"Питирим Сорокин за 90 минут (просто о сложном)" - читать интересную книгу автора (Медведько Ю.)

КОНТРРЕВОЛЮЦИОННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Приступая к выполнению порученной миссии, Сорокин вместе с товарищем по партии Николаем Чайковским попробовал пробраться в Архангельск, где при помощи британских экспедиционных сил планировалось свержение власти большевиков. Но на пароходе Сорокина несколько раз чуть не опознали рыскавшие повсюду большевистские агитаторы, да к тому же до него дошли устрашающие слухи о звер ствах архангельских чекистов под предводительством начальника особого отдела ВЧК в северных областях Михаила Кедрова. Сославшись на то, что ему необходимо закончить подготовку свержения коммунистического режима в устюжско-котласском регионе, Сорокин вернулся в Устюг.

Лето 1918 года депутат Учредительного собрания Питирим Сорокин провел в родном Яренском уезде, агитируя против большевиков. Сведений о его деятельности не много.

Известна двухчасовая лекция «О текущем моменте», прочитанная им в Яренске 13 июня 1918 года при большом стечении обывателей. Интересен тот факт, что председателем исполкома и уездным военным комиссаром в Яренске в то время был давний приятель прибывшего эмиссара — Федор Коковкин, тот самый, который приютил Питирима еще в первый его приезд в Санкт-Петербург. Так что Сорокин мог чувствовать себя в какой-то мере в безопасности.

Тем более что в начале августа в Архангельске высадились союзники, большевики в панике бежали, и власть перешла правительству во главе с Николаем Чайковским.

Но к осени ситуация в корне изменилась. Большевики оправились от поражения, собрали свежие силы и сформировали новый Северный фронт. 14 сентября 1918 года в Яренск прибыл большевистский отряд во главе с Розалией Землячкой и разогнал проэсеровский Совет крестьянских депутатов. В середине сентября Сорокин узнает, что местные чекисты интересуются его деятельностью (скорее всего, Сорокина предупредил все тот же Коковкин), и спешно уходит в леса.

Новая власть усилила контроль за железной дорогой и пароходами. По деревням и селам стали курсировать патрули из латышских стрелков, отлавливая «беглую контру».

В компании нескольких товарищей по партии Сорокин решает пробираться в Архангельск пешком, но сначала нужно было затаиться на некоторое время, чтобы замести следы. Разделившись на несколько малочисленных групп, беглые эсеры рассредоточились в окрестностях Устюга. Со рокин переходил из одного села в другое, нигде долго не задерживаясь. Местные крестьяне по старой памяти помогали своему земляку, подкармливали, пускали на ночлег. Через них он узнавал о последних новостях, которые становились все тревожнее и страшнее. Так, до Сорокина дошло известие, что его старший брат Василий, участвовавший в антибольшевистском сопротивлении, был захвачен в плен и расстрелян чекистами. Затем он узнал, что в Великом Устюге арестован и брошен в тюрьму его младший брат Прокопий, а сам Питирим объявлен «врагом коммунистов № 1», и за его голову обещано денежное вознаграждение. В такой обстановке появляться в селах стало совсем невозможно.

И тогда Сорокин вместе с одним товарищем по партии, на которого тоже была объявлена охота, принимают решение уйти глубже в лес. Закупив провиант, оружие и боеприпасы, эсеры покинули свой последний приют и растворились в дебрях непролазных северных лесов.

Отыскав охотничью сторожку, беглецы решили обосноваться в ней. Оказавшись вдали от опасности на лоне величественной природы, товарищи приободрились. Днем они собирали грибы и ягоды, охотились, а вечером разводили костер, готовили ужин, беседовали, вели дневники и читали.

Но через пять дней припасы иссякли, и снова нужно было отправляться в село. Первым пошел друг Сорокина.

Через три дня он вернулся чуть живой с пустыми руками и рассказал, что еле унес ноги от красных патрулей.

Голод гнал подпольщиков из леса. С риском для жизни они по ночам пробирались в села, стучались в дома знакомых крестьян и, получив кое-какой провиант, тут же уходи ли обратно в лес.

В мучительных скитаниях прошло почти два месяца.

С наступлением зимы оставаться в лесу было уже невозмож но. Изможденные и опухшие от голода, друзья решаются по одиночке пробираться в Устюг.

Прошагав почти 50 верст по лесным тропам, Сорокин в вечерних сумерках вошел в город и благополучно добрал ся до конспиративной квартиры, где его приютили товарищи по партии. Несколько дней Сорокин отъедался и отсыпался.

