"Александр Каменецкий. Дядя Степа" - читать интересную книгу автора

космонавту, потыкался-потыкался гулливерам носом в жесткие коленки, и
принялся за свое, привычное. Сперва он им в пупок дышал, затем долго
доставал макушкой до подбородка, и уж совсем выбился из сил, но могучая,
скрытая в нем природа взяла свое. Еще и диплом в руки не дали, а глядел
уже Степан на дружков-переростков сверху вниз и тяжело вздыхал: вот горе,
опять перестарался, опять выгнало меня под самый потолок! Где теперь
друзья, где собеседники, где милые девушки? Вот то-то и оно, что
затерялись в лопухах, а с электрическими лампочками и пауками водитесь
сами, кому охота...
Так, стало быть, вышел Степан в Божий свет и тотчас растерялся. Чтобы
дело делать, руки слишком длинные, не спорится в руках дело, а чтобы
жизненный смысл повнимательнее разглядеть, нужно в пояснице так
переламываться, что впору и не разогнуться. Но мало ли, кому в жизни
приходится спину гнуть! Тут бы Степану взяться за ум, присмиреть, наконец,
но нет же: пошел от отчаяния в рост, позабыл где-то у щиколоток все
жизненные смыслы, и снова треснулся башкой о потолок, теперь уже
побольнее, но пробил его, и снова открылся ему дивный новый мир во всем
его величии и нездешнем благоухании, и вновь обскакал Степан тамошних
ростунов-гренадеров и остался совсем один, как на селе колокольня. Ужас,
что за судьба!
А хуже всего то, что рос Степан без конца и краю и достигал уже взором
таких далей, которые нормальному человеку и не снились. Да что там!
Степан, бедолага, позабыл, как они и выглядят, эти нормальные люди, к
которым он, по сути, и не принадлежал никогда, разве что по рождению. Люди
же о Степане, хотя и сильно обижали прежде, теперь просто знать не знали.
Как знать такого рослого, если ноги у него лежат в своей постели, а голова
- голова там, куда не всякий астронавт долетит, только по спецзаданию.
Ну что тут будешь делать?! Торчит себе степина башка посреди чистого
космоса, кругом одним светила, и красотища такая, что впору ума решиться,
да только кто себе такой участи, скажите, пожелает? И затосковал парень,
крепко затосковал, и все спрашивал себя в отчаянии: куда я расту? куда?
Почему не могу остановиться? И что это за сила такая поганая тянет меня
вверх? То ли болезнь, то ли уродство, то ли дар - не разобрать. А главное,
где же этому всему конец? Ведь сколько я всего навидался, пока рос: и
того, и этого, и все в подробностях, все в мельчайших деталях, как под
микроскопом, и чудес во всех мирах, и великолепия навалом, так чего бы мне
не остановиться и не застрять, не успокоиться где-нибудь? То ли я на
бесконечности помешался, то ли Создатель меня проклял, то ли просто, на
свою беду, разгадал ошибку человеческого предназначения... Поди знай.
А от мыслей, как известно, хорошего не бывает, от них сплошное горе, вот
и утешал себя Степан как умел, то есть рос, рос и рос. И все больше он
видел, и все больше понимал, и вот уже все устройство нашей пустяковой
Вселенной было для него как на ладони, и роились кругом галактики, словно
пчелы, и кто только не глядел на него снизу вверх, почесываясь и
приговаривая: ну и ухарь! Ишь, куда метит. Как бы пожалеть не пришлось.
Чего только не напридумывал Степан, покуда заполнял собой мироздание! И
что он живой мостик между человеком и Богом, и еще много всякого:
Вавилонская башня, Левиафан; однажды даже сатаною себя зачем-то вообразил
- мол, стоит мне здесь как следует кости размять, и полетит все творение к
чертям собачьим. То Степан в себя верил, то себя же и боялся, то