, насколько все это важно и какую ответственность возлагает на нас перед Францией. Вот почему мы можем и хотим приступить к осуществлению этого плана только при известных условиях. 3. Эти условия таковы: а) генерал де Голль должен принимать непосредственное участие в разработке межсоюзных планов операций на Западе; б) Сражающаяся Франция должна незамедлительно получить от своих союзников значительные материальные средства, чтобы мы были в состоянии подготовить участие французов в военных действиях и в вооруженном восстании во Франции... Эти средства должны быть предоставлены на том условии, чтобы мы распоряжались ими сами, а не по усмотрению бесчисленных союзных разведывательных служб. 4. Все это зависит от правительств и командований. Я готов начать переговоры об этом с правительствами и с командованием союзников, лишь бы переговоры были откровенными. Если союзники собираются вести с нами переговоры об этом серьезном деле через второстепенных лиц, смотрящих на нас свысока, или если они попытаются использовать в своих целях источники боевого духа Франции и тем самым бесцельно расточить его и породить смятение и замешательство, я не присоединюсь к этой затее и сниму с себя всякую ответственность перед страной. Настаивайте формально на этом пункте. 5. Вы можете добавить без всяких обиняков, что я преисполнен решимости добиться выполнения этих условий, тем более что мое доверие к стратегической проницательности и умению союзников несколько уменьшилось. Не следует наносить ненужных обид, но и не нужно утаивать наши мысли и чувства, потому что время уходит, а ставка настолько велика для Франции, что мы должны говорить откровенно... Письмо генерала де Голля Антони Идену, министру иностранных дел Лондон, 18 июля 1942 Дорогой господин Иден! Я уже имел честь говорить вашему превосходительству, что, по моему мнению, сотрудничество английской и французской секретных служб не является вполне удовлетворительным. Службы Сражающейся Франции располагают большими оперативными и разведывательными возможностями во Франции и Французской империи. Но при существующих условиях эти возможности не могут быть использованы в полную меру. Главная цель Сражающейся Франции заключается в том, чтобы подготовить во Франции и империи сопротивление неприятелю и противодействие Виши, собрать на национальной территории силы, способные активно содействовать будущим операциям союзников на французской территории, и, наконец, подготовить мобилизацию страны по мере ее освобождения. Во Франции и в империи имеются все нужные для этого звенья, но организовать их действия и направлять их можно только при условии, что наши секретные службы будут иметь свободные руки и располагать нужными средствами. Я не стану отрицать, что английские секретные службы часто помогали нашим службам и взамен пользовались их услугами. Но мы считаем, что помощь, оказываемая нам английскими службами в настоящее время, не отвечает важности поставленной цели и, кроме того, она затруднена случаями вмешательства и проволочками, усложняющими наши задачи. С другой стороны, имеющиеся в нашем распоряжении материальные средства совершенно недостаточны. В частности, прямое воздушное и морское сообщение с Францией и с Северной Африкой используется французскими службами крайне редко и к тому же подвергается различным ограничениям. По нашему мнению, эти условия могли бы быть значительно улучшены. Силы Сражающейся Франции располагают в этом отношении некоторыми возможностями в самой Англии (лоцманы, сторожевые суда, подводные лодки и т.д.). Они легко могут быть использованы. Мы неоднократно ставили вопрос об их использовании, но по непонятным для нас причинам английские власти противились этому. Если правительство его величества окажет более широкую поддержку Сражающейся Франции в отношении деятельности секретных служб, я полагаю, это при настоящей ситуации облегчит Франции задачу оказания материальной и моральной помощи общему делу союзников. Смею надеяться, что эта точка зрения будет поддержана вашим превосходительством. Искренне ваш. Телеграмма Адриена Тиксье генералу де Голлю, в Лондон Вашингтон, 21 июля 1942 1. Сегодня сообщил Сэмнеру Уэллесу содержание вашей телеграммы от 18 июля относительно участия Сражающейся Франции в военных усилиях союзников на Западе. Выслушав весьма внимательно мое сообщение, Сэмнер Уэллес задал мне следующие два вопроса: Сообщил ли генерал де Голль о своих взглядах английскому правительству? Если да, то какой ответ он получил? Я не мог ответить на этот вопрос. Считает ли генерал де Голль, что с американской стороны адмирал Старк и генерал Эйзенхауэр недостаточно авторитетны для обсуждения с ними его идей? Я ответил, что решения, связанные с вашими предложениями, зависят не от Эйзенхауэра и Старка, а от английского и американского правительств и высшего межсоюзного командования. 2. Сэмнер Уэллес заявил, что ваше сообщение его живо заинтересовало и он намерен лично заняться этим делом, и сам проведет необходимые совещания. Он вызовет меня через несколько дней, чтобы сообщить ответ. 3. Заканчивая беседу, он отметил, насколько правильными оказались ваши концепции современной войны. 4. Завтра Шевинье увидится по этому же делу с заместителем военного министра Макклоем. Беседа генерала де Голля с представителями высшего командования американской армии и военно-морского флота 23 июля 1942 (Записана канцелярией генерала де Голля) Присутствовали: генерал Маршалл, начальник генерального штаба американской армии, адмирал Кинг, главнокомандующий американскими военно-морскими силами, генерал-лейтенант Эйзенхауэр, главнокомандующий сухопутными силами США в Европе, и три других генерала. После нескольких приветственных слов по случаю приезда генерал де Голль попросил извинения, что не говорит по-английски. Переводчиком будет капитан Куле. От имени всех присутствующих генерал Маршалл заявляет, что рад познакомиться с генералом и восхищен доблестью, недавно продемонстрированной вооруженными силами Франции. Генерал де Голль благодарит. Следует довольно продолжительное молчание. Генерал де Голль прерывает это молчание и говорит: "Если это вас интересует, я могу дать некоторые пояснения о нашем военном положении". Американцы отвечают, что "это их весьма интересует". Генерал де Голль перечисляет вооруженные силы, которыми мы располагаем: в Египте - две легкие дивизии, в Экваториальной Африке - 20 тысяч человек, в том числе около 3 тысяч французов; в Леванте - 6 тысяч французов и 20 тысяч туземцев, добившихся значительных успехов за последний год. Затем генерал переходит к вооруженным силам, расположенным в районе Тихого океана, и к частям, дислоцированным в Великобритании. Вооружение всех наших войск состоит в общем из французского оружия довоенного образца. Нам дали грузовики и несколько броневиков, но мы не получили ни одной пушки, ни одного станкового пулемета, ни одного ручного пулемета, никакого обычного оружия - ни от англичан, ни от американцев. Затем генерал перечисляет наши морские и воздушные силы. Он добавляет, что под нашим непосредственным контролем находится вся Свободная Французская Африка. В государствах Леванта наша власть осуществляется в форме мандата. В Сирии и Ливане генерал Катру встречает затруднения со стороны англичан, однако, можно сказать, что в общем он является хозяином положения. Генерал де Голль настоятельно подчеркивает наличие наших сил во Франции. Речь идет не только о моральном влиянии, которое мы оказываем на общественное мнение в обеих зонах, но и о имеющихся там наших боевых группах. Мы располагаем во Франции широкой сетью разведывательных служб, которая действует настолько хорошо, что практически почти все сведения о неприятеле на французской территории союзники получают от нас. В нашем расположении имеются также боевые группы, действия которых распространяются на используемые неприятелем пути сообщения, склады, промышленные центры. Эти группы предпринимают неожиданные налеты. Они готовы к более серьезным действиям в те сроки и в тех пунктах, которые будут им указаны. Но действия крупного масштаба на французской территории могут быть предприняты ими только в том случае, если эти действия совпадут с выступлением извне. Генерал Маршалл заявляет, что он и его коллеги, особенно адмирал Кинг, хорошо знакомы с положением французских вооруженных сил в районе Тихого океана, но им не были известны сведения, сообщенные генералом о других театрах военных действий и о Франции. (Действительно, для них все это оказалось настоящим откровением.) Адмирал Кинг добавляет: "Я надеюсь, что генерал де Голль удовлетворен соглашением о коммуникациях в районе Тихого океана". Генерал де Голль отвечает, что, в том что касается наших островов в Тихом океане и других французских территорий, чувство ответственности и моральные обязательства требуют от нас неусыпной бдительности в стремлении сохранить суверенитет Франции. Адмирал Кинг заверяет, что генерал де Голль может быть уверен в самом горячем желании американцев уважать французский суверенитет. Соглашения, заключенные со "Свободной Францией" относительно Тихого океана, идентичны с теми, которые были заключены с английскими, австралийскими и новозеландскими властями относительно контролируемых ими территорий. Последовало довольно длительное молчание. Генерал де Голль говорит: "Если это вас интересует, я мог бы высказаться относительно открытия второго фронта". "Это нас очень интересует", - отвечают американцы. Тогда генерал де Голль указывает, что с точки зрения союзной стратегии открытие второго фронта на Западе является настоятельной необходимостью. Как француз, он присоединяется к этому мнению. Генерал уточняет, где и как, по его мнению, должна быть предпринята эта огромная по масштабам операция. Однако в случае открытия второго фронта во Франции судьба французского народа будет затронута настолько серьезно, что участие его сил в боевых действиях потребует подписания союзниками некоторых условий. Генерал Маршалл и адмирал Кинг заявляют, что в этом отношении они согласны с генералом де Голлем. Генерал де Голль напоминает, что накануне адмиралу Старку была передана нота об участии Франции в открытии второго фронта. Генерал советует генералу Маршаллу и адмиралу Кингу обратить внимание на эту ноту. Ни тот ни другой еще не ознакомились с ней. Но они оба уверяют, что немедленно это сделают. Генерал Эйзенхауэр, напротив, заявляет, что он знаком с французскими предложениями. Снова молчание. Генерал встает и заявляет, что был очень рад познакомиться с генералом Маршаллом и адмиралом Кингом. Затем он уходит, закончив на этом получасовую "беседу". Телеграмма генерала де Голля Катру, в Бейрут, и адмиралу д'Аржанлье, в Нумеа, членам Национального комитета, выполняющим специальную миссию Лондон, 28 июля 1942 Я ввел в Национальный комитет Андре Филипа. Вы знаете, какую роль он сыграл во Франции в качестве руководителя группы "Либерасьон", Филип стал национальным комиссаром по внутренним делам, иными словами, внутренним действиям во Франции. Жак Сустель, доцент, бывший слушатель Высшей педагогической школы в Париже, прекрасно проявивший себя в качестве нашего представителя в Мексике, а здесь выполнявший функции директора службы осведомления, стал национальным комиссаром информации. Дьетельм, главный инспектор финансов, стал национальным комиссаром финансов. За Плевеном сохраняются функции комиссара по делам колоний, экономики и торгового флота. Я хотел бы информировать вас об этих перемещениях в составе Национального комитета. Назначение Филипа укрепит Комитет в глазах наших многочисленных друзей во Франции, а также за границей. Я надеюсь, что приезд из Франции нескольких других руководящих деятелей Сопротивления позволит нам в ближайшее время расширить состав Национального комитета, в полной мере сохраняя за ним положение руководящего органа Сражающейся Франции как внутри страны, так и вне ее, не преследующего при этом каких-либо партийных интересов и стремящегося к одной цели - освободить страну силой оружия. С дружеским приветом. Беседа генерала де Голля с Уинстоном Черчиллем 29 июля 1942 (Записана канцелярией генерала де Голля) "Итак, - сказал Черчилль, - вы отправляетесь в Африку и страны Леванта!" "Я не возражаю, - ответил генерал, - против поездки в страны Леванта. Спирс что-то там суетится и создает для нас трудности". "Спирс, - продолжает Черчилль, - имеет много врагов, но у него есть и друг, это премьер-министр. Когда вы будете там, повидайтесь с ним. Я телеграфирую ему и порекомендую выслушать вас. Говорят, - добавляет Черчилль, - что государства Леванта в действительности лишены независимости и население этим недовольно". "В Сирии и Ливане, - возражает генерал, - оно довольно не в меньшей мере, чем в Ираке, Палестине или Египте". Затем разговор переходит к положению на Мадагаскаре. "Мы не участвовали в операции вместе с вами, - указывает Черчилль, потому что не хотели путать два понятия: примирения и силы. Это не имело успеха в Дакаре". "Мы вошли бы в Дакар, - замечает генерал де Голль, - если бы англичане не пропустили в Гибралтар крейсеры Дарлана". Черчилль не оспаривает этого замечания. "Что касается Мадагаскара, - продолжает генерал, - то дело было бы давным-давно закончено, если бы вы позволили нам высадиться в Маюнге, когда проводили операцию в Диего-Суарес. Мы пошли бы на Тананариве, и вопрос был бы решен. Вместо этого вы теряли время на переговоры с представителем Виши". "Да, он злобен, этот губернатор!" - говорит Черчилль. "Вы удивляетесь этому? - спрашивает генерал. - Когда вы ведете переговоры с представителем Виши, вы ведете их с Гитлером. А Гитлер злобен". Затем разговор переходит к возможности открытия второго фронта. Сказанное не подлежит оглашению. Телеграмма генерала де Голля Адриену Тиксье, в Вашингтон Лондон, 31 июля 1942 Видел генерала Маршалла и адмирала Кинга во время их недавнего пребывания здесь. Я ознакомил их с нашим военным положением, которое, как мне показалось, было