"Владимир Капитонов. Подранок - ответный удар ("Бумеранг" #2)" - читать интересную книгу автора

свою фотографию, на которой он был запечатлён в обычной камуфляжке без погон.
Это была первая, и последняя его фотография с полей сражений.
Командир разведотряда Станислав Подкидышев вернулся на родину "грузом 200" в
отпуск бессрочный.
Это был невыносимый психологический удар для родителей. Накануне похорон сына
его мать была госпитализирована в кардиологическое отделение в крайне тяжёлом
состоянии с диагнозом: обширный инфаркт миокарда. Семён Егорович отказался от
помощи в проведении похорон, предложенной военным комиссариатом. Он возненавидел
войну, а вместе с ней и людей в погонах. Стаса похоронили не на аллее героев, а
далеко от неё. Так захотел Семён Егорович. Но погребли Стаса в цинковом гробу,
как не противился этому Подкидышев. То было приказом для офицеров сопровождения.

После похорон один из офицеров отвёл Семёна Егоровича в сторону и вручил ему
бумажный пакет.
- Это он оставил перед уходом на последнее задание. Я думаю, будет правильнее
передать это вам.
- Вы можете рассказать, как это случилось? - со слезами на глазах попросил
Семён Егорович.
- Его отряд попал в засаду, - коротко ответил офицер и распрощался.
Подкидышев развернул пакет. В нём лежали камуфляжная форма сына и
панама-афганка...
Супруга Семёна Егоровича скончалась спустя два дня после похорон. Горе
Подкидышева было безграничным и безутешным. В одночасье он опять остался
один-одинёшенек. Свою душевную боль, скорбь и обиду разделял он лишь с граненым
стаканом. А всем остальным на него было попросту наплевать. Их жизнь шла в гору.
Жизнь Семёна Егоровича Подкидышева стремительно катилась под откос.
Дирекция автобазы, на которой всё ещё трудился Подкидышев, не посчиталась с
его трагедией, не уделила ему особого внимания и не только выгнала с работы, но
умудрилась лишить крыши над головой.
Подкидышев не оббивал порогов высоких инстанций в поисках справедливости. Он
просто пришёл на кладбище, сел подле могилок самых родных ему людей. И просидел
так, слезами умываясь, ни много, ни мало пять дней. А на шестой раздобыл где-то
верёвку, и уже с жизнью было попрощался. Но мир не без добрых сердец. А сердце у
тогдашнего директора кладбища и впрямь было золотым. Ведал он о беде этого
человека, и волей судьбы вовремя подоспел.
- Будешь работать здесь сторожем, - выдернув верёвку из рук самоубийцы,
твёрдо сказал он...
...- С той поры много воды утекло, - с вздохом закончил своё повествование
Подкидышев.
Сторож, кряхтя, поднялся с кровати, на которую перебрался по ходу своего
рассказа, и, встав на четвереньки, пошарил под ней рукой. Там что-то звякнуло,
потом в руке Егорыча появилась бутылка из тёмного стекла.
- Выпьем, - вернувшись за стол, скорее утвердительно, чем вопросительно,
заявил он и откупорил пластмассовую пробку-кепку.
Признаться по совести, Стас уже был под изрядным газом, и очередная доза
могла просто его вырубить. Но отказывать Егорычу не было никакого желания. Этот
человек с каждой минутой всё больше и больше симпатизировал Стасу. В силу, каких
именно причин Громов затруднялся ответить. Просто какое-то необъяснимое душевное
внутреннее расположение.
Семён Егорович наполнил стаканы слегка мутноватой жидкостью.