"Александр Каменецкий. Живот" - читать интересную книгу автора

Александр КАМЕНЕЦКИЙ

ЖИВОТ

В последнее время, вечерами, когда утихали, наконец, дребезжащие звуки
дня, Дора любила разглядывать свой огромный живот, ласково обнимая его
обеими руками, как надувной пляжный мяч, подаренный ей когда-то в детстве,
водить по нему ладонями, пытаясь сквозь гладкую теплую кожу, натянутую
крепче барабана вокруг неизвестного, таинственного содержимого,
зародившегося в ней, избавиться от навязчивой мысли, что ничего хорошего
из этого не выйдет. Живот дерзко выпирал из Доры наружу, не помещаясь ни в
одно из платьев, и ясно демонстрировал окружающим ее новый нынешний
статус, "интересное положение", давая, как всегда в таких случаях, пищу
для перешептываний, но Дора вела себя спокойно и снисходительно, отчасти
из-за свойств характера, но в больше степени стараясь не обеспокоить
обосновавшегося в ней будущего человека излишней нервозностью. Вот и
сейчас, выполняя понравившийся ей ритуал, она сбросила домашний халат,
погасила почти весь свет в комнате и стала у окна, чтобы видеть в нем
неопределенный, упрятанный в тени контур своего тела, а сквозь него -
пустую, залитую холодным электрическим сиянием шоссейную дорогу, огни на
осветительных мачтах стройплощадки, шелтые шашечки вечерних окон в дальнем
микрорайоне и тысячи других признаков существования окружающего мира,
расположившегося за оконным стеклом. Дора искала удовольствие в том, чтобы
попеременно переводить взгляд со своего отражения, волновавшего ее
фотографической прелестью скрытых и явленных подробностей тела, на
панораму засыпающего города, в перспективу далекой тьмы, где занимались
своими делами остальные люди. Фотографическая Дора, порожденная игрой
света и воображения, нравилась ей много больше Доры живой, худой,
угловатой и неухоженной женщины; единственное, что по большому счету
роднило их, это живот, но все прочее, что на стекле оставалось бережно
укутанным в бархатные тени, неаккуратно торчало в живом теле, давая
множество поводов для огорчения и горячих, в подушку, слез. Редкие самцы,
наведываясь к Доре, находили ее, впрочем, забавной, но сама она была
совершенно иного мнения, тем более, что к моменту овладения Дорой самцы
оказывались пьяны вдрызг и не могли составить компетентного и
справедливого о ней мнения.
Стояние у окна, созерцание и размышление о важных вещах занимали ее время
и внимание, отвлекая от гнусных и глупых забот одиночества; душная
вселенная, сосредоточенная в пространстве ее однокомнатной квартиры, была
полна невымытой посуды, замоченного на скорую руку белья, порожних банок
из-под кофе, чая и сахара; ее населяли среди прочего молчащий телефон,
пачки аспирина, поллитровый початый флакон медицинского спирта, - мир за
окном пленял и пугал пространством и многообразием, своими невообразимыми
размерами и расстояниями, шумными признаками ежеминутной напряженной
жизнедеятельности, которая может поглотить без следа, и лишь тонкое
стекло, разделявшее эти два вместилища, большое и малое, рисовало Доре
уютную и желанную картинку, призрачную и одновременно одушевленную,
которая и составляла главную ее отраду. Покойная красота неизвестной
беременной женщины, облаченной в сумерки, несла на себе печать загадки и
неведомой печали, свойственной, должно быть, человеческой самке и ее