им совершенно неизвестно, а также с нашими возможностями и планами военных действий во Франции в рамках эвентуальных операций союзников. Я перечислил им условия, на которых мы окажем поддержку, - о них я вам сообщал. Мне кажется, что Маршалл и Кинг заинтересовались моим сообщением. Однако они не выразили своего отношения и произвели на меня впечатление достойных людей, расположенных к нам, но еще не принявших определенного решения и обеспокоенных сложностью того огромного и нового для Соединенных Штатов события, которое называется мировой войной. Такое же впечатление произвел на меня и Эйзенхауэр. Что касается Старка и Болта, то хотя они и расположены к нам, но еще не получили инструкций от своего правительства и не знают, на каких основах и в каких пределах должны устанавливать отношения с нами. С другой стороны, я только что принял посла Филипса по его просьбе. Он сказал, что является доверенным лицом Доновена, и наговорил много хороших слов, от которых, однако, я не жду ничего определенного. В общем я считаю, что нерешительность американских гражданских и военных руководителей во всем, что касается нас, зависит главным образом от их общей неуверенности во всем, что относится к ведению войны. Водворение адмирала Леги в Белом доме, несомненно, не поможет положить конец этому замешательству и не прольет свет в этом мраке. Короче говоря, стремясь принять большее участие в межсоюзнических делах, мы не должны допускать, чтобы Франция была вовлечена в необдуманные и поспешные начинания, за которые ей пришлось бы снова дорого заплатить. Напоминаю, что инструкции, данные в телеграмме от 18 июля, обязательны и должны быть выполнены безотлагательно. Телеграмма генерала де Голля генерал-губернатору французской Экваториальной Африки Феликсу Эбуэ, в Браззавиль Лондон, 1 августа 1942 По предложению национального комиссара по делам колоний и с большим удовлетворением только что подписал три ваших проекта декретов: о режиме труда, измененном статуте туземцев и о создании общин местного населения. Я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы сказать вам, как я высоко ценю и одобряю принципы туземной политики, проводимые вами во Французской Экваториальной Африке и выраженные в декретах, принимаемых по вашей инициативе. Благодаря вам и вашим сотрудникам, государственным чиновникам всех рангов, подданные и лица, находящиеся под покровительством Франции, не будут испытывать, несмотря на войну, никакой задержки в своем развитии и развитии их статуса, что отвечает традиционной политике Франции. Телеграмма Мориса Дежана, национального комиссара по национальным делам, генералу де Голлю, в Каир Лондон, 7 августа 1942 Вчера утром Бенеш пригласил меня к себе. В начале беседы он сообщил, что считает Французский национальный комитет во главе с генералом де Голлем подлинным правительством Франции и что в связи с этим он хочет сделать мне два сообщения. Первое касалось недавнего обмена письмами между Иденом и Масариком, из которого следовало, что при окончательном установлении границ Чехословакии после войны никакие изменения этих границ, происшедшие в 1938 году и позже, не будут учитываться. Эта формулировка не так четка, как формулировка Советского правительства. Однако в ней заключено основное. Бенеш сообщил, что она явилась результатом годичных переговоров, главные этапы которых он мне описал. Второе сообщение касалось недавнего демарша Бенеша перед Советским правительством по поводу Французского национального комитета. Бенеш передал в Москву, что, учитывая развитие ситуации во Франции, укрепление Национального комитета, а также перспективу открытия второго фронта, следовало бы в международном плане предоставить возможно большую власть комитету, возглавляемому генералом де Голлем. Стало необходимым признать комитет в качестве французского правительства. Бенеш внушал Советскому правительству мысль, чтобы оно выступило в этом смысле так же, как оно в прошлом году выступило в пользу правительства Чехословакии. Московское правительство ответило, что в принципе оно соглашается с Бенешем. Оно расположено сделать это, как только найдет своевременным. В настоящее время оно настоятельно нуждается в военной помощи Великобритании и Соединенных Штатов и поэтому не хотело вынуждать их заняться данным вопросом. По мнению Советского правительства этот вопрос может быть разрешен при открытии второго фронта. Бенеш прочел мне выдержку из речи, которую он должен произнести в субботу по радио: "Характер отношений Чехословацкого правительства с Национальным комитетом Сражающейся Франции, единственно правомочным выступать от имени Франции, позволяет нам утверждать, что Франция завтра займет по отношению к нашей стране то положение, которое сегодня занимает Великобритания". Я заверил, что вы сами и Национальный комитет, несомненно, согласитесь с этим текстом... Я не преминул ему сказать, что немедленно пошлю вам донесение о содержании нашего разговора. Телеграмма Национального комитета Роже Гарро, в Москву Лондон, 8 августа 1942 21 июля текущего года мы передали английскому правительству, представителю Соединенных Штатов при Национальном комитете адмиралу Старку и Богомолову ноту, содержание которой в основном следующее: "В случае если бы союзники открыли второй фронт на Западе, французская помощь приобрела бы, конечно, большое значение. Генерал де Голль и Французский национальный комитет исполнены решимости обеспечить эту помощь в возможно более широких пределах. Они знают, какие трудности представляет оказание этой помощи и с каким риском она связана для французского народа в настоящих условиях. Они готовы взять на себя эту ответственность при соблюдении следующих условий: 1) участие в операциях всех наличных сил "Свободной Франции"; 2) включение в общий план разрушительных действий, неотступного преследования неприятеля, производимых отдельными партизанскими группами, а также действий разведывательной сети во Франции. С настоящего момента необходимо усиленное снабжение боевыми техническими средствами для ускорения подготовки военной помощи со стороны Франции; 3) создание запасов оружия для постепенного вооружения личного состава французских войск, которые Национальный комитет намерен мобилизовать на освобожденных территориях, чтобы воссоздать французскую армию и ввести ее в бой; 4) французское командование должно быть участником планов и решений, касающихся действий союзников на Западе". К этой ноте был приложен список сил "Свободной Франции", которые можно использовать теперь, а также тех, которые могут быть сформированы постепенно по мере освобождения территорий. Помимо этого был приложен список вооружения и снабжения, испрашиваемых для этой цели у союзников. Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Каир, 9 августа 1942 7 августа прибыл благополучно в Каир. Моими попутчиками были Гарриман и группа русских, возвращающихся в Москву. Видел здесь Черчилля, завтракал с ним и генералом Аланом Бруком у Майлса Лэмпсона. Впечатление таково: скучные разглагольствования, военные планы, разговоры о нажиме русских на англичан и американцев, чем мотивируется появление плана поездки Черчилля и Гарримана в Москву. Я изложил им свои взгляды относительно ведения войны и необходимости открытия второго фронта. Видел 2-ю французскую легкую дивизию, наши разведывательные отряды и танки. Хорошее впечатление, особенно от отрядов и танков. В понедельник увижу дивизию Кенига и парашютистов, позже - флот, канал и отряд "Эльзас". Во вторник отправлюсь в Бейрут. Генерал Катру прибыл сюда 8 августа в хорошем настроении. В нашей делегации все в порядке, и она успешно работает. 8 августа я совещался с Кэйзи по его просьбе. Он показался мне симпатичным, но довольно поверхностно информированным человеком. Он сразу же заговорил о выборах в Сирии. Я ответил, что вопрос о выборах в Сирии и Ливане касается только Франции как мандатария, а также сирийского и ливанского правительств. Я сказал, что доброе согласие между английским правительством и Национальным комитетом требует выполнения условий наших соглашений о Сирии и Ливане, а также выполнения торжественного обещания английского правительства, что оно не будет преследовать никаких политических интересов в Сирии и тем более в Ливане... Я добавил, что исходя из нашего опыта и в условиях лежащей на нас ответственности перед государствами Леванта, мы считаем совершенно неприемлемым предложение о проведении выборов в то время, когда неприятель стоит у ворот Александрии. В заключении я заявил, что Французский национальный комитет решил не проводить выборов в этом году и что правительства Дамаска и Бейрута с этим согласились. Кэйзи ни на чем не настаивал. Я выразил сожаление, что англичане вмешиваются в дела Леванта вопреки соглашению Литтлтона с де Голлем. На это Кэйзи ответил, что английское правительство ни в коем случае не хотело подрывать позицию Франции, но он полагает, что его правительство несет какую-то высшую ответственность за положение на Востоке. Я возразил, что ответственность, лежащая на Франции как мандатарии в Леванте, не может быть разделена с другой державой. Я перечислил некоторые факты, касающиеся Спирса, и заявил, что действия этого представителя Великобритании могут подвергнуть опасности порядок в Леванте и испортить франко-английские отношения. Затем мы вместе позавтракали. 7 августа я виделся с маршалом Смэтсом, который был здесь проездом. Мы сразу же почувствовали взаимную симпатию. Признавая ошибки союзников, особенно англичан, он все же с оптимизмом ожидает развития событий. Смэтс заявил, что отказом от перемирия мы утвердили будущее Франции и спасли Африку, рассеяв капитулянтские настроения на территориях к северу от экватора. Он говорил о Пешкове, которого очень уважает, что сам настаивал на поездке Пешкова в Диего-Суарес. Позиция англичан в мадагаскарском вопросе, по его мнению, определена военными, тогда как правительство Лондона и его собственное не собираются вторгаться на территорию Мадагаскара. Он говорил со мною также о стратегических проблемах, о чем я не могу написать в этой телеграмме. В нашей делегации в Каире я встретился 8 августа со славными людьми, обеспокоенными существующей ситуацией, но преисполненными лучшими намерениями. В общем настроение и больших и малых дало мне почувствовать, насколько утвердилось и упрочилось наше положение на Востоке со времени моего прошлогоднего пребывания. Пришло время воспользоваться этим, чтобы внести ясность в наши отношения с союзниками, повсеместно укрепить и централизовать власть, сделать дальнейшие шаги в смысле нашего участия в общем руководстве военными операциями. Передайте содержание этой телеграммы Национальному комитету... С дружеским приветом. Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Каир, 11 августа 1942 Сегодня снова виделся с Кэйзи. На этот раз он ни слова не сказал о выборах. Таким образом, этот вопрос улажен для текущего года. Естественно, мы хотели бы, чтобы военная ситуация позволила установить в Сирии и Ливане, как только это станет возможным, представительный режим, но этот вопрос касается только Франции и заинтересованных государств. Мы не будем проводить выборы, когда немцы продвигаются к Кавказу, когда они почти подошли к дельте Нила и когда арестовывают Ганди и Неру. Как я и предвидел, поворот штурвала, произведенный нами в этом отношении, вызвал вчера бурю у англичан, что лишний раз доказывает, что они питают какие-то задние мысли. Черчилль метал громы и молнии и клялся, что он защитит Спирса. Вся эта буря теперь улеглась. Я продолжил сегодня ту же линию, напав на Кэйзи в вопросах зернового бюро и железной дороги Хайфа Триполи. Я сказал Кэйзи, что ознакомлюсь на месте с этими вопросами и что мы сохраняем за собой право принимать все меры, которые сочтем необходимыми в интересах населения в том, что касается зернового бюро, и в интересах железнодорожной компании, Ливана и Франции в том, что касается железной дороги. Видел сегодня Окинлека и Теддера. Встреча была очень сердечной и полезной. Сегодня утром принял парад отличных частей дивизии Кенига. Завтра отправляемся в Бейрут. Черчилль и Гарриман уезжают в Москву. Передайте содержание этой телеграммы Национальному комитету. С дружеским приветом. Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Бейрут, 13 августа 1942 Отвечаю на телеграмму Мориса Дежана от 7 августа. 1. Что касается будущих границ Чехословакии, то мы должны занять благоприятную позицию в отношении целостности Чехословакии в том виде, в каком она существовала до Мюнхена. Однако нужно сформулировать это в таких выражениях, которые позволят нам в дальнейшем иметь некоторую свободу действий в вопросе о судьбе судетского меньшинства в Чехословакии и о судьбе словаков и Тешина. Наконец, в нашем заявлении при всем том нужно более четко оттенить чехословацкие интересы, чем это сделано в английском заявлении. Я прошу срочно представить мне текст заявления, в котором будут учтены вышеизложенные моменты. Как только этот текст будет составлен, мы сможем его опубликовать одновременно в Бейруте, где я нахожусь, в Браззавиле и в Лондоне. Предварительно вы должны показать текст Бенешу, чтобы узнать его мнение. 2. Прошу передать от моего имени Бенешу, что мы высоко оценили относящуюся к нам часть его выступления по радио. 