"Итало Кальвино. Тропа паучьих гнезд" - читать интересную книгу автора

тебя будут поминутно таскать на допросы, и ты распухнешь от побоев. Тебе
хочется получать по морде?
- А тебе хочется к чертовой матери? - говорит Пин.
- Пошел ты сам! - говорит солдат.
- Пошел ты, и твой папочка, и твой дедушка, - не унимается Пин.
Солдат глуповат; всякий раз он обижается.
- Если не хочешь, чтобы тебя били, иди в "черную бригаду".
- А потом? - спрашивает Пин.
- Потом станешь участвовать в облавах.
- А ты участвовал в облавах?
- Нет. Я дневальный при комендатуре.
- Брось заливать! Расскажи лучше, скольких революционеров ты угробил.
- Клянусь тебе. Я никогда не участвовал в облавах.
- Ну да, кроме тех раз, когда участвовал.
- Кроме одного раза, когда меня взяли.
- Значит, тебя тоже брали на облаву?
- Да, это была замечательная облава, превосходно организованная, ничего
не скажешь. Меня тоже взяли. Я прятался в курятнике. Облава была что надо.
Пин зол на Мишеля не потому, что тот, по его мнению, совершил подлость,
именуемую предательством. Его злит только то, что всякий раз он ошибается и
никогда не может угадать, как поведут себя взрослые. Он ожидает, что они
будут думать так, а они думают совсем иначе - ни за что не догадаешься, что
им еще придет в голову.
В конце концов, возможно, Пину тоже понравилось бы состоять в "черной
бригаде", разгуливать обвешанным черепами и пулеметными лентами, наводить на
окружающих ужас, быть со взрослыми на равных и чувствовать, что его так же,
как и их, отделяет от остальных людей барьер ненависти. Может, пораскинув
мозгами, он решит вступить в "черную бригаду" - по крайней мере так ему
удастся заполучить назад пистолет и, возможно, даже открыто носить его,
нацепив кобуру поверх мундира; кроме того, он сможет рассчитаться за все с
немецким офицером и фашистским унтером; отольются им его слезки, и он еще
сумеет вдоволь поиздеваться над ними.
У "черных бригад" есть песня, в которой поется: "Мы ребята Муссолини,
нас зовут прохвостами..." А дальше идут похабные слова. "Черным бригадам"
можно петь на улице похабные песни, потому что они прохвосты Муссолини, и
это здорово. Но дневальный - дурак, он действует Пину на нервы, вот почему
Пин все время грубит ему, что бы тот ни сказал.
Под тюрьму теперь заняли большую английскую виллу, потому что в старой
крепости над портом немцы расположили противовоздушную батарею. Это чудная
вилла. Ее окружает парк, засаженный араукариями, и она, с ее многочисленными
башнями, террасами, крутящимися на ветру флюгерами, решетками, к которым
теперь прибавились новые, всегда чем-то смахивала на тюрьму.
Теперь комнаты превращены в камеры, необычные камеры с деревянным полом
и линолеумом, с мраморными каминами, с умывальниками и биде, заткнутыми
тряпками. На башенках дежурят вооруженные часовые, а на террасах заключенные
выстраиваются в очередь за пищей. Туда же их выводят на прогулку.
Пина приводят как раз во время раздачи пищи, и он сразу чувствует, что
очень голоден. Ему тоже дают миску, и он становится в хвост.
Среди заключенных много уклонившихся от призыва в армию, а также много
"чернорыночников" - подпольных мясников, спекулянтов бензином и валютой.