"Вера Камша. Правда стали, ложь зеркал ("Сердце Зверя" #1)" - читать интересную книгу автора

- Дождешься Райнштайнера и отправляйтесь оба, - регент вновь мерял
шагами потертый ковер. - Наш разговор можешь подзабыть. До худших времен.


3

Больше всего Руппи бесила салфетка. Ослепительно белая, с аккуратной
коричневой монограммой, она доблестно защищала фельдмаршальский мундир от
капель и крошек. Вежливость Бруно и его офицеров была такой же -
накрахмаленной, жесткой и украшенной малюсенькой короной. Не дай Создатель,
кто-то заподозрит, что сии достойные господа не до конца уверены в победе и
не в полном восторге от Готфрида и его доблестного родственника, перенесшего
в плену немыслимые испытания.
Доблестный родственник аккуратно, кусочек за кусочком, отрезал и глотал
сочнейшую свинину, запивал старым алатским, отвечал на вопросы, улыбался и
вспоминал Шнееталя с Бюнцем. Капитан "Весенней птицы" утверждал, что
сухопутные продувают кампанию за кампанией, потому что слишком много жрут и
слишком много врут. Адольф был сдержанней, но не скрывал того, что на море
если утонешь, то в воде, а не в раздорах и циркулярах.
Прибытие Бермессера с Хохвенде лишь сплотило Западный флот вокруг его
командующего. Стоило любимцам Фридриха войти в кают-компанию, и становилось
ясно, что есть они и есть моряки, которые не собираются плясать под чужую
дудку. За столом Бруно сидело восемь человек, и каждый был не за Дриксен и
не за кесаря, а сам за себя. Кроме Олафа, разумеется. Поменяйся Ледяной с
фельдмаршалом местами, он бы... Он бы дал понять, что рад возвращению если
не друга, то соратника, и не допускает и мысли о том, что тот не исполнил
свой долг. Бруно же отгородился от гостей салфетками, начищенным до
совершенства серебром и штабными офицерами, среди которых могли оказаться
дружки Хохвенде. Конечно, запереться с вернувшимся из плена адмиралом
командующий Южной армией не мог, но есть такие вещи, как взгляд, улыбка, тон
разговора, наконец. Бруно с Олафом вел себя, словно чужой, хотя они и были
чужими.
Ближайший родич кесаря и сын мещанина, отдавший себя не Готфриду, а
Дриксен и морю, они могли быть союзниками против Фридриха, не более того, а
союзников, которым не повезло, покидают. На суше.
- Как вы нашли талигойцев, господин Кальдмеер, - с вежливым равнодушием
осведомился фельдмаршал, - они не растеряли боевой пыл без своего
непобедимого кэналлийца?
- Насколько я мог заметить, не растеряли, - в тон хозяину ответил
Ледяной.
- Очень жаль, - рассеянно согласился Бруно. - Дурное самочувствие не
способствует наблюдательности. Возможно, Руперт фок Фельсенбург заметил
больше?
- Весьма вероятно, - Ледяной внимательно посмотрел на адъютанта, -
Руперт, фельдмаршал хочет слышать ваше мнение о талигойцах.
- Они настроены на войну, господин фельдмаршал, - с удовольствием
доложил Руппи и мстительно добавил, - насколько я могу судить, среди высших
талигойских офицеров нет фигур, равных господам Бермессеру и Хохвенде. Вашу
армию ждет ожесточенное сопротивление.
- Твердая земля не располагает к мечтам, - произнес худой генерал с