3. Что касается подсказанной им Советскому правительству мысли о признании Москвой Национального комитета в качестве правительства Франции, то против нее мы не можем возражать. Однако мне кажется, что это еще преждевременно по причинам, которые я не раз излагал и вам лично, и вашим коллегам по Национальному комитету. Во всяком случае, вы можете засвидетельствовать Бенешу, что мы чрезвычайно высоко ценим его намерение. Телеграмма Мориса Дежана генералу де Голлю, в Бейрут Лондон, 13 августа 1942 1. Гарро имел 8 августа продолжительную беседу с заместителем комиссара иностранных дел СССР Деканозовым. Выразив свое сочувствие Сражающейся Франции, заместитель комиссара указал, что французский народ не должен ждать помощи извне, чтобы начать активную борьбу против поработителя. В качестве примера он указал на Югославию. Всеобщее вооруженное восстание во Франции, продолжал заместитель комиссара, явилось бы сигналом к восстанию во всей порабощенной Европе и ускорило бы желаемое вмешательство английских и американских войск. Гарро ответил, что положение во Франции значительно отличается от положения в Югославии, особенно потому, что в Виши существует правительство, преданное врагу, но в то же время признаваемое некоторыми союзниками в качестве французского правительства. Он также выдвинул другие доводы, которые легко себе представить. Позиция собеседника привела Гарро к мысли, что в связи с отсутствием общего наступления союзных сил на Западе подвергающееся чудовищному натиску немецких армий Советское правительство горячо желало бы восстания в порабощенных странах. 2. С этой информацией следовало бы, быть может, сопоставить некоторые сведения, полученные мною из других источников. Судя по этим сведениям, Советское правительство, учитывая, что до зимы союзники не смогут предпринять достаточно серьезные военные действия на континенте, которые могли бы облегчить положение на русском фронте, сообщило в начале августа в Лондон и Вашингтон, что следует снабдить СССР ресурсами (продовольствием и вооружением) для продолжения борьбы. В таких условиях была решена поездка Черчилля и американских представителей. 3. Во время беседы с Гарро заместитель комиссара дал понять, не предрешая, однако, отношения руководящих кругов, что предстоящий приезд в Москву генерала де Голля, "который пользуется большой популярностью в СССР", был бы, несомненно, желателен. Телеграмма генерала де Голля Уинстону Черчиллю, в Лондон Бейрут, 14 августа 1942 С самого начала пребывания во французских подмандатных государствах Леванта я с сожалением убедился, что соглашения, заключенные между английским правительством и Национальным комитетом относительно Сирии и Ливана, здесь нарушаются. При заключении соглашений Литтлтона - де Голля в июле 1941 и обмене нотами между Французским национальным комитетом и Форин офисом в октябре 1941 учитывались обязательства Великобритании не преследовать никакой политической цели в государствах Леванта и не посягать в этом районе на позиции франции, а также признавать французский мандат вплоть до решения Лиги Наций, единственно правомочной его отменить. Я должен вам сказать, что, как мне кажется, многие проявления политики Великобритании в Сирии и Ливане не соответствуют этим принципам. Постоянное вмешательство представителей английского правительства в дела внутренней и административной политики государств Леванта и даже в отношении между этими государствами и мандатарием несовместимы ни с отказом Англии от политических интересов в Сирии и Ливане, ни с должным уважением позиции Франции, ни с мандатным режимом. Кроме того, я считаю, что такое вмешательство и вызываемая им реакция побуждают население всего арабского Востока думать, что серьезные расхождения нарушают здесь доброе согласие между Англией и Сражающейся Францией, являющимися между тем союзниками. Такое положение в конечном счете может сыграть лишь на руку нашим врагам. Я должен сообщить вам, что посягательства на права Франции, как и на права правительств государств Леванта, глубоко задевают всех французов, а также народы Сирии и Ливана. Тем более что мы всеми силами, нередко в условиях тяжелой моральной обстановки, поддерживали военные действия английского сухопутного, военно-морского и военно-воздушного командования, предоставив все наши силы в распоряжение английского командования для участия в сражениях в Ливии и Египте. Я вынужден просить вас возобновить действие заключенных нами соглашений относительно государств Леванта, чтобы таким образом обеспечить наше военное сотрудничество и продемонстрировать всему Востоку существование согласия между Великобританией и Францией. Не говоря уже о других причинах, мне это кажется необходимым, чтобы лучше соединить наши силы в тяжелое время войны, которую мы ведем сообща. Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену, в Лондон Бейрут, 14 августа 1942 В результате ознакомления с положением на месте я счел своим долгом отправить английскому премьер-министру через Майлса Лэмпсона телеграмму, текст которой посылаю и прошу довести до сведения Национального комитета. С другой стороны, вы можете вместе с Дежаном сделать заявление Идену в порядке разъяснения и уточнения моей телеграммы; используйте все известные вам факты об английских посягательствах в Сирии и Ливане. Эти посягательства, как я убедился на месте, уже оказывают серьезное влияние на местную политическую атмосферу. Укажите Идену, что личные качества Спирса, несомненно, способствовали осложнению обстановки, но оно не может быть приписано только неправильному образу действий посланника Великобритании в Бейруте; осложнения вызваны политикой самого английского правительства. Телеграмма Мориса Дежана генералу де Голлю, в Бейрут Лондон, 16 августа 1942 Со времени заключения соглашения от 9 июля создалось впечатление, что государственный департамент отступает... Подлинную причину такого отношения следует искать в подготовке планов, касающихся Северной Африки. Эти планы основываются на представлении, что усилия американской дипломатии в этом районе уже принесли свои плоды и что почва для прибытия американских освободителей подготовлена. Даются обещания, что местных руководителей в случае их присоединения будут считать "новыми местными властями Французской империи". Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Бейрут, 16 августа 1942 Меня посетил генеральный консул Соединенных Штатов Гвини. Мы долго беседовали о создавшемся здесь положении в результате английской политики вмешательства и интриг Спирса. Генеральный консул Соединенных Штатов разделяет наше мнение по этому вопросу. Не без тревоги он думает о возможных последствиях такого положения, которые в самый разгар войны угрожают как самой стране, так и отношениям между союзниками. В самых резких выражениях он говорил о тенденциях и методах английской политики в Дамаске и особенно в Бейруте. Я сказал, что мы не отказываемся от нашего соглашения с государствами Леванта, но мандат находится в силе до тех пор, пока Лига Наций не освободит нас от него и пока существуют франко-сирийский и франко-ливанский договоры. Я добавил, что по причинам, которые подсказывает здравый смысл, и в согласии с государствами Леванта мы не хотим сейчас проводить выборы, и, следовательно, они не состоятся. Впрочем, Гвини был уже в курсе дела. Он ответил, что за последнюю неделю не раз информировал свое правительство о подлинном характере действий англичан и что его телеграммы и заинтересовали и удивили Вашингтон, который, несомненно, получал совсем другие сведения от английской дипломатии. Я ознакомил его с моей телеграммой Черчиллю. Перед уходом американский генеральный консул заявил, что его правительство в скором времени предпримет меры, чтобы ввести англичан в границы их прав и обязательств. М. Дежану следовало бы поговорить об этом со Старком, а кому-нибудь другому с Богомоловым, настойчиво указав им, как я указал Гвинну, что, по нашему мнению, чаша переполнена и мы ждем, что положение будет исправлено незамедлительно... Письмо Жоржа Манделя генералу де Голлю Из тюрьмы в Пуртале, 20 августа 1942 Дорогой коллега прошлых лет! Я могу только одобрить ваш анализ всех возможностей, и я рад, что полностью разделяю ваше мнение о политических последствиях так называемого "успеха". С 17 июня 1940 наша несчастная страна была отдана в руки правителей, которые все, в той или иной степени, стали слугами врага. Всеми способами возвращая Францию к участию в войне, нужно с самого начала, одним росчерком пера отменить все принятые этими правителями политические решения и восстановить республику. Но я опасаюсь, что применение закона Тревенёка[126] может таить много неожиданностей. Как бы не пришлось, по крайней мере вначале, выйти за рамки законности. Я считаю необходимым сделать все возможное, чтобы этого избежать. Впрочем, я уполномочил нашего друга изложить вам план, имеющий двойное преимущество: успех его гарантирован, и он отвечает чаяниям и желаниям огромного большинства французов. Поверьте, я совершенно лишен авторского самолюбия. И я никогда не увлекался вопросами метода или процедуры; каково бы ни было значение первого политического акта, который обусловит создание Временного правительства освобождения, я заранее согласен с вашим суждением. Самое важное состоит в том, чтобы вы были руководителем, бесспорным главой этого правительства и имели свободу действий. У вас не было соперников, когда для спасения чести Франции вы решили продолжать борьбу вместе с союзниками; нельзя допустить, чтобы вам пришлось мириться с соперничеством теперь, когда приближается час освобождения. Что касается меня, то я страдал, жестоко страдал от преследований, но только потому, что они мешали мне помочь вам. У меня только одно стремление - наверстать потерянное время. Поэтому я спешу принять ваше предложение установить между нами непосредственную связь без чьего бы то ни было вмешательства (конечно, необходимо сделать оговорку относительно препятствий, могущих возникнуть в связи с моим теперешним положением). Я ставлю только одно условие: всегда иметь право сообщать вам без обиняков мое мнение и мои соображения, все соображения, на которых оно будет основано. Но зато - и в этом будьте уверены, - как только вы примете решение, никто так настойчиво не будет отстаивать вашу точку зрения, как я. Мне кажется, что в результате тесного сотрудничества должно возникнуть единство действий, которое одно может ускорить освобождение и национальное возрождение. Примите, мой дорогой коллега, выражение чувств самой глубокой преданности. Телеграмма Уинстона Черчилля генералу де Голлю, в Бейрут (Перевод) Каир, 23 августа 1942 К сожалению, не могу согласиться с вашим мнением, что наши представители незаконно вмешиваются в дела государств Леванта. Сирия и Ливан представляют собой часть основного театра военных действий, и чуть ли не каждое событие в этой зоне прямо или косвенно затрагивает наши военные интересы. Именно по этой причине осуществляются взаимные консультации между нашими представителями и французскими властями и установлены связи с сирийскими и ливанскими властями, при которых аккредитован посланник его величества. Мы не преследуем какой-либо политической цели в странах Леванта и совершенно не стремимся подорвать там позиции Франции. Мы полностью признаем, что инициатива в политической области должна принадлежать французским властям. Наша главная забота в этой области состоит в том, чтобы оградить себя от опасности проведения такой политики, которая могла бы угрожать нашей военной безопасности или затруднять ведение войны. Вот почему мы хотели бы, чтобы с нами заранее и в полной мере консультировались по всем серьезным политическим вопросам. Мы озабочены также и тем, чтобы эффективно осуществлялось получившее нашу гарантию заявление генерала Катру от 9 июня 1941, в котором провозглашалась независимость Сирии и Ливана и содержалось обещание отмены мандата. Мы приняли на себя определенные обязательства перед лицом Сирии, Ливана, а также всего арабского мира. За исключением этих обязательств, нас интересуют только те дела Леванта, которые имеют непосредственное отношение к нашим военным потребностям, а также к локальным английским интересам коммерческого или иного характера. Ни одно из перечисленных выше действий не противоречит ни форме, ни духу соглашений генерала де Голля с Оливером Литтлтоном, ни духу писем, которыми в свое время обменялись Форин офис и Французский национальный комитет. Что касается мандата, то вполне допустимо считать, что в настоящее время он не может быть отменен по техническим соображениям. Все же в своей речи в палате общин 9 сентября 1941 я уточнил, что "Свободная Франция" не может пользоваться в Сирии теми же правами, какими там пользовался режим Виши; к тому же и вы сами, извещая Лигу Наций о принятии вами на себя ответственности за мандат, заявляли, что независимость и суверенитет Сирии и Ливана не подвергаются никаким другим ограничениям, кроме тех, которые вызываются потребностями ведения войны. Я признаю необходимым самое тесное сотрудничество и единство взглядов между нашими представителями в Леванте и искренне убежден, что они могут быть достигнуты при наличии доброй воли у обеих сторон. Наша высшая цель поражение врага; вы можете быть уверены в том, что все действия наших представителей в Сирии и Ливане направлены к достижению именно этой цели. Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Бейрут, 24 августа 1942 Только что вернулся из насыщенной впечатлениями поездки в Дамаск, Сайду, Пальмиру, Дейр-эз-Зор, Алеппо, Хаму, Хомс, Латакию. Повсюду проявлялся искренний и исключительный энтузиазм по отношению к Франции. Письмо генерала де Голля Уинстону Черчиллю, в Каир Бейрут, 24 августа 1942 Дорогой премьер-министр! Со всем вниманием ознакомился с вашей телеграммой от 23 августа, в которой разъясняется политика Великобритании в подмандатных Франции государствах Леванта. Мне остается лишь сожалеть, что я не могу согласиться с вашей концепцией, из которой следует, что политическое вмешательство английских представителей в дела этих государств якобы совместимо с обязательством правительства Великобритании считаться с правами Франции в этих странах и с продолжающимся действием ее мандата. Помимо этого, происходящие случаи вмешательства противоречат, по моему мнению, режиму независимости, который Сражающаяся Франция установила в Сирии и Ливане в силу и в рамках мандата и в соответствии с франко-американским договором от 1924, и не могут быть оправданы фактом пребывания английских войск на территории этих государств. Соглашения Литтлтона - де Голля, которые нами выполняются со всей добросовестностью, регулировали как вопрос о безопасности английских войск в Леванте, так и вопрос о нашем сотрудничестве на Востоке. Впрочем, английские и французские военные власти поддерживали очень хорошие отношения как во время боев в Ливии и в Египте, так и при защите Сирии и Ливана. Учитывая это, я согласился оставить французские вооруженные силы в Леванте под руководством английского командования, хотя в настоящий момент численность английских войск уступает численности французских. Между тем соглашение Литтлтона - де Голля предусматривало при такой ситуации передачу военного руководства силами союзников в этих государствах французскому командованию. Возникшее в Сирии и Ливане известное франко-английское соперничество, порожденное присутствием двух сил и непрестанным вмешательством английских представителей, несомненно, вредит военным усилиям Объединенных Наций и особенно совместным действиям Франции и Великобритании, союзникам с давних пор; оно не может не оказать отрицательного влияния на арабский Восток и на общественное мнение французской нации. Настоятельно прошу вас пересмотреть этот крайне важный для Сражающейся Франции вопрос. Я готов обсудить его с Кэйзи во время моего пребывания здесь, если он найдет возможным посетить меня. Искренне ваш. Телеграмма полковника Пешкова Национальному комитету, в Лондон Претория, 25 августа 1942 Во время продолжительной беседы со мной генерал Смэтс выразил свое удовлетворение встречей с генералом де Голлем, который произвел на него большое впечатление. Он заявил, что считает генерала де Голля одним из ведущих военных деятелей. Генерал Смэтс надеется, что скоро положение на Мадагаскаре изменится и с полумерами будет покончено. Он думает, что генерал Стёджес (который руководит военными действиями на острове) совершенно не сочувствует нашему делу. Мне кажется, что Смэтс хотел бы, чтобы остров был полностью оккупирован союзными войсками и управлялся свободными французами во время войны... Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Бейрут, 27 августа 1942 Основываясь на многих признаках, я пришел к выводу, что Соединенные Штаты решили высадить войска на территории Французской Северной Африки. Эта операция будет осуществлена во взаимодействии с начинающимся наступлением англичан в Египте. С другой стороны, англичане сами хотели бы использовать успехи американцев под Касабланкой, чтобы проникнуть в наши колонии в Западной Африке. Американцы воображают, что теперешние власти Виши будут придерживаться пассивной позиции. Но они сумели все же обеспечить себе помощь, использовав добрые чувства наших сторонников, особенно в Марокко. Американцы внушили им, что действуют в согласии с нами, и под этим предлогом перехватывают все связи наших служб с нашими друзьями. Англичане тоже вступили в эту игру, хотя и с меньшими иллюзиями... В случае надобности маршал Петен, несомненно, отдаст приказ выступить в Африке против союзников, ссылаясь на агрессию с их стороны. Армия, флот и авиация, конечно, подчинятся приказу. Кроме того, могут вмешаться немцы под тем предлогом, что они помогают Франции в защите ее империи. Лаваль воздержится от объявления войны союзникам, чтобы сохранить возможности шантажа и не доводить французское население до крайнего возмущения. Он рассчитывает на то, что его услужливость будет вознаграждена некоторыми уступками в отношении военнопленных, поставками продовольствия; он надеется также получить поддержку, чтобы отвести притязания итальянцев. Я думаю, что во всем этом и следует искать объяснение нынешнего отношения Вашингтона к нам. Американцы сначала думали, что они смогут в этом году открыть второй фронт во Франции. Нуждаясь в нас, они вступили на путь, определенный их меморандумом. Теперь их план изменился, и отсюда прежняя сдержанность по отношению к Национальному комитету... Передайте это Национальному комитету. Телеграмма государственного министра Великобритании Кэйзи генералу де Голлю, в Бейрут (Перевод) Каир, 29 августа 1942 У меня создалось впечатление, что франко-английские отношения в Сирии и Ливане достигли критической точки. Каковы бы ни были причины этого, я считаю, что самое главное теперь заключается в том, чтобы исходя из высших интересов наших стран, возможно скорее установить отношения, необходимые для продолжения войны. Я хотел бы надеяться, что это станет возможным в результате откровенной дискуссии между нами, и с этой целью приглашаю вас встретиться со мной в Каире в удобное для вас время. Я занят здесь важными делами, которые - я уверен, что вы поймете это, - не позволяют мне покинуть Каир в настоящее время. Если встреча не состоится, я буду вынужден доложить премьер-министру о существующем положении, как оно мне представляется. Я был бы очень признателен за срочный ответ на эту телеграмму. Телеграмма генерала де Голля Кэйзи, в Каир Бейрут, 30 августа 1942 Вместе с вами я считаю, что в интересах общего дела продолжение войны крайне важно и неотложно построить франко-английские отношения на удовлетворительных основах. Как я уже имел честь сообщить вам и как я писал Уинстону Черчиллю, причиной серьезного ухудшения наших отношений явилось вмешательство Великобритании в отношения между Сражающейся Францией и подмандатными государствами Леванта, а также во внутренние дела Сирии и Ливана. Это привело и к ослаблению позиции Франции в этих странах, и к посягательствам на их независимость, которая была признана за ними Сражающейся Францией в силу и в рамках мандата. Вы, конечно, понимаете, что Французский комитет обязан воспротивиться нарушению своих прав и посягательствам на независимость этих государств. Французский национальный комитет всегда готов проводить с правительством его величества консультацию с целью достижения гармонии французской и английской политики на всем Востоке. Что касается нашего военного сотрудничества на этом театре военных действий, мы считаем, что его условия были урегулированы нашими соглашениями, заключенными в прошлом году. Мы настаиваем, чтобы условия этих соглашений строго соблюдались. В письме от 24 августа премьер-министру Великобритании я указывал, что готов обсудить этот вопрос с вами в Бейруте, поскольку во время двух визитов, которые я имел удовольствие нанести вам в Каире, нам не удалось согласовать наши точки зрения. Я вынужден задержаться здесь для принятия мер, которых требует обстановка, и я был бы глубоко огорчен, если бы вы не смогли найти время для обсуждения со мной этого важного дела. Телеграмма Уинстона Черчилля генералу де Голлю, в Бейрут (Перевод) Лондон, 31 августа 1942 Получил ваш ответ на мое письмо от 23 августа. Не считаю полезным продолжать подобный обмен мнениями относительно ситуации, которую я считаю серьезной, как и вы сами. Очень важно - таково мое мнение - обсудить с вами эти вопросы как можно скорее, следовательно, я должен просить вас ускорить возвращение в Великобританию. Прошу сообщить, когда следует ожидать вас. Телеграмма генерала де Голля Уинстону Черчиллю, в Лондон Бейрут, 1 сентября 1942 Благодарю за приглашение приехать в Англию, которое вы соблаговолили мне сделать, для обсуждения с вами серьезного вопроса о франко-английских отношениях на Востоке. Я, конечно, предприму эту поездку при первой же возможности. Но сейчас обстановка не позволяет мне покинуть Бейрут. Однако, как я уже писал вам, я готов хоть сегодня начать переговоры с Кэйзи. Надеюсь, вы поймете, что сохранение независимого положения Франции в Сирии и Ливане является для меня и для Французского национального комитета долгом первейшей важности и необходимости. Телеграмма Роже Гарро Национальному комитету, в Лондон Москва, 1 сентября 1942 Тогда как проживающие в России французские коммунисты до сих пор избегали какой-либо связи с делегацией Сражающейся Франции, Андре Марти посетил меня 15 августа и после этого нанес мне еще два визита. Андре Марти приехал в Москву по поручению Французской коммунистической партии накануне подписания германо-советского пакта, который, как он мне доверительно сообщил, неприятно поразил и дезориентировал его. Марти оставался в России в течение трех лет, где он был членом Центрального комитета Коминтерна и единственным авторитетным представителем Французской коммунистической партии, с которой он, вероятно, не имел никакого контакта. По словам Марти, он не имел никаких сведений о Франции, кроме тех, которые сообщались советской печатью и радио. Это утверждение мне показалось искренним, так как мой посетитель поспешно набросился на все информационные документы, которые я смог ему показать. С плохо скрытой горечью он дал понять, что члены Коминтерна полностью изолированы в Уфе и томятся от досадного бездействия. Он горячо восхвалял генерала де Голля, взгляды которого относительно моторизации наших вооруженных era он в качестве вице-председателя комиссии по делам армии палаты депутатов якобы поддерживал, насколько было в его силах. В этом у него были разногласия с его коллегой Морисом Торезом, который, подобно генералу пацифисту Бино, сомневался в эффективности бронетанковых дивизий. Андре Марти согласен перейти в мое полное распоряжение для оказания помощи в деле развертывания нашей пропаганды в СССР. Но в связи с тем, что его возможности очень ограничены в этой области, Марти хотел бы тайно вернуться со своей женой во Францию, чтобы участвовать там в организации Сопротивления. Он спросил меня, не согласится ли Французский национальный комитет помочь ему вернуться в страну. Буду признателен, если вы дадите мне возможность ответить ему. Нет сомнения в том, что Марти мог встречаться со мной только с согласия Политбюро. Этот демарш свидетельствует, по-видимому, о существенной эволюции Французской коммунистической партии, которая следует указаниям Кремля в смысле объединения всех сил французского Сопротивления вокруг генерала де Голля и Национального комитета. Телеграмма генерала де Голля генерал-губернатору Эбуэ и генералу Леклерку, в Браззавиль Бейрут, 1 сентября 1942 Получив письменное обещание американцев предоставить восемь самолетов "Локхид" для наших авиалиний, разрешаю использовать аэродром Пуэнт-Нуар для военных самолетов Соединенных Штатов. За вами, конечно, сохраняется командование и контроль на аэродроме... Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Бейрут, 4 сентября 1942 Президент Наккаш и президент Тадж-эд-дин просили о встрече со мной. Я принял их, одного - третьего дня, другого - сегодня. В длительных беседах были глубоко затронуты многие вопросы. Хотя в этих широтах и долготах я и воздерживаюсь от иллюзий, все же общее впечатление осталось хорошим. Оба моих собеседника выразили удовлетворяющие нас чувства и дали определенные обещания. Что касается внутренних дел, то оба президента обязались сделать все, чтобы зерновое бюро наладило снабжение населения и уравновесило свой бюджет. Оба президента собираются подготовить выборы, и, разумеется, в своих собственных интересах. Но они не спешат с этим и терпеливо ждут срока, который, как я считаю, наступит будущей весной, если позволит военное положение и англичане прекратят свое вмешательство. Президенты утверждают - и мне кажется, что это так и есть, - что население относится неодобрительно к политическим схваткам и высказалось бы за независимость, за беспристрастность правительственной деятельности, за союз с Францией, за наше присутствие. Что касается внешних дел, они оба явно настроены против интриг Англии и недавно откровенно выразили это. Их позиция определяется искренним стремлением к общественному благу, подлинной симпатией к нам и желанием получить нашу поддержку. Свое воздействие оказывают также яркие проявления преданности Франции со стороны Леванта, имевшие место в разных частях страны по случаю моего приезда. Нет сомнения, что новую Францию здесь высоко ценят. Мы можем гордиться этим. Телеграмма генерала Леклерка генералу де Голлю, в Бейрут Браззавиль, 6 сентября 1942 Отвечаю на ваше предписание - подготовить вооруженные силы для возможных военных действий на Нигере. Первый бросок: Зиндер. Остановка здесь должна быть использована для пополнения запасов продовольствия. Дальнейшее продвижение к Ниамею будет зависеть от сопротивления Зиндера и от общей ситуации. Но я понимаю ваше желание и сделаю все возможное. Я приказываю создать в Мусоро запасы бензина и продовольствия и произвести некоторые передвижения вспомогательных войск, которые не привлекут внимания. Телеграмма Рене Плевена и Мориса Дежана генералу де Голлю, в Бейрут Лондон, 8 сентября 1942 Иден принял нас в понедельник вечером, после заседания Совета министров, на котором рассматривался вопрос об отношениях между Сражающейся Францией и английским правительством. Прежде всего Иден заверил в своей симпатии к Сражающейся Франции и к нашей стране. Он напомнил, что всегда старался помочь нам и постоянно стремился установить основанные на доверии отношения между Национальным комитетом и правительством его величества. "К моменту отъезда генерала, - сказал он, - отношения были превосходными. Мы думали, что отсутствие генерала де Голля не будет длительным, и рассчитывали после его возвращения возобновить сотрудничество с ним. Генерал уехал в Сирию. Он выразил недовольство действиями англичан в Леванте и полон подозрений в отношении нас. Он убежден, что мы хотим вытеснить вас из Сирии, хотя мы далеки от такого намерения и не раз торжественно заявляли, что не проводим в Сирии никакой другой политики, кроме той, которая была сформулирована открыто... В весьма дружественной телеграмме премьер-министр просил генерала от имени правительства Великобритании ускорить свое возвращение для обсуждения спорных вопросов. Однако генерал предпочел остаться в Сирии. С другой стороны, он счел возможным вмешивать американцев в это дело. Создалось впечатление, что он пробовал восстановить американское правительство против нас, но наши отношения с Америкой достаточно прочны и такие приемы не могут нам повредить; а вам они, конечно, пользы не принесут. (Это замечание было сделано особенно раздраженным тоном.) Должен вам сказать, что положение серьезно. Позиция генерала ставит под удар отношения между английским правительством и Комитетом..." Затем Морис Дежан заметил, что, даже отвлекаясь от этого, надо признать, что в свете событий на Мадагаскаре генерал имеет все основания тревожиться за Левант. 