"Юлия Кантор. Война и мир Михаила Тухачевского " - читать интересную книгу автора

лучшие, какие только есть в Москве. Искусство строевой службы доведено до
блестящего совершенства, но оно не утомляет: оно граничит со спортивными
соревнованием. Правда, его однообразие чуть-чуть прискучивает, но домашние
парады с музыкой в огромном манеже на Моховой вносят и сюда некоторое
разнообразие"29.
Александровское училище в конце XIX века славилось и великолепной
военной библиотекой. Бывший воспитанник его В. А. Березовский, крупнейший
книгоиздатель, подарил ей все свои издания, числом более трех тысяч30.
Среди военных книг, проштудированных Тухачевским юнкером, значилось
более полусотни названий, среди них работы известных русских военных
историков и теоретиков А. К. Байова, А. Г. Елчанинова, В. П. Михневича и
других31.
Наиболее интересные занятия проходили летом. Лагерь училища
располагался на Ходынском поле. Здесь производились тактические учения,
стрельба и топографические съемки. Для ознакомления юнкеров младшего класса
со строями, походными порядками и боевыми действиями составлялась рота
военного времени из юнкеров старшего класса, и все преподаватели тактики
объясняли своим группам суть занятий. В октябре училище выходило на
Воробьевы горы, где отряд из пехоты, кавалерии и артиллерии производил
боевую стрельбу.
Е. Н. Тухачевская вспоминала идиллию московских каникул.
"В то лето брату Игорю подарили футбольный мяч. Мяч этот почти никогда
не лежал спокойно, он вечно был в игре, но когда приходил Миша, то игра в
футбол становилась особенно веселой.
Обычно, приходя из корпуса или училища, он встречал нас, младших детей,
и, конечно, нашего пойнтера шоколадного цвета, который был как бы членом
нашей семьи. Тут же начиналась возня с собакой, поднимался шум. Михаил
Николаевич брал с дивана валики и подушки и начинал бросать их в собаку, на
что та отвечала громким лаем. На шум спешили отец, бабушка, мать. Все уже
знали, что пришел Миша"32.
Как любое другое учебное заведение с устоявшимися и престижными
традициями, Александровское военное училище формировало определенный
стереотип поведения.
"Александроны", как и "павлоны", как и "николаевцы ", имели свое лицо,
свой облик, свои традиции"33. "Александроны " считались отражением
"пореформенного либерализма" в армии и гвардии. Они сами по себе были
некоторой "фрондой" в офицерском корпусе гвардии34. Как вспоминал генерал А.
Спиридович, "Александровское училище в Москве - не строгое, даже
распущенное, офицеры не подтягивают, смотрят на многое сквозь пальцы,
учиться не трудно, устраиваются хорошие балы"35.
Куприн:
"Юнкер четвертой роты, первого курса Третьего военного Александровского
училища понемногу, незаметно для самого себя, втягивается в повседневную
казарменную жизнь, с ее внутренними законами, традициями и обычаями, с
привычными, давнишними шутками, песнями и проказами... Парад в Кремле...
объединил всех юнкеров в духе самоуверенности, военной гордости, радостной
жертвенности, и уже для него училище делалось "своим домом", и с каждым днем
он находил в нем новые, маленькие прелести...
После обеда можно было посылать служителя за пирожными в соседнюю
булочную Савостьянова. Из отпуска нужно было приходить секунда в секунду, в