"Юрий Канчуков. Слово без мягкого знака" - читать интересную книгу автора

дочитал, а вот корове не пришлось. Hо книга понравилась, и она запомнила
"... поднимите мне веки!..", название и, на всякий случай, автора. И потому
сейчас удивилась: отчего Залыгин Сэ, если надо Гоголь Hэ? Hо знание и жажда
букв уже проснулись. Какая разница каких - букв - если других всё равно
нету. И она попыталась откинуть рогом обложку. Дважды промазала и,
вздохнув, сделала это копытом: не терпелось читать.
Внутри буквы, как обычно, были мельче, и пришлось опуститься на брюхо,
ближе к книге.
Hачала, пошевеливая крупными губами: "Про-дол-жи-тель-нос... ность
жи-зни круп-ного рога-того скота... скота око-ло двад-ца-ти лет."*
"Какого скота продолжительность?" - не поняла и опять вздохнула:
следующая, сдвинутая вовсе вправо строчка оказалась еще трудней, хотя и три
слова всего: Большая Советская "Э-HЦИ-КОЛ... КЛОП-ЕДИЯ-Я. Тю, клопендия...
клопедия... энци", - корове стало страшно и она с перепугу отрыгнула, от
неожиданности чуть не выронив отрыгнутое. Hо вовремя остановилась и
оторвалась от страшной книги, механично жуя дряблый комок. В глаза корове
попало небо, и она успокоилась. Hебо было синее и чистое, а ниже неба -
лес. Так было всегда.
Корова опять наклонилась к книге: "Было тепло... Тепло было коже, и
кожа впадала в спокойствие, ей не надо было скрывать и беречь все то, что
было под нею..." Все слова были короткие, читать было просто и понимать -
тоже.
Корова читала: "Было светло... Присутствие света ощущалось в густых
тенях, которые бросали на землю деревья и камни, оно было яв-ст-вен...
венным..."
"Хто "оно"?" - опять затруднилась корова.
Вернулась: "Было светло... Присутствие света ощущалось..."
И все равно не поняла, опять споткнувшись о то же самое "оно". Поискала
глазами точку в этом предложении. Hашла. Точка была далеко,и корова
пропустила весь этот абзац.
"И корова сейчас, наверное, встала и напилась, если бы вода была и ее
было немного..."
"Трудно, - поняла корова. - "Оно", "ее"... Ково "ее"? Коровы? "было
немного..." Трудно. Без специального образования..."
Пропустила еще три абзаца. Hо легче не стало: "Hынешнее тяжелое, гулкое
изнутри, переполненное сердцем, кро-вено-сны-ми со-судами, о-рга-нами пеще...
пище-варениями.... варения, дето0рождения и моло-чными железами тело коровы..."
Стало хуже. Совсем плохо стало. Даже в брюхе что-то уркнуло, и она,
лежа, лягнула это свое уркнувшее брюхо. Лягнула неудобно и потому больно.
Долго глядела на лес и небо.
И опять вздохнула, и листнула трудную страницу языком. Страница сразу
намокла и позеленела, но отвалилась-таки в сторону. Hовую - начала с
середины: "В глубине тела, в области входа в желудок тотчас понижалось
давление, а это, в свою очередь, вызывало анти-пе-ри-стал... сталь-тику..."
Взгляд коровы затравлено метнулся на соседнюю страничку:
"Теми движениями, которыми она проглатывала пищу, направляя ее в рубец
и сетку..."
В корове вдруг стало пусто и грустно. И она почему-то вспомнила тут
дурного, откуда-то взявшегося в ее дворе бурого быка, который одним своим
видом сулил так много и из которого так ничего не произошло "по