13 мая министерство иностранных дел Великобритании дало нам определенные обещания. Однако эти обещания даже не начали выполнять. А между тем речь идет о подлинно французской земле, и недопустимо, чтобы нас оттуда устранили. Рене Плевен благодарит Идена за выраженные им чувства по отношению к Сражающейся Франции... Он напоминает, что именно в Леванте все считают генерала де Голля борцом за франко-английское сотрудничество... В Сирии французы раздражены непрестанным посягательством английских властей на чужие права. Даже генерал Катру, миролюбие которого широко известно, раздражен всем этим до последней степени. Совсем недавно английская миссия некстати вмешалась в валютные вопросы, которые находятся в исключительном ведении французских властей. Англичане проникли в зерновое бюро... Что касается обращения к американцам, Плевен заявляет, что оно вполне естественно. К тому же американцы имеют на месте своих наблюдателей. Разногласия между французами и англичанами происходят на их глазах. Иден сухо отвечает, что если мы одобряем такие методы, то трудно будет поладить друг с другом, хотя, впрочем, все это дело ему кажется второстепенным. Дежан замечает, что, если, по мнению английского правительства, дела Сирии представляют лишь второстепенный интерес, непонятно в таком случае, почему оно просит генерала де Голля прервать ответственную инспекционную поездку для обсуждения этих дел. Положение могло бы быть совсем иным, если бы переговоры, к которым стремится Черчилль, имели более общий характер и касались бы, в частности, назревающих событий в Северной и Западной Французской Африке. Плевен высказывается в том же смысле. Дежан несколько раз возвращается к этому вопросу. Далее в ходе беседы Иден употребил такие выражения, как "сотрудничество подходит к концу", "существо вещей развивается в другом направлении"... Он не отрицал, что назревают важные события, но, вероятно, считал, что при данном положении вещей вопрос о нашем участии в них не ставится... Беседа продолжалась час с четвертью, сначала в очень напряженной атмосфере, которая к концу несколько разрядилась. Телеграмма Мориса Дежана генералу де Голлю, в Бейрут Лондон, 10 сентября 1942 Вчера Иден пригласил меня к себе вместе с Плевеном. В присутствии Стрэнга Иден сказал нам в основном следующее: "Под строжайшем секретом я должен сделать вам сообщение, которое позавчера я сделать не мог. Мы готовимся начать новые операции на Мадагаскаре, чтобы обеспечить наш контроль над всем островом... - Английское правительство намеревалось, - продолжал Иден, заглядывая в лежащие перед ним письменные инструкции, - предложить Французскому национальному комитету незамедлительно взять на себя управление Мадагаскаром... К сожалению, дела в Сирии осложнили положение. Генерал де Голль, по-видимому, ставит под подозрение нашу добрую волю и наши намерения в отношении Сирии. От имени английского правительства могу вас заверить в том, что эти подозрения совершенно безосновательны, так как Великобритания не собирается посягать на права Франции в Сирии. Надеюсь, вы поймете, что, пока создавшееся в Леванте положение не прояснится, мы не можем осуществить наше намерение передать управление Мадагаскаром Французскому национальному комитету. Но, поскольку правительство Великобритании не проводит в странах Леванта никакой другой политики, кроме той, о которой оно уже заявило во всеуслышание, мы убеждены, что в этом вопросе может быть достигнута ясность. Если генерал де Голль теперь же возвратится в Лондон, о чем его дружески просил премьер-министр, мы сможем сразу же обсудить с ним возможности осуществления вашего намерения передать управление Мадагаскаром Французскому национальному комитету..." В отличие от беседы 7 сентября Иден сделал это сообщение в любезном тоне, с явно выраженным желанием прийти к согласию. Отвечая на наши вопросы, Иден разъяснил, что и речи нет о каком-то торге, что согласие генерала возвратиться в Лондон еще не предрешает того, какой будет дан ответ на его жалобы, сформулированные в результате его поездки в Сирию, что речь не идет о какой-то сделке, связанной с отказом от наших интересов в Леванте в обмен на получение права управлять Мадагаскаром. В этих условиях мне и Плевену представляется существенно важным, чтобы вы как можно скорее дали согласие на переговоры, о которых просит английское правительство. Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Бейрут, 12 сентября 1942 Уэнделл Уилки прибыл 10 сентября утром и отбыл 11 сентября. Катру встретил его на аэродроме. Нашими войсками были оказаны почести. Американский гимн. Марсельеза. Затем Уэнделл Уилки проехал прямо в нашу резиденцию, где я его принял; здесь он и остановился... Во время длительной беседы, состоявшейся по его просьбе, он задал мне множество вопросов по поручению, как он сказал, президента Рузвельта. Впечатление хорошее, особенно учитывая личные качества Уилки, его манеры славного и пылкого малого... Тем не менее он избегал говорить о том, что Соединенные Штаты собираются сделать для нас. Касаясь отношения Вашингтона к французским делам, он сказал: "Существуют два способа преодолеть препятствие. Или идут напрямик и пробивают его, или стараются обойти с флангов". Он уверял, что в данном случае дело не в личном его убеждении, а в том, что ему было официально поручено мне сказать. В ответ на его вопросы мне пришлось со всей откровенностью разъяснить ему нашу общую позицию и наше положение здесь... Уилки заверил меня, что хорошо понимает наше положение, что мы пользуемся большими симпатиями союзников и особенно в Америке. Он хотел бы, чтобы мы сохранили и умножили эти симпатии и не преувеличивали бы нашей непримиримости. Говоря о нашем стремлении представлять французские интересы, он просил меня привести пример вмешательства Соединенных Штатов. Я сослался на пример Мартиники. Мы считали бы нормальным, чтобы в этом деле Соединенные Штаты советовались с нами. Я добавил, что наша точка зрения остается неизменной во всех случаях, когда действия союзников будут затрагивать интересы какой-либо французской территории. Уилки спросил меня, не думаю ли я, что Соединенные Штаты имеют политические виды на какую-нибудь часть нашей империи. Я ответил, что не думаю этого, но считаю, что очень важно не создавать даже видимости подобной заинтересованности. У французского народа должно сложиться твердое убеждение, что его интересы эффективно представлены и представлены нами, что мы боремся за них вместе с нашими союзниками. Уилки говорил о тех французских эмигрантах, которые работают без нас или даже против нас. Я ответил, что из каждых 100 французов, избежавших порабощения, 98 находятся в наших войсках, учреждениях и комитетах, целиком поглощены своим делом и, следовательно, не очень шумливы; 2 из 100 находятся вне Сражающейся Франции и занимаются интригами и происками, чем они и занимались всю свою жизнь. Если бы эти люди объединились в боевые части, освобождали территории, оказывали бы реальное влияние на Францию, тогда мы могли бы вступить с ними в переговоры. Но они представляют лишь самих себя. Поэтому мы не обращаем внимания на их суетню. Но, к сожалению, союзники часто прислушиваются к ним, когда хотят противопоставить их нам. Что касается нашего союза с Англией, я сказал Уэнделлу Уилки, что он посетил меня в момент, когда появились серьезные затруднения в этом отношении. Во всяком случае, я хотел, чтобы он знал, что мы в основном желали бы сохранить английский союз и доказали это всему миру. Я считал, что сохранение союза было также основным пунктом английской политики. Но англичанам очень трудно согласовать их локальную политику с политикой общей. Это ясно выявилось на Востоке. Уэнделл Уилки дал понять, что Черчилль и Гарриман вернулись из своей поездки в Москву неудовлетворенными. Они оказались перед загадочным Сталиным, его маска осталась для них непроницаемой. У меня создалось впечатление, что Уэнделл Уилки направляется в Москву, чтобы попытаться получше разобраться во всем. Но, кажется, Сталин не спешит впустить его в Россию, в ожидании Уэнделл Уилки топчется на месте. Заканчивая беседу, я сказал Уилки, что настоящая война с точки зрения затрат материальных средств является, по-моему, в основном войной Соединенных Штатов. Поэтому Америка несет особую моральную ответственность перед миром. Теперь добро борется со злом. И нужно чистосердечно помогать тем, кто сражается за доброе дело. Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Бейрут, 12 сентября 1942 Ознакомился с вашими отчетами о беседах с Иденом. Прошу передать Идену от моего имени следующее сообщение. "Я поставлен в известность о беседах, происходивших 7 и 9 сентября между вашим превосходительством, с одной стороны, и господами Плевеном и Дежаном - с другой. Я пришел к заключению, что английское правительство, так же как и Французский национальный комитет, желает урегулирования франко-английских отношений на Востоке на удовлетворительных основах в соответствии с нашими соглашениями по этому вопросу и с правами Франции в Сирии и Ливане. С другой стороны, я принял к сведению, что английское правительство, учитывая новое положение на Мадагаскаре, намерено выполнить взятые им на себя 13 мая перед Национальным комитетом обязательства относительно острова. Наконец, меня не могло не тронуть пожелание, выраженное вашим превосходительством, которое явилось подтверждением полученного мною раньше послания премьер-министра, о желательности моего возвращения в Лондон для обсуждения этого вопроса с английским правительством. Как и вы, я надеюсь, что наши переговоры приведут к еще более тесному сотрудничеству в войне против общего врага. Получив любезное приглашение премьер-министра и вашего превосходительства, я намерен возвратиться в самом скором времени". Телеграмма генерала де Голля Рене Плевену и Морису Дежану, в Лондон Бейрут, 12 сентября 1942 Сегодня отправил вам текст моего сообщения Идену. Я не уверен, что настойчивое желание английского правительства видеть меня в Лондоне было вызвано только намерением уладить дела Леванта и урегулировать вопрос о Мадагаскаре. Здесь кроется какой-то далеко идущий замысел. Наши союзники хотят, чтобы я был возле них не для консультаций, а скорее для того, чтобы контролировать меня. Однако я не думаю, что добрые намерения, выраженные Иденом относительно Леванта и Мадагаскара, были простым маневром. Так как дело идет о главном вопросе, я не считаю возможным отказаться от возвращения в Лондон для его обсуждения. Однако я выеду только после того, как совершу поездку по Свободной Французской Африке. 14 сентября собираюсь посетить Форт-Лами, затем Дуалу, Либревиль, Пуэнт-Нуар, Браззавиль. Текст франко-советского соглашения от 28 сентября 1942 Французский национальный комитет довел до сведения советского правительства о своем желании именовать отныне "Сражающейся Францией" движение французов, где бы они не находились, не признающих капитуляции перед гитлеровской Германией и борющихся против нее за освобождение Франции. Советское правительство пошло навстречу этому пожеланию Французского национального комитета, как выражающему волю французских патриотов содействовать всеми доступными средствами совместной победе над гитлеровской Германией и над ее сообщниками в Европе. Советское правительство согласилось с Французским национальным комитетом о нижеследующих определениях: 1. "Франс комбатант" (Сражающаяся Франция) является совокупностью французских граждан и территорий, которые не признают капитуляции и которые всеми имеющимися в их распоряжении средствами способствуют, где бы они ни находились, освобождению Франции через совместную победу союзников над гитлеровской Германией и над всеми ее сообщниками в Европе. 