"Итало Кальвино. Тропа паучьих гнезд" - читать интересную книгу автора

в поисках их обоих прочесывают местность, и Красный Волк не может сделать ни
шагу. Пин вылезает из-за бассейна. Кваканье лягушек заполнило весь небосвод,
а море блестит в ночи, словно гигантский меч. Выйдя на открытое место, Пин
ощущает себя до странности маленьким, и поэтому ему не страшно. Теперь Пин
один, один во всем мире. Он идет по полю, засеянному гвоздиками и ноготками.
Пин старается держаться склонов холмов, чтобы обойти верхом комендатуру.
Затем он спустится в овраг: там он у себя дома.
Пин голоден. В эту пору уже созрели вишни. Вот дерево, растущее вдалеке
от жилья. Каким чудом оно здесь выросло? Пин карабкается по веткам и
начинает осторожно обирать ягоды. Прямо из-под рук у него выпархивает
большая птица. Она здесь спала. В эту минуту Пин чувствует себя другом всему
живому, и ему жаль, что он спугнул птицу.
Несколько утолив голод, Пин набивает карманы вишнями, слезает с дерева
и продолжает путь, выплевывая косточки. Потом ему приходит в голову, что
фашисты смогут по косточкам выследить его и настичь. Но нет, до такого
никому не додуматься. Никому в целом свете, кроме одного человека - Красного
Волка. Ну конечно же! Если Пин оставит за собой след из вишневых косточек,
Красный Волк отыщет его, куда бы он ни забрел. Надо только выплевывать
косточку через каждые двадцать шагов. Пин съест вишню, обогнув этот забор,
вторую - у давильного пресса, третью - за мушмулой; так он дойдет до
тропинки с паучьими норами. Однако вишни у Пина кончаются задолго до оврага.
Пин понимает, что теперь Красному Волку его ни за что не найти.
Пин идет по дну почти пересохшего ручья, огибая большие белые камни.
Камыши шуршат, как бумага. На дне луж спят угри, длинные, величиной с
мужскую руку. Если вычерпать лужу, поймать их легче легкого. У истока ручья,
в старом городе, плотно сбитом, словно сосновая шишка, спят насытившиеся
любовью, пьяные мужчины и женщины. Сестра Пина спит одна или с кем-нибудь и
позабыла о нем: ей нет дела, жив он или умер. Только его хозяин,
Пьетромагро, не смыкает глаз, сидя на соломе в своей камере; смертный час
Пьетромагро близок, потому что кровь в его жилах постепенно превращается в
желтую мочу.
Пин дошел до родных мест: вот она, насыпь, вот тропа паучьих гнезд. Он
узнает камни, проверяет, не разрыхлена ли земля. Нет, никто ничего не
тронул. С несколько наигранным нетерпением он роет землю ногтями. Коснувшись
кобуры, он испытывает такое же сладостное волнение, какое испытывал
маленьким, нащупывая под подушкой подаренную ему игрушку. Пин извлекает
пистолет и пальцем выковыривает набившуюся в пазы землю. Из ствола быстро
выползает паучок: он забрался туда и устроил там себе гнездо.
Пистолет великолепен! Это единственное, что у него осталось. Пин
сжимает пистолет и воображает себя Красным Волком. Он пытается представить,
что сделал бы Красный Волк, будь у него в руке этот пистолет. Но тут он
вспоминает, что теперь он остался совсем один и никто ему уже не поможет -
ни парни из трактира, такие ненадежные и непонятные, ни
предательница-сестра, ни сидящий в тюрьме Пьетромагро. Даже обращаться с
пистолетом Пин не умеет. Он не знает, как его заряжают. Если его схватят с
пистолетом, то наверняка расстреляют. Пин засовывает пистолет обратно в
кобуру и прикрывает его камнями и дерном. Теперь ему не остается ничего
другого, как отправиться куда глаза глядят. Что ему делать - он не
представляет.
Он идет по насыпи. Ночью, идя по насыпи, ничего не стоит потерять