"Альбер Камю. Шведские речи" - читать интересную книгу автора

права на одиночество. Искусство не может быть монологом. Даже никому не
известный художник-одиночка, взывая к потомкам, вновь и вновь подтверждает
свое глубинное призвание.
Полагая невозможным диалог со своими глухими или равнодушными
современниками, он поэтому стремится к гораздо более широкому диалогу с
последующими поколениями.
Но для того чтобы говорить со всеми и обо всех, нужно говорить о том,
что известно всем, о той реальности, которая знакома каждому из нас. Море,
дожди, нужда, желание, борьба со смертью - вот что объединяет людей. Мы
похожи друг на друга во всем, что вместе видим, во всем, от чего вместе
страдаем. Мечты у каждого свои, но реальность этого мира есть наша общая
родина. Следовательно, все запросы реализма вполне закономерны, ибо они
глубочайшим образом связаны с художественным творчеством.
Итак, будем реалистами. Или, вернее, попытаемся ими стать, если такое
вообще возможно. Ибо нельзя быть уверенным в том, что слово это однозначно
и что реализм, даже если он столь желанен нам, достижим. Сначала давайте
спросим себя, возможен ли чистый реализм в искусстве. Судя по декларациям
натуралистов прошлого века, он есть точное воспроизведение реальности. А
значит, он относится к искусству так же, как фотография - к живописи:
первая воспроизводит, тогда как вторая избирает. Но что воспроизводит
фотография и что есть реальность? Даже лучшая из фотографий в конечном
счете не воспроизводит мир достаточно верно, она недостаточно реалистична.
Что, например, более реально, чем человеческая жизнь, и как можно
надеяться отобразить ее лучше, чем это делается в реалистических фильмах?
Но при каких условиях возможно создание такого фильма? При условиях чисто
воображаемых. И действительно, представьте себе идеальную камеру,
направленную на человека круглые сутки и непрерывно фиксирующую малейшие
его движения. Результатом явился бы фильм, демонстрация которого длилась
бы всю человеческую жизнь перед зрителями, решившимися посвятить свою
собственную жизнь исключительно интересу ко всем перипетиям существования
другого человека. Но даже и при этих условиях такой трудновообразимый
фильм не являлся бы реалистическим. По той простой причине, что реальность
человеческой жизни заключается не только и не столько в самом герое
фильма. Она теснейшим образом связана и с другими жизнями, влияющими на
его собственную, прежде всего с жизнями близких и любимых его людей,
которые потребовалось бы снимать в свою очередь, но также и с жизнями
незнакомых ему окружающих, всемогущих и ничтожных сограждан, полицейских,
преподавателей, неведомых шахтеров и строителей, дипломатов и диктаторов,
религиозных реформаторов, художников, создающих мифы, управляющие нашим
поведением, и, наконец, скромных представителей его величества случая,
держащего в своих руках даже самые на первый взгляд упорядоченные судьбы.
Следовательно, остается возможным только один-единственный реалистический
фильм: тот, что снимается невидимой камерой и непрерывно показывается нам
на экране размером с целый мир. Такое под силу лишь одному
художнику-реалисту - Господу богу, если он существует. Все остальные
поневоле были бы бессильны отразить реальность во всей ее полноте.
Вот почему художники, отвергающие буржуазное общество и его формальное
искусство, но стремящиеся описывать реальность, и только ее одну,
оказываются в трагическом тупике. Они должны быть реалистами, но не могут
стать ими. Они хотят подчинить свое искусство реальной действительности, а