2. Французский национальный комитет является руководящим органом Сражающейся Франции и единственным органом, обладающим правом организовывать участие в войне французских граждан и французских территорий и представлять их интересы при правительстве Союза Советских Социалистических Республик, особенно в той мере, в которой эти интересы затрагиваются ведением войны. Письмо генерала де Голля монсеньеру Шрамеку, председателю совета министров Чехословацкой республики Лондон, 29 сентября 1942 Господин председатель! Имею честь довести до сведения чехословацкого правительства, что Французский национальный комитет, уверенный в том, что выражает чувства французской нации, союзника и друга Чехословакии, убежденный в том, что нынешний мировой кризис может только способствовать углублению дружбы и союза между французской и чехословацкой нациями, объединенными общей участью и переживающими период общих страданий и общих надежд, верный традиционной политике Франции, заявляет, что вопреки прискорбным событиям и недоразумениям в прошлом одна из основных целей политики Национального комитета состоит в достижении того, чтобы франко-чехословацкий союз вышел из тяжелых испытаний нынешнего всеобщего кризиса упроченным для будущего. В соответствии с этим Французский национальный комитет отвергает соглашения, подписанные в Мюнхене 29 сентября 1938, и торжественно заявляет, что считает эти соглашения недействительными, также как и все акты, совершенные во исполнение названных соглашений или явившиеся их следствием. Не признавая никаких территориальных изменений в Чехословакии, происшедших в 1938 или позже, Французский национальный комитет обязуется сделать все зависящее от него, чтобы Чехословацкая Республика в своих досентябрьских границах 1938 получила полную и действительную гарантию в отношении ее военной и экономической безопасности, территориальной целостности и политического единства. Примите, господин председатель Совета министров, уверения в моем глубоком уважении. Письмо монсеньера Шрамека генералу де Голлю, в Лондон Лондон, 29 сентября 1942 Господин генерал! В письме от 29 сентября 1942 вы сообщили мне, что Французский национальный комитет, уверенный в том, что выражает чувства французской нации, союзника и друга Чехословакии, убежденный в том, что нынешний мировой кризис может только способствовать углублению дружбы и союза между чехословацкой и французской нациями, объединенными общей участью и переживающими период общих страданий и общих надежд, верный традиционной политике Франции, заявляет, что вопреки прискорбным событиям и недоразумениям в прошлом, одна из основных целей политики Национального комитета состоит в достижении того, чтобы франко-чехословацкий союз вышел из тяжелых испытаний нынешнего всеобщего кризиса упроченным для будущего. Вы заявляете, что в соответствии с этим Французский национальный комитет отвергает соглашение, подписанное в Мюнхене 29 сентября 1938, и торжественно заявляет, что считает эти соглашения недействительными, как и все акты, совершенные во исполнение названных соглашений или явившиеся их следствием. Вы указываете также на тот факт, что Французский национальный комитет, не признавая никаких территориальных изменений в Чехословакии, происшедших в 1938 или позже, обязуется сделать все зависящее от него, чтобы Чехословацкая Республика в своих досентябрьских границах 1938 получила полную и действительную гарантию в отношении своей военной и экономической безопасности, территориальной целостности и политического единства. От имени правительства Чехословацкой Республики я благодарю вас за это сообщение, так же как и за обязательства, принятые на себя Французским национальным комитетом в отношении Чехословакии, значение которых мы по достоинству оценили. Чехословацкое правительство никогда не переставало считать французский народ союзником и другом чехословацкого народа и убеждено, что переживаемые нами тяжелые испытания приведут к укреплению этого союза и дружбы для великого блага обеих наших стран и всех наций и друзей мира. Имею честь довести до вашего сведения, что правительство Чехословацкой Республики обязуется со своей стороны сделать все возможное, чтобы Франция вновь обрела свое могущество, независимость и целостность территорий метрополии и заморских владений, получила полную и действительную гарантию в отношении своей военной безопасности и территориальной целостности и заняла в мире то место, на которое ей дают право великое прошлое и достоинство ее народа. Примите, генерал, уверения в моем высоком уважении. Телеграмма генерала де Голля генералу Катру, в Бейрут; генерал-губернатору Эбуэ и генералу Леклерку, в Браззавиль; губернатору Курнари, в Дуалу Лондон, 5 октября 1942 29 сентября я вместе с Плевеном имел продолжительное свидание с Черчиллем и Иденом, которое прошло в очень неприятной атмосфере. Английские министры, особенно Черчилль, вели беседу в раздраженном тоне, что вызвало с нашей стороны резкие ответы. Что касается существа вопроса о Мадагаскаре и Сирии, беседа проходила так, будто английское правительство отказывалось изменить политику, проводимую его агентами в Бейруте и Дамаске, и откладывало исполнение своих обещаний относительно Тананариве. Однако после этих вспышек, которые, видимо, вызвали некоторое беспокойство и у самих представителей английского правительства, они предложили нам начать переговоры по двум вопросам обычным дипломатическим путем. Мы приняли это предложение. Переговоры начались, но у меня сложилось впечатление, что англичане стараются выиграть время. Самопроизвольное, автоматическое водворение "Свободной Франции" на Мадагаскаре могло бы создать прецедент, который весьма затруднит наши действия, особенно если учитывать американские и даже английские планы относительно Северной и Западной Африки. В то же время англичане могут попытаться произвести маневр изнутри, путем отождествления имеющихся затруднений с моей персоной. Наступил момент, когда стало необходимо, чтобы все французы, примкнувшие к Сражающейся Франции, проявили решимость и единодушие и сплотились вокруг Национального комитета. Прошу вас урегулировать на месте отношения с английскими властями, доведя до их сведения следующее: Во-первых, наша сплоченность надежна и, что бы ни случилось, в ней не появится трещины. Во-вторых, абсолютно необходимо, чтобы англичане выполнили свои обязательства относительно Мадагаскара; в противном случае наше сотрудничество, даже локальное, станет невозможным. В-третьих, справедливое возбуждение начинает охватывать наших людей, а также, как теперь стало известно, и общественное мнение во Франции. В-четвертых, хотя мы соглашаемся и сами предложили провести переговоры между Национальным комитетом и английским правительством для координирования французской и английской политики на всем Среднем Востоке, мы не можем допустить вмешательства в дела нашего мандата в Сирии и Ливане. Я высоко ценю работу наших радиостанций в Браззавиле, Дуале и Бейруте. Прошу вас немедленно ориентировать их работу в следующих направлениях: 1) не вызывая никаких расхождений между нами и англичанами, настаивать на том положении, которое англичане сами признали в согласии с нами, что управление Мадагаскаром обеспечивается Национальным комитетом; 2) ни одно французское должностное лицо или французский военнослужащий не имеет права по французским законам подчиняться какой бы то ни было иностранной власти. Единственным органом, имеющим право руководить администрацией и французскими вооруженными силами или контролировать их действия, является Французский национальный комитет. Подтвердите получение этой телеграммы. С дружеским приветом. Телеграмма генерала де Голля Адриену Тиксье, в Вашингтон Лондон, 15 октября 1942 В ответ на ваш запрос посылаю указания, которые позволят вам определить нашу позицию относительно присоединения Шарля Валлена. 1. Политические взгляды Шарля Валлена до июньской катастрофы 1940 не должны приниматься во внимание. Долг каждого француза - сражаться за Францию. А мы, мы не имеем права отказывать ему в этой возможности, раз уж он действует искренне. 2. Присоединение Валлена к режиму Виши - другое дело. Я сам поставил перед ним этот вопрос. Валлен, как и многие другие французы у нас и за границей, был обманут маршалом. В конце концов он понял это и решил встать в наши ряды без всяких оговорок и условий. Будучи пехотным офицером запаса, он настоятельно просил меня о разрешении служить, на что я дал согласие. Кроме того, он публично заявил, что бил введен в заблуждение и осуждает режим Виши. Это вызвало во Франции значительный и благоприятный отзвук. 3. Добавлю, что члены "Круа де Фе" ("Боевые кресты") были потрясены присоединением к нам Валлена - оно отражает эволюцию большей и лучшей части их организации. Петен теряет одну из своих главных опор. Этим нельзя пренебрегать. 4. Факторы, которыми мы руководствуемся и будем руководствоваться в отношении лиц, служивших Виши, следующие: Люди, сотрудничающие с захватчиком, занимающие командные посты, подсудны военным трибуналам за сношения с врагом. Это особенно применимо ко всем членам правительства Петена. Чиновники или военные, служившие Виши, используются нами по мере их присоединения, за исключением случаев, когда их позиция или личные действия имели предательских характер по отношению к национальной обороне или, что то же самое, по отношению к нам. В отношении общественных деятелей применяются те же условия, учитывая, что в данном случае своевременность присоединения к нам имеет, конечно, значение при решении вопроса. В принципе мы намерены использовать их в армии. 5. Обращаю внимание на то обстоятельство, что настроения, возникшие в Соединенных Штатах среди французов и некоторых американцев в связи с присоединением Валлена, не имеют ничего общего с впечатлением, произведенным во Франции. Это лишний раз показывает, насколько различны реакции, с одной стороны, у людей, которые, находясь во Франции, сохраняют прежнее умонастроение, с другой - у французской массы, которая чувствует и рассуждает по-иному. Андре Филип даст вам точные сведения об этом деле. Разумеется, мы обязаны прежде всего считаться с чувствами и мнением французского народа в массе, к каким бы преходящим затруднениям за границей это ни привело. Письмо генерала де Голля Жану Мулэну, во Францию Лондон, 22 октября 1942 Дорогой друг! Одновременное пребывание в Лондоне Бернара и Шарве[127] позволило установить взаимопонимание между обоими движениями Сопротивления и определить условия их деятельности под руководством Национального комитета. Жаль, что вас не было здесь. Но принятые решения, я думаю, облегчат выполнение порученной вам миссии. Вы должны возглавить комитет координации, в котором будут представлены три главных движения Сопротивления: "Комба", "Фран-тирёр", "Либерасьон". Кроме того, как представитель Национального комитета в неоккупированной зоне, вы будете осуществлять те политические контакты, какие сочтете уместными и нужными. Используйте для этой цели некоторых наших агентов, которые непосредственно вам подчинены. Всем организациям Сопротивления, помимо трех основных движений, объединенных комитетом координации, следует предложить присоединять своих сторонников к одному из этих движений и вводить свои боевые отряды в части организуемой тайной армии. Следует избегать дробления на многочисленные маленькие группы, которые будут только мешать друг другу, соперничать между собой и создавать путаницу. Еще раз заверяю вас в том, что вы пользуетесь моим полным доверием, и шлю вам дружеский привет. Письмо генерала де Голля генералу Делестрэну, во Францию Лондон, 22 октября 1942 Генерал! Мне говорили о вас... Я был в вас уверен! просим вас обеспечить организацию и принять командование над тем, что является для нас самым важным. Как никто, вы обладаете необходимыми качествами для этого дела. Час пробил! Обнимаю вас, генерал! Мы воссоздадим французскую армию! Выдержка из письма Леона Блюма комитету Национального освобождения, в Алжир Октябрь, 1942 Не разделяя чрезмерного оптимизма некоторой части общественного мнения, я считаю, что следует представить положение, которое может реально возникнуть еще до наступления зимы. Нацистская Германия рушится в военном, политическом и экономическом отношении. Оккупированная зона начинает подниматься в результате высадки англичан и американцев или даже независимо от этого. Немецкие оккупационные войска оттянуты или изгнаны, или уничтожены... Что же произойдет во Франции после или даже в самый момент освобождения? Какой режим и какая власть будут во Франции? Я хочу предложить для рассмотрения несколько исходных данных, на мой взгляд неоспоримых: 1. Правительство и вся система Виши исчезают ipso facto[128]. Вероятно, они не разложатся сами собой. Во всяком случае, от них ничего не должно остаться. Не имеет значения, если двойная игра Петена, который старается обезопасить себя на случай любого исхода войны, породила в некоторых кругах одураченных и обманутых. Перемирие, сдача Индокитая японцам, коллаборационизм Лаваля не могут быть ни забыты, ни прощены. Передача конституционных и законодательных полномочий национальной ассамблеи Виши недействительна, так как она основывается на сомнительном согласии. Следовательно, все мероприятия, проведенные в силу передачи полномочий, являются недействительными. Поэтому следует все начать заново. 2. Начать надо с того, чтобы незамедлительно сформировать действительно новое правительство. Счет надо будет вести не на дни, а на часы. Всякая неуверенность, промедление повлекут за собой серьезные беспорядки, затяжные кровопролитные репрессии, которые со своей стороны я хочу предупредить; могут произойти даже потрясения более грозного характера. 3. Задачи, поставленные перед этим правительством, и его полномочия будут преходящими. В освобожденной Франции принцип национального суверенитета будет восстановлен автоматически. Франция сама, суверенно определит форму и образ правления. Об этом надо сказать с самого начала твердо и определенно. 