"Юлия Кантор. Война и мир Михаила Тухачевского " - читать интересную книгу автора

поколение". Небывалая жестокость "ненужной войны" корежила психику даже
победителей.
Со сдержанной горечью, очень по-мужски, рассказал об этом писатель, чью
молодость также перечеркнула война - Эрих Мария Ремарк.
"Фронт представляется мне зловещим водоворотом, - размышляет его
герой. - Еще вдалеке от его центра, в спокойных водах уже начинаешь ощущать
ту силу, с которой он всасывает тебя в свою воронку, медленно, неотвратимо,
почти полностью парализуя всякое сопротивление"3.
Фронт - национальное унижение - паралич морали.
Эта рожденная войной социологическая парадигма деформировала поколение
тогдашних двадцатилетних, лишив нравственного иммунитета и тем самым
обусловив неизбежность революционных катаклизмов...
Эхо Сараевского убийства прокатилось по всей Европе.
Террорист Гаврила Принцип, расстрелявший 28 июня 1914 года правителя
огромной империи, лишь ускорил эскалацию давно назревшего мирового
конфликта. В Венском Военном музее с тех пор экспонируются материальные
атрибуты конца "старого мира", на крови которого рождалось новое смутное
европейское время, - автомобиль эрцгерцога, его окровавленный мундир и
кровать, на которой австро-венгерскому правителю суждено было провести
последние часы.
Австро-сербский инцидент, ставший предтечей Первой мировой, вывел на
военно-политическую карту в качестве основного фигуранта Россию.
Австро-Венгрия и Германия обвинили Россию в том, что правительство страны не
только знало о готовящемся покушении, но и подталкивало к нему Сербию.
Противоположную версию позднее выдвинул сын убитого эрцгерцога Максимиллиан
Гогенберг, заявивший, что отца убили агенты германской секретной службы, так
как он мешал осуществлению великодержавных планов Вильгельма Второго.
Впрочем, эти споры носили скорее схоластический характер: убийство было
использовано политиками держав, давно уже готовившихся к вооруженному
противостоянию.
А в самой России Сараевское убийство сравнивали с гибелью Александра
II - также от руки террориста (Гриневецкого) на Екатерининском канале
Санкт-Петербурга. Втянутая в европейский конфликт Россия в 1914 году имела
слабого монарха, негибкую дипломатию, бурно развивающиеся политические
партии, в том числе радикального толка, лишь зарождавшиеся институты
парламентской демократии и давно не реформированную армию. Спустя 10 лет,
прошедших после позорной войны с Японией и подавления революции 1905 года,
ставшего первым опытом использования войск против собственного народа, армия
нуждалась в радикальном обновлении - как техническом, так и моральном.
(Заметим: в подавлении декабрьского вооруженного восстания в Москве
активно участвовал Семеновский полк - гордость императорской гвардии...)
Власть во главе с мнительным, легко поддающимся внушениям монархом,
поглощенным семейными делами куда больше, чем государственной деятельностью,
завела страну в социальный тупик. Заложницей ситуации стала армия. Она
считалась гарантом неприкосновенности самодержавия, но при этом находилась
на периферии внимания политического истеблишмента.
Лишь в предвоенные годы военное министерство и Генеральный штаб
попытались осуществить программы и реформы, направленные на укрепление ее
расшатанной организационной структуры, техническое переоснащение и повышение
боеспособности. Генштаб занялся разработкой принципов военного искусства,