Вскоре к нему присоединилась и жена Елена. Вместе они стали анализировать перспективы своей дальнейшей жизни в коммунистической России. Результаты анализа были удручающие. Сорокина, как одного из лидеров эсеровской партии и зачинщика антибольшевистского мятежа в Архангельской губернии, ждал только один исход — смертная казнь. Продолжать борьбу с новым режимом не было сил…

А что, если попробовать покаяться? Да, публично отказаться от контрреволюционной деятельности! Ведь, в конце концов, Сорокин из крестьян, боролся за свержение царизма.

Ну, ошибся, запутался… И у супругов возникает, хотя и рискованный, но обнадеживающий план о выходе из подполья и реабилитации перед новой властью.

Для начала Сорокин написал письмо Северо-Двинскому губисполкому о сложении с себя депутатских полномочий и выходе из партии эсеров. В нем же он изложил основные мотивы, побудившие его к этому шагу:

Это письмо-откровение через свою родственницу Катерину Покровскую попало председателю губисполкома И. М. Шумилову, который являлся мужем Покровской. Тот, по-родственному, согласился напечатать «отречение» в местной газете «Крестьянские и рабочие думы». Статья, снабженная редакционными комментариями, появилась 29 октября 1918 года, а уже на следующий день Сорокин пошел сдаваться в губернское ЧК. Там его арестовали и препроводили в ВеликоУстюгскую тюрьму. В своих воспоминаниях Сорокин утверждает, что в ЧК его приговорили к расстрелу, но никаких подтверждающих документов на этот счет нет. И xотя в то время никто сильно не заботился о формальной стороне дела, все же историю со смертным приговором следует считать авторским вымыслом, который таким способом старался скрыть истинную историю своего ареста.

А история развивалась по строго намеченному плану. Как только Сорокин сдался чекистам, его верная супруга Елена спешным порядком выехала в Гам к родственникам Сорокина — Покровским, в доме которых Питирим Александрович хранил свой неприкосновенный золотой запас. Интересно происхождение этого золота. Оказывается, Сорокин, еще будучи студентом и участвуя в летних экспедициях по родному Коми краю вместе со своим знаменитым земляком и учителем профессором Каллистратом Жаковым, не только занимался собиранием фольклора и этнографических данных, но и выменивал у крестьян золотые монеты на ассигнации.

Трепетное отношение к драгметаллам воспитал в Питириме еще его отец — золотых дел мастер. Вот этот капитал и пошел на подкуп губернских чекистов, чтобы они раньше времени не пустили раскаявшегося эсера в расход.

Свое пребывание в Велико-Устюгской тюрьме Сорокин подробно описал в автобиографическом труде «Дальняя дорога». Его строки полны фаталистической риторики. Автор представляет себя доведенным до отчаяния человеком, целиком и полностью отдавшимся в руки «кровожадному богу — Революции».

Но на самом деле Сорокин знал, что золото, доставленное Еленой в Устюг, выдернуло его из общей массы «очередников». Он с нетерпением ждал, когда же заработает следующий этап плана спасения. Шумилин не только напечатал отречение Сорокина в газете и подкупил чекистов, но и сообщил через своих знакомых большевистских деятелей о нависшей над Сорокиным угрозе Георгию Пятакову и Льву Крахану.

С ними Сорокин был знаком еще со студенческой скамьи, и теперь они оба стали членами Совета народных комиссаров, возглавляемого Лениным (Крахан — комиссаром иностранных дел, Пятаков — комиссаром промышленности и торговли).

Народные комиссары вспомнили давнего приятеля по студенческим попойкам и вместе с письмом Сорокина, напечатанным в «Крестьянских и рабочих думах», отправились к вождю.

Ильич, как великий мастер политического маневрирования, увидел в этом покаянном письме известного правого эсера возможность привлечь на сторону большевиков определенную часть противников нового режима. Он распорядился перепечатать отречение Сорокина в газете «Правда», а на следующий день — 21 ноября 1918 года — на страницах той же газеты появляется статья уже самого Ленина под название «Ценные признания Питирима Сорокина», где вождь пролетариата призывал всех контрреволюционеров образумиться, как это сделал эсер Сорокин, и приглашал к сотрудничеству.

Шумиха, поднятая вокруг «письма» Сорокина большевиками, спасла автору жизнь, но нанесла смертельный удар по его политической репутации. Все бывшие соратники Сорокина записали его в предатели.

Правда, для самого «вероотступника» это обстоятельство уже не играло никакой роли. Оказавшись «лицом к лицу со смертью», Сорокин сделал свой выбор: лучше быть живым предателем, чем мертвым контрреволюционером. Он решил навсегда отойти от политики, чтобы вновь вернуться к научной деятельности.

По личной телеграмме Ленина Сорокина из Велико-Устюгской тюрьмы перевезли в Москву и там в тот же день освободили, снабдив всеми необходимыми документами.

Отсидевшись несколько дней у своего московского друга профессора Н. Кондратьева, Сорокин уехал в Петроград.