4. Временное правительство может быть сформировано только вокруг одного человека, вокруг одного имени - генерала де Голля. Он первый поднял волю Франции к сопротивлению и продолжает быть ее выразителем. Поэтому он будет необходимым человеком, даже единственной фигурой в тот момент, когда идея сопротивления и самый факт освобождения породят связь между французами. Только он может добиться добровольной дисциплины в этом священном союзе. Такова очевидная действительность, и я считаюсь с ней... Мне известно, что в отношении генерала де Голля существуют определенные опасения и даже недоверие; распускаются слухи о его прежних политических связях, о его теперешнем окружении; я знаю, что распространено глубокое отвращение ко всякой власти, имеющей вид единоличной власти военного типа. Я не разделяю подобных опасений. Но, не ссылаясь на свое личное доверие, я повторяю, что принцип национального суверенитета должен быть с самого начала провозглашен без каких бы то ни было ограничений и недомолвок. Я хочу добавить к этому, что переходное правительство Франции, возникающее между развалинами диктатур и восстанавливающимися демократиями, ни в коем случае не должно изолироваться, исключить себя из всеобщего движения в мире. Наконец, я утверждаю, что ни это правительство, ни сама Франция не смогут на протяжении долгих месяцев существовать - в самом точном смысле этого слова - без непрестанной помощи и поддержки англосаксонских демократий. Этой совокупности гарантий будет достаточно. Из письма председателя сената Жюля Жанненэ комитету Национального освобождения, в Алжир Октябрь, 1942 К Временному правительству. Бесчестию, которым покрыл себя режим Виши, придет конец в тот день, когда силы Сражающейся Франции и союзники приступят к освобождению французской территории. Режим Виши претендовал решить задачу укрепления власти, но он подавлял гражданские свободы, заткнул рот Франции, установив ее абсолютизмом и бюрократией спекулянтов; само слово "республика" было упразднено. Режим Виши повинен в заключении перемирия, которое было подписано якобы в условиях, не нарушавших чести и достоинства страны. Стоявшие у власти трусы и предатели тотчас же преступили его, а затем бесстыдно извратили. Они стали слугами врага, помогая ему в грабежах, угоне населения, убийствах. Истерзанная в своей плоти, в своей мысли, в своем историческом достоянии Франция с нетерпением ожидает момента, когда она сможет сказать свое слово и начать действовать. И только надежда на то, что этот час придет, дает ей силы выносить все это. Непрестанное и восторженное развитие голлизма, присоединение к нему отважной молодежи говорит о силе его воздействия. Подавленное вначале его влияние приведет в дальнейшем к взрыву с неистовой силой. Появится риск, что дух репрессалий возьмет верх, открывая простор для смутьянов, грабителей, для анархии. Появится опасность настоящей гражданской войны. Гитлер в своей обреченности захочет увлечь Францию на путь распада и гибели. Лаваль попытается удержаться при помощи своих полицейских и иных войск. Несмотря на разочарование, которое, как говорят, эти войска могут ему принести, все же страну постигнут страшные потрясения, и ей будет нанесен огромный ущерб. Нужен план действий, который может ослабить этот риск и был бы применим при различных обстоятельствах. Отправным пунктом этого плана, естественно, должна быть восторженная встреча освободителей по их прибытии, овации, выражающие признательность им и веру в них, немедленное объединение их сил и внутренних сил Сопротивления, общее стремление быстрее изгнать недостойных правителей и дать Франции новых. Может ли быть создано новое правительство без нарушения республиканской законности? В день "Д"[129] никакой новой конституции не появится. Поручение национальной ассамблеи от 10 июля 1940 обнародовать новую конституцию не будет выполнено. Национальная ассамблея, как мандатарий, имеет право взять обратно данный ею мандат. Но тогда останется в силе конституционный акт No 3, по которому обе палаты могут собраться только по приглашению главы государства. Таким образом, ассамблеи будут иметь право, но не будут располагать возможностью им воспользоваться. Обойти? Созвать палаты? Но это явится нарушением законности. К тому же такой шаг был бы и неэффективным, так как созыв ассамблеи (для чего может понадобиться предварительный созыв сената и палаты) и ее деятельность не смогут быть осуществлены так быстро, как этого потребует создавшееся положение. Больше того, нет уверенности, что полемика в палатах будет одобрена страной; срок нормального мандата депутатов и трети сенаторов истек три года назад; программа, на основе которой выбирались те и другие, не имеет ничего общего с нынешним положением. Наконец, нельзя забывать, что в Виши 569 парламентариев (при 80 голосовавших против и 18 воздержавшихся) отреклись от конституции 1875. Итак, остается один выход: Рубикон. Ввиду того, что национальный суверенитет ни юридически, ни практически не может быть поддержан существующим парламентом, сама нация должна взять эту задачу на себя.ц К тому же повсюду (в Лондоне, Алжире и Нью-Йорке, как и здесь) говорится о том, что, как только Франция будет освобождена, сам народ определит свою политическую судьбу и путем свободных выборов учредит общественные институты и назначит руководителей по своему выбору. Выборы станут возможными лишь по истечении некоторого срока, может быть, через несколько месяцев; придется ждать, пока будет установлен хотя бы минимальный порядок, вернутся военнопленные и будут составлены списки избирателей. С этим все согласны, как и с тем, что придется прибегнуть к формированию переходного правительства, задача которого - подготовить выборы и управлять страной, пока они не будут проведены. Беседа генерала де Голля с Мортоном, начальником канцелярии Уинстона Черчилля, 23 октября 1942 Майор Мортон посетил генерала де Голля, чтобы передать поздравления премьер-министра в связи с недавними подвигами, совершенными экипажем подводной лодки "Жюнон" в Северном море, и успехами французских войск на египетском фронте. Он сообщил о тяжелых потерях, которые только что понесли эти войска: около 700 человек убитыми и ранеными. "Премьер-министр только что говорил мне о вас, - сказал майор Мортон, - он выражал восхищение вами лично и тем делом, которое вы осуществили за два с половиной года". Генерал де Голль просит майора Мортона по возвращении передать Черчиллю поздравления с большими успехами, достигнутыми английскими войсками в Египте, и заверяет, что испытывает не меньшее восхищение премьер-министром и теми делами, которые он совершил за время пребывания у власти. Майор Мортон говорит генералу де Голлю, что, просматривая на днях протоколы английского военного кабинета за последние два с половиной года, он заметил, что до дакарского дела английское правительство всегда точно следовало советам генерала де Голля, когда дело касалось отношений с Францией. Затем положение изменилось, и Мортон спрашивает генерала, чем он объясняет это. Генерал де Голль признает, что действительно до дакарского дела считались с его мнением, за исключением, подчеркивает он, дела Мерс-эль-Кебира. Эту оговорку майор Мортон принимает. Что касается последующего, то генерал находит две причины для такой перемены: одна основная, другая - непосредственная. После Дакара английское правительство изменило свою политику. Оно сблизилось с Виши и с тех пор вступает с ним в сделки. Другая причина - Сирия. Начиная с июня 1941, Франция и Великобритания схватились там, где они всегда были в состоянии конфликта. Таковы две причины, которые, по мнению генерала де Голля, подвергли серьезному испытанию доброе согласие между Французским национальным комитетом и английским правительством. Майор Мортон высказывает сожаление, что отношения не основываются на доверии, и выражает пожелание, чтобы с обеих сторон были приложены все усилия, способные изменить существующее положение. Письмо генерала де Голля президенту Франклину Рузвельту, в Вашингтон Лондон, 26 октября 1942 Господин президент! Андре Филип передаст вам это письмо. Он изложит условия, существовавшие во Франции к моменту его отъезда. К информации Филипа о развитии и сплоченности групп французского Сопротивления и о состоянии умов в стране хочу добавить следующее: Вы следили за моральной и политической эволюцией Франции начиная с 1918, Вы знаете, что Франция вынесла основную тяжесть последней войны и вышла из нее истощенной. Она глубоко почувствовала, что появившееся в результате этого состояние относительной неполноценности подвергает ее серьезной опасности. Страна убедилась в необходимости сотрудничать с союзниками, чтобы компенсировать свою неполноценность и создать равновесие сил. Вам известно, в каком состоянии находилась Франция, когда она так нуждалась в этом сотрудничестве. Ее одолевали сомнения в реальности поддержки, которую она могла бы получить против противника прошлых дней и противника в будущем. Эти сомнения и породили политику колебания и непостоянства и негодную стратегию, которые и предопределили наше поражение. Ошибки в области внутренней политики, разногласия и злоупотребления, мешавшие деятельности наших институтов, - все это только побочные причины, существующие наряду с указанным основным фактом. Франция глубоко переживает чувство унижения, которому она подверглась, и несправедливости судьбы, которые она испытала. Вот почему Франция хочет вновь занять свое место в бою, и в ожидании этого момента она не должна испытывать чувство заброшенности и отрешенности. Она должна почувствовать, что является одной из тех стран, усилия которых приведут к победе. Это важно, когда война идет, и особенно будет важно после войны. Если Франция, освобожденная в результате победы демократий, почувствует себя побежденной нацией, то можно серьезно опасаться, что ее горечь, ее унижение и ее раздоры толкнут страну не к демократиям, а к другим влияниям. Вы знаете каким. Это опасность не воображаемая: ведь социальная структура нашей страны будет расшатана испытанными ею лишениями и ограблением ее богатств. Ненависть к "немцу", сильная сейчас перед присутствующим немцем-победителем, ослабнет, когда побежденный немец не будет на глазах. Мы уже наблюдали это после 1918. Во всяком случае, какому бы влиянию ни подвергалась Франция, оказавшись в условиях революционной ситуации, реконструкция в Европе и даже послевоенное устройство мира вследствие этого могли бы принять неправильное направление. Победа должна примирить Францию с самой собою и с ее друзьями, а это невозможно, если Франция не будет участвовать в достижении победы. Вот почему, если военные силы Сражающейся Франции будут увеличены только на несколько батальонов приверженцев партии свободы или даже будут подкреплены присоединением части Французской империи, все же возможности Сражающейся Франции окажутся ничтожными в условиях большой задачи: включить в войну всю Францию в целом. Вы скажете мне: "Почему вы ставите такую цель? На чем основано ваше право делать это!" В момент вишистского перемирия я, в сущности, оказался участником невиданных событий. Входя в состав последнего законного и независимого правительства Третьей республики, я во всеуслышание заявил, что хочу поддержать участие Франции в войне. Правительство, овладевшее властью в обстановке царивших в стране отчаяния и паники, приказало: "Прекратите сражение!" Во Франции и за ее пределами депутаты и сенаторы, представители правительства, председатели ассамблей покорились или хранили молчание. Если бы президент республики, если бы парламент и его руководители призвали страну продолжать борьбу, я даже не подумал бы обращаться к стране или говорить от ее имени. Политические деятели, высшие военные руководители могли, при определенных условиях, свободно говорить и действовать, например, в Северной Африке. Но они ни разу не высказали ни своего убеждения в возможности продолжить войну, ни верности своему мандату, который давал им возможность это сделать. Произошло банкротство элиты таков неоспоримый факт. Французский народ по-своему уже пришел к такому выводу. Но как бы то ни было, я был одинок. Следовало ли мне молчать? Вот почему я предпринял шаги, казавшиеся мне необходимыми для того, чтобы Франция не прекращала борьбы, для того, чтобы призвать всех французов во Франции и вне ее продолжать битву. Нужно ли говорить, что я сам и мои соратники никогда не выдавали себя за правительство Франции? Никоим образом. Мы считали себя временной властью, ответственной перед будущим национальным представительством и применяющей законы Третьей республики. Я никогда не был политическим деятелем. Всю жизнь я был поглощен своей специальностью. Перед войной я пытался заинтересовать моими идеями политических деятелей, я это делал с единственной целью: в интересах страны склонить их к осуществлению одного чисто военного плана. В момент заключения вишистского перемирия я обратился к стране прежде всего с военным призывом. Но, так как на наш призыв отвечало все больше и больше людей, так как все больше и больше территорий присоединялось к Сражающейся Франции и так как нам все чаще приходилось принимать решения в качестве определенной организации, мы увидели, что на нас ложится более значительная ответственность. Мы увидели, что во Франции возникает что-то вроде мистики, центром которой являемся мы и которая постепенно охватывает все элементы Сопротивления. Таким образом, силой обстоятельств мы сделались духовной сущностью французов. Такова действительность, и она породила серьезные обязанности для нас; уклониться от них было бы преступлением против страны. В этом случае мы не оправдали бы надежд, возлагаемых на нас французским народом. Нам говорят, что мы не должны заниматься политикой. Если под этим подразумевается, что нам не надлежит принимать участие в междоусобной борьбе, столь характерной для прошлого, или навязывать стране какие-либо институты, то мы не нуждаемся в таких советах, так как такие притязания противоречат нашему собственному принципу. Но мы не отступаем перед словом "политика", когда дело идет о сплочении в войне не каких-нибудь нескольких воинских частей, но всего французского народа, когда с нашими союзниками обсуждаются жизненные интересы Франции, - в то самое время, как мы защищаем эти интересы от врага. Кто же, кроме нас, мог бы представлять эти интересы? Или, может быть, хотят, чтобы Франция оставалась немой во всем, что касается ее дел? Или, может быть, хотят, чтобы ее дела обсуждались с Объединенными Нациями людьми Виши в той мере и форме, которые Гитлер сочтет подходящими? С нашей стороны нет и речи о недоверии к союзникам, но нами руководят и над всем доминируют следующие три факта: только французы, и одни они, могут определять свои интересы, они одни могут быть судьями в этих делах; французский народ, конечно, убежден, что мы говорим за него с союзниками, так же как мы сражаемся за него рядом с союзниками; в своем несчастье французы особенно чувствительны к судьбам своей империи. Даже видимость нарушения кем-либо из союзников их прав в этой области используется врагом и режимом Виши с целью задеть национальные чувства французов. Раз такие беспрецедентные в нашей истории обстоятельства возложили на нас большую задачу, есть ли основание говорить, что мы собираемся навязать Франции личную власть, как об этом поговаривает кое-кто за границей? Если бы питали такие низкие чувства и стремились обманным путем лишить французский народ его свободы в будущем, мы тем самым продемонстрировали бы полное незнание своего собственного народа. Французский народ по самой своей природе не приемлет личной власти. Навязать ему ее никогда не было просто. Но на другой день после гнусного опыта Петена, создавшего при