"Александр Каневский. Впереди разведка шла " - читать интересную книгу автора

технику, надсадно покрикивали: "Раз, два - взяли!" Кое-где образовывались
"пробки" из-за поломок. Водители, проклиная все на свете, копались в
моторах, лазили под днищами, отрываясь лишь на считанные минуты, чтобы
отогреть над кострами обмороженные руки.
Довольно часто приходилось вступать в борьбу с самолетами противника,
которые охотились буквально за каждой машиной, повозкой. Из-за них стало
почти невозможно доставлять боеприпасы, горючее, пищу. Командование корпуса
приказало использовать для борьбы с самолетами все огневые средства.
Выход механизированной группы генерала Ротмистрова к низовью реки Маныч
и станице Багаевской имел огромное значение: складывалась реальная
возможность перерезать железную и шоссейную дороги Батайск- Ростов с целью
не допустить отхода остатков разгромленных войск с Северного Кавказа.
Захватив же Новочеркасск, мы могли выйти в глубокие тылы южной группировки
противника и взять Ростов.
Развернулись тяжелые многодневные бои между устьем реки Маныч и
станицей Пролетарской.
Тактика гитлеровцев оставалась прежней. Те же пресловутые "клинья",
сосредоточение превосходящих сил на сравнительно узких участках,
массированные налеты авиации. Специально созданные группы автоматчиков,
сопровождаемые танками, просачивались в наши тылы, стремясь создать
видимость окружения и посеять панику. Каждый шаг продвижения, однако, стоил
противнику больших потерь.
Все же из-за растянутости частей, отставания артиллерии и
ремонтно-восстановительных средств для танков, недостатка горючего, а
главным образом из-за чрезмерного утомления людей - наступление
приостановилось. Но это не относилось к разведке.
Сущей занозой оказалась для нас станица с выразительным названием
Самодуровка.
Мы двигались разведдозором параллельно колонне противника. Впереди -
немецкие мотоциклисты с пулеметами, орудия, минометы, какие-то машины,
крытые брезентом... По нашим подсчетам, в колонне было не менее трехсот
человек. Изучив направление движения, поняли, что это подкрепление для
гарнизона, расположенного в Самодуровке.
Срочно связались по рации с командиром бригады майором Рахмановым.
Реакция на доклад оказалась незамедлительной: лишь только колонна втянулась
в пологую балку, ее буквально проткнули с двух сторон кинжальным огнем.
Несколько машин столкнулись, некоторые загорелись. Остальные, пытаясь
развернуться, чтобы уйти из-под обстрела, тыкались тупыми носами в сугробы.
Немцы прятались за колесами грузовиков, отстреливались. Перебежками искали
укрытие...
"Мелкоту" добивали из бронетранспортера. Нескольких гитлеровцев
пленили. Среди них оказалась довольно важная птица - полковник. На лацкане
мундира - значок члена нацистской партии. Наспех его обыскав, забрали кортик
с готической надписью: "Фюр Тройхайт унд Тапферкайт"*, сняли голубой
эмалированный крест с черной каемкой. Оберст скрипел зубами, проклинал дикую
страну с ее "жуткими морозами", что-то показывал, стараясь загибать
посиневшие пальцы. Наверное, считал потери... И здесь произошло то, чего мы
никак не предполагали: когда офицера подвели к бронетранспортеру, он,
нагнувшись, неожиданно выстрелил себе в живот... На снег упал маленький, в
ладонь величиной пистолет. Я поднял его. Красивая вещичка! На рукоятке -