"Виктор Каннинг. Рука-хлыст" - читать интересную книгу автора

Уимблдона, в плавании - Олимпийских игр, к тому же имеет два оксфордских
диплома первой степени, но ты бы не смог выследить его ни под одним именем.
И никогда не позволяй ему загнать тебя в угол. Он убьет тебя со смехом и
прочтет заупокойную проповедь на том языке, на каком пожелаешь, включая
санскрит.
- Дальше. Стебелсон?
- Несерьезная фигура. Он, возможно, надеется в конце концов
перехитрить Малакода, если повезет. Да ты сам, наверное, догадался об этом?
- Мои дурацкие мозги предполагали нечто подобное. Кэтрин?
- Возможно, она хочет того же. Но она быстро меняет свои
привязанности. Мне кажется, она ждет момента, когда сможет решить, на кого
поставить. Пока что она делает ставку на тебя.
- Я скажу тебе, что она делает. Я всего лишь следил за ней по
бумажкам, по клочкам бумаги, которые она оставляла, пересекая пол-Европы. И
я удивлен, что она не дала мне возможности последовать за ней в Венецию,
если, конечно, именно туда направилась "Комира".
- Нет, она не бросила тебя. Она хочет, чтобы ты продолжал свое дело. -
Он порылся в кармане и извлек оттуда телеграммный бланк.

"В Венеции много мостов. Милый. К."

Телеграмма была послана на мой старый адрес в Париже - отель
"Флорида".
- Издалека стреляла. Могла бы и промахнуться.
- Еще одна телеграмма ждала тебя в аэропорту. С тем же содержанием. Ты
просто не заметил своего имени на доске объявлений. И не думай, что она
рискнет бросить своих новых друзей. Это холодная сталь в шелковой обертке.
- Хорошо сказано. Стальная сердцевина, а вокруг нее двадцать годичных
колец.
- Примерно в этом возрасте я перестал читать триллеры.
- Так что же ты хочешь от меня? Чтобы я продолжал работу на основе той
скудной информации, которую ты мне бросил?
- У тебя два выбора. И не думаю, что тебе понравится хоть один из
них. - Он снова достал свой портсигар и принялся постукивать по нему
большим пальцем.
Я знал эту его привычку. Он, как никогда, был близок к демонстрации
каких-то эмоций.
- Ну, выкладывай.
Мэнстон посмотрел на меня в упор, и мне не понравился его сжатый,
растянутый рот.
- Ты - проклятый дурак, - сказал он. - И в том, что касается женщин. И
тем более в том, что касается твоего главного шанса. Это очень серьезная
вещь, а ты решил сыграть с ней.
- Кто, я? - Я взглянул на Мэнстона удивленными глазами.
- Ну хватит.
То, как он это произнес, было для меня ударом по щеке, и удар этот был
сильным, болезненным и долгим.
- Молчу, - ответил я раздраженно.
- Единственное, как ты сможешь выбраться отсюда, если не расскажешь
все это в ящике с медными ручками.