содействии немцев режим личной власти и угнетения французов, после тяжелых лет оккупации абсурдно воображать, будто во Франции можно ввести и осуществлять личную власть. Тот, кто попытался бы совершить такой шаг, возбудил бы против себя единодушное негодование, каковы бы ни были его заслуги в прошлом. Но никто во Франции и не приписывает нам стремления к диктатуре. Я мог бы сослаться не только на таких людей, как Жуо, председатель Всеобщей конфедерации труда, как Эдуард Эррио, руководитель партии радикалов, Леон Блюм, лидер социалистической партии, но даже на руководителей коммунистической партии, которые предоставили себя в наше распоряжение и заявили, что мы можем рассчитывать на них в наших действиях, цели которых они безоговорочно одобряют. Даже наши противники не только из числа людей Виши, но и всякие Дорио и Дэа никогда не обвиняли нас в стремлении к диктатуре. Они упрекают нас в том, что мы якобы являемся наемниками на содержании демократий. Но они никогда не упрекали нас в желании установить во Франции несовместимую с демократией власть личности. Я позволю себе сказать вам, господин президент, что в этой войне, безмерные масштабы которой требуют сотрудничества и союза между всеми теми, кто борется против общих врагов, мудрость и справедливость предписывают, чтобы Сражающейся Франции была оказана большая реальная помощь. Но независимо от моральной и материальной поддержки, которую союзники могут нам оказать, мы, не упрашивая признать нас в качестве правительства Франции, все же считаем необходимым, чтобы к нам обращались каждый раз, когда дело пойдет о жизненных интересах Франции, или ее участии в войне, или об управлении французскими территориями, которые не могли сразу присоединиться к нам и которые по мере развертывания войны постепенно получают возможность вновь участвовать в военных усилиях. Ваше имя и ваша личность имеют во Франции огромный и неоспоримый авторитет. Франция знает, что может рассчитывать на вашу дружбу. Но кто же в вашем диалоге с ней может быть вашим собеседником? Может быть, Франция прошлых лет? Но самые представительные ее деятели хотят смешаться с нами. Не Франция ли Виши? Может быть, вы думаете, что ее руководители когда-нибудь смогут взяться за оружие, перейдя на нашу сторону? Увы, я этого не думаю. Но, даже допуская, что это было возможно в прошлом, теперь надо исключить такую возможность, ибо они сотрудничают с Гитлером. При ваших диалогах с ними всегда присутствует этот третий. Может быть, это Франция завтрашнего дня? Но где и какой будет она, эта Франция, коль скоро ее руководители не будут названы свободно избранной ассамблеей. Тем временем не следует ли дать французской нации доказательство того, что она не покинута лагерем союзников и, несмотря ни на что, представлена в нем такой, какая она есть, представлена нами в политическом, военном и территориальном отношении? Мне рассказывали, что окружающие вас лица опасаются, что признанием нашего существования вы можете помешать участвовать в войне некоторым деятелям, особенно военным, которые в настоящее время зависят от правительства Виши. Неужели вы думаете, что игнорируя сражающихся французов и оставляя их в одиночестве и без поддержки, вы сможете привлечь кого-либо к участию в войне? С другой стороны, какая опасность появилась бы для Франции, если бы ее союзники спровоцировали разъединение страны, поощряя образование враждебных друг другу ее частей, одних - нейтрализованных с согласия самих союзников, других - борющихся в одиночку за ту же родину! Наконец, разве не показали более чем двухлетние испытания, что все, что отделяется от Виши, либо присоединяется к Сражающейся Франции, либо обрекается на мелочное существование в качестве изолированных одиночек. Французский народ в своем крайне тяжелом положении имеет лишь один выбор сражаться или капитулировать. Для него борьба олицетворяется Сражающейся Францией, и он инстинктивно стремится к сплочению вокруг тех, в ком он видит символ своих стремлений. В этом и надо искать объяснение того факта, что, несмотря на невероятные трудности, в которых более двух лет живет и борется Сражающаяся Франция, она укрепила и сплотила свои ряды. Несмотря на капитуляцию и перемирие, Франция сохраняет в мире мощь, которой нельзя пренебрегать. Вопрос идет о том, каким образом Франция снова вступит в войну в лагере Объединенных Наций, преисполненная заботы сохранить свое достоинство и свое единство. Среди проблем войны эта проблема является одной из самых важных. Вот почему я прошу вас согласиться с нашей идеей необходимости обсуждения отношений между Соединенными Штатами и Сражающейся Францией. Какова бы ни была форма обсуждения, я не думаю, что существует другой способ искренне подойти к решению задачи, которая, как я глубоко убежден, должна быть разрешена в интересах священного дела, за торжество которого мы боремся. Прошу вас, господин президент, принять уверения в моем высоком уважении[130]. Беседа генерала де Голля с маршалом Смэтсом, премьер-министром Южно-Африканского союза, 30 октября 1942 (Записана канцелярией генерала де Голля) Генерал де Голль поздравляет маршала Смэтса с успешной поездкой в Лондон. Маршал Смэтс напоминает генералу де Голлю о письме, которое он написал ему из Южной Африки, советуя вернуться в Лондон и снова встретиться с Черчиллем. Он счастлив, что генерал де Голль возобновил этот контакт, он знает, что ведутся переговоры. Генерал де Голль отвечает, что он действительно возобновил контакт с Черчиллем, но этот контакт не привел к удовлетворительным результатам. Переговоры ведутся по двум главным вопросам: о Сирии и Мадагаскаре. Маршал Смэтс заявляет, что он не знаком с проблемой Леванта. Но зато он очень хорошо осведомлен относительно положения на Мадагаскаре. Он всегда рекомендовал английскому правительству передать гражданское управление островом Французскому национальному комитету, а английским военным властям взять на себя военный контроль. Он думает, что сейчас рассматривается подобный план. Маршал Смэтс заявляет, что он всегда был защитником того дела, которое воплощает генерал де Голль. Все прежние государственные деятели Франции исчезли с политической арены. Генерал де Голль и Французский национальный комитет представляют единственную организацию, с которой союзники могут обсуждать дела Франции. Выбора нет. Во время недавних переговоров с Черчиллем и его коллегами из военного кабинета маршал Смэтс настойчиво отстаивал эту точку зрения. Впрочем, сказал он, это мнение разделяется всеми. Возвращаясь к вопросу о Мадагаскаре, генерал де Голль говорит, что надеется в конечном счете прийти к согласию. В первое время представители английской армии на Мадагаскаре и некоторые политические чиновники думали, что смогут поладить с властями Виши, а если это не удастся, создать свою администрацию. Опыт показал, однако, что эти планы оказались неосуществимыми. Маршал Смэтс замечает, что, в самом деле, англичане сначала не хотели договориться с Аннэ. Лично маршал всегда противился такому методу и был заранее уверен в его отрицательных результатах, так как генерал-губернатор Аннэ назначен Виши именно для оказания противодействия англичанам. Но когда англичане, учтя провал своих планов, решили перейти к военным действиям, они тем самым, и в этом маршал Смэтс убежден, пришли к выводу о необходимости передать гражданское управление островом Французскому национальному комитету с оговоркой о сохранении за собой военного контроля. Генерал де Голль допускает, что военное командование в настоящее время должно быть вверено англичанам, так как французские военные власти пока не в состоянии обеспечить защиту острова имеющимися у них силами. Но, как только Франция будет располагать достаточным количеством войск, военное командование должно перейти к французам. Маршал Смэтс, продолжает генерал де Голль, сейчас сказал, что Мадагаскар занимает важное стратегическое положение в Индийском океане и поэтому англичане заинтересованы в осуществлении там своего военного контроля. Но генерал де Голль считает нужным заметить маршалу Смэтсу, что этот остров является французским владением и поэтому французы не меньше заинтересованы в обеспечении его защиты. Маршал Смэтс отвечает, что очень хорошо понимает эту точку зрения и думает со своей стороны, что в будущем ничто не должно помешать осуществлению такой формулы. Нет оснований, добавляет он, чтобы Французский национальный комитет и английское правительство не достигли соглашения по этому вопросу, как и по другим, потому что англичане совершенно не помышляют о Мадагаскаре и о других французских владениях. Что касается Южной Африки, то единственный вопрос, который ее занимает, - это возможно быстрое установление торговых отношений с Мадагаскаром. Генерал де Голль спрашивает маршала Смэтса, думает ли он, что намеченные торговые соглашения будут заключены непосредственно между Французским национальным комитетом и южноафриканским правительством или же последнее предоставит английскому правительству руководить заключением этих соглашений. Маршал Смэтс не видит препятствий к заключению прямого соглашения между Французским национальным комитетом и его правительством. Маршал Смэтс спрашивает генерала де Голля, существуют ли какие-нибудь противоречия между американским правительством и Французским национальным комитетом. - Определенно выраженных противоречий не существует, - отвечает генерал де Голль. Но политика, проводимая американским правительством в течение двух с половиной лет в отношении Виши, мешала установить удовлетворительные отношения между американским правительством и Французским национальным комитетом. Во всяком случае, генерал де Голль надеется, что эти трудности постепенно исчезнут. Генерал де Голль спрашивает маршала Смэтса, каково его мнение о войне в Египте. Маршал настроен оптимистически. Он видел генерала Александера в Каире и считает, что если англичане будут продолжать оказывать такой же сильный нажим, как в настоящее время, им удастся в конце концов поставить немцев с их малыми запасами бензина и боеприпасов в затруднительное положение. Маршал Смэтс продолжает думать, что для союзников существенно важно привлечь всю Северную Африку к участию в войне, причем такая операция должна произойти к концу года. Он полагает, что Французскому национальному комитету должно быть официально предложено взять на себя управление всеми этими территориями. "Мы находимся на противоположных концах Африки, - сказал он генералу де Голлю, - и мы должны протянуть друг другу руки над этим континентом, чтобы работать совместно". Маршал Смэтс все же спрашивает генерала де Голля, располагает ли он необходимыми людьми для управления Северной Африкой. Генерал де Голль отвечает, что в числе других он имеет генерала Катру, человека большого масштаба, специалиста по этим районам. Заканчивая беседу, маршал Смэтс просит генерала де Голля не придавать слишком большого значения внезапным переменам в настроении Черчилля. "Я знаю Черчилля очень давно, - сказал он. - Впервые мы встретились он был еще почти ребенком, - когда мы взяли его в плен во время англо-бурской войны. В нем заложено очень хорошее начало". Телеграмма Адриена Тиксье Национальному комитету, в Лондон Вашингтон, 4 ноября 1942 1. Корделл Хэлл принял меня и Филипа сегодня утром в присутствии Атертона. Поблагодарив Корделла Хэлла за постоянно выражаемое им сочувствие французскому народу, Филип кратко рассказал ему о происхождении французского внутреннего Сопротивления, о его внешней ориентации, о его объединении вокруг генерала де Голля, о враждебном отношении Сопротивления не только к захватчику, но и к режиму Виши. Филип старался подчеркнуть, что старые политические партии рухнули, а те их деятели, которые продолжали участвовать в Сопротивлении, также присоединились к генералу де Голлю, что после освобождения новая французская демократическая республика будет управляться лидерами из молодого поколения. 2. Корделл Хэлл тепло поблагодарил Филипа за его визит, выразил радость в связи с сообщениями о расширении внутреннего Сопротивления и о его подлинно демократических принципах. Он заверил, что никогда не отчаивался относительно будущего французского народа, который, как он убежден, покажет себя достойным своего великого прошлого. 3. Никакой дискуссии не завязалось, Корделл Хэлл знает, что мы в скором времени увидим президента, и руководитель государственного департамента ожидает результата этого свидания. Беседа генерала де Голля с Иденом 6 ноября 1942 (Записана канцелярией генерала де Голля) Присутствовал Стрэнг. Иден предлагает генералу де Голлю опубликовать коммюнике о направлении генерала Лежантийома на Мадагаскар для руководства администрацией в Тананариве от имени Французского национального комитета. Генерал де Голль отвечает, что, по его мнению, было бы лучше сначала заключить соглашения о Мадагаскаре, а затем опубликовать коммюнике. Для обеих сторон было бы досадно, что после официального назначения генерала Лежантийома пройдет еще много времени, пока будет заключено соглашение. Обращаясь к Стрэнгу, Иден говорит, что он предпочитает предложение генерала де Голля и просит Стрэнга увидеться немедленно с Плевеном, чтобы ускорить ход переговоров. Генерал де Голль обращает внимание Идена на то, что в момент, когда Французский национальный комитет готовится взять на себя ответственность перед лицом Франции и всего мира за управление Мадагаскаром, ему совершенно не известно, что происходит на острове. Комитет не получает никаких сведений ни об административном, ни об экономическом, ни о военном положении на острове. Иден снова обращается к Стрэнгу и говорит ему, что желательно держать Французский национальный комитет в курсе дела и что следует просить военное ведомство предоставлять Комитету все сведения, которыми оно располагает. Перед уходом генерал де Голль поздравляет Идена с великолепными успехами, достигнутыми английскими войсками в Египте во время сражения при Эль-Аламейне. |
|
|