"Марша Кэнхем. Меч и роза ("Александер Камерон и Кэтрин Эшбрук" #2) " - читать интересную книгу автора

Алекс умудрился сколотить огромное состояние, а подобным обстоятельствам
Кэтрин еще совсем недавно придавала большое значение, особенно когда речь
заходила о браке. Но теперь...
Ее рука упала на спинку стула, стоявшего рядом, пальцы коснулись отреза
грубой шотландки, привезенной из замка Ахнакарри. Шотландию Кэтрин покинула
в спешке, тайком, в Блэкпул прибыла в одном-единственном платье и почти
целых три дня в сопровождении Алуина Маккейла бродила по лавкам Блэкпула,
пытаясь хоть как-нибудь пополнить свой скудный гардероб. Шелковое платье,
которое она надела сегодня вечером, выглядело роскошнее всех ее прежних
нарядов, но Кэтрин с радостью отдала бы все шесть набитых одеждой новеньких
сундуков за право открыто носить шотландку цветов клана Камеронов.
Мягкий желтый свет лампы упал на аметистовое кольцо, Кэтрин сжала
пальцы в кулак.
- А что будешь делать ты? - спросила она Дейрдре.
- Я, мистрис?
Кэтрин нахмурилась, искоса бросив взгляд на камеристку.
- Тебе незачем возвращаться со мной в Дерби. Что толку страдать вдвоем?
На щеках Дейрдре мгновенно вспыхнули два ярких пятна.
- Куда же мне деваться, мистрис?
- Поезжай обратно. С Алуином. - В ее голосе вновь послышались слезы. -
О, Дейрдре... не упускай свое счастье из-за меня. Поезжай с ним. Если он
просит, вернись с ним в Шотландию.
- Он... не спрашивал об этом... - тихо выговорила Дейрдре. - И вряд ли
спросит. Слишком уж он похож на мистера Камерона.
У Кэтрин задрожала нижняя губа.
- Прости, Дейрдре, что я втянула тебя в эту историю... Ирландка упрямо
вскинула подбородок:
- Я служу вам уже восемь лет, мистрис. Вам ни за что не удалось бы
втянуть меня в историю, если бы я этого не захотела. И сказать по правде...
это же было приключение. А ведь мы могли всю жизнь провести в Дерби и не
увидеть и десятую долю того, что повидали за последние несколько недель.
Нет, я ни о чем не жалею, мистрис. И вам не советую.
Да разве могла Кэтрин пожалеть о безумных, наполненных страстью
неделях, проведенных рядом с Александером Камероном?
Воспитанная гувернантками и слугами, привыкшая к равнодушию отца и
неприязни матери, предпочитавшей не видеть живое свидетельство своего
солидного возраста, Кэтрин рано узнала вкус одиночества и поняла, что
одинокой можно быть даже в доме, полном людей. Каким-то чудом ей удалось
смириться и привыкнуть к этому чувству. На протяжении восемнадцати лет она
училась сдержанности, окружала свое сердце высокими, неприступными стенами.
Но эти стены разлетелись вдребезги в тот же миг, едва она заглянула в
глаза Александера Камерона и увидела в них знакомую боль и одиночество,
рвущиеся наружу. Он тоже привык сдерживать в себе чувства, избегать
проявлений мягкости и уязвимости, представляющих угрозу для независимости.
Два гордых, упрямых человека... Неудивительно, что их пути в конце концов
пересеклись. И неудивительно, что вскоре Александер доставил Кэтрин на борт
"Кроншнепа", вычеркнув ее из своей жизни.
Он дал слово, поклялся честью, что приедет за ней, когда угроза
восстания минует, но Кэтрин в это не верилось. Несколько слов, произнесенных
шепотом в холодную туманную ночь, не давали ни тепла, ни утешения, ни