"Вадим Каплун. Бурда - моден" - читать интересную книгу автора

Я подошел к Костику, похлопал по плечу, а когда он, дернувшись, снял
наушники, спросил:
- Ну как, старичок, наладилось?
Костик мотнул головой. Интересно, что он сейчас ловил - штаб в
Симферополе, "ВВС" или "Новую Россию" из Москвы. И заменить-то его, гада
некем...
- Здоров, капитан! - Пшибурджевский изобразил что-то на манер
пионерского салюта. - Слыхал, бабу словили! Что, девоньки, разыграем?
- Поговорить с ней сначала надо, поговорить. А потом уж и... -
посоветовал негромко Петрович. Он устроился уютней всех, в уголке. Сидел,
укутавшись в телогреечку и посасывал самопалку. Автомат под боком, кисетик
по рукой и табачок его пах не сушеным навозом, а очень даже хорошо.
Хозяйственный мужик Петрович.
- Ух вы девоньки, шустрый какой! - возмутился Пшибурджевский. - Знаю
я твое "поговорить"! Что мне из нее, холодец потом делать? Тебе старому
она без надобности, а мне без ласки тоска! Моя последняя...
Он подробно и с удовольствием рассказывал про свою последнюю, "царицу
любви", а я смотрел и пытался понять насколько он сегодня вменяем.
Перманентный делирий, да... Редко до меня доходили его мысли - сюрные,
гротескные картинки, напоминавшие обрывки плакатов на стенде в коридоре.
Сивуха и бабы, кровь, изящная рюмочка из хрусталя и что-то приятное,
связанное с ней, опять сивуха и бабы, но уже разможженные, пережеванные
гусеницами, и снова сивуха, и огонь... Рожа у него была обгорелая,
глянцевая, в шрамах и пигментных пятнах. Рассказывали, будто горел он в
танке под Астраханью, но в подобное верилось слабо. Тот кто побывал под
Астраханью - там остался и рассказать уже ничего не мог. Да и мало меня
это интересовало. Сумасшествия в нем присутствовало не больше чем в
остальных, а дело Пшибурджевский знал хорошо. Парни его просыхали редко,
но дралась как камикадзе и из под гусениц у них не уходил никто.
- Ладно, - сказал я. - Там посмотрим.
- Чего смотреть? - весело сощурился Пшибурджевский. - Чего тебе
смотреть? У тебя, ух девонька! Ты ее по усмотрению пользуешь - хочешь
спишь, а хочешь к стенке ставишь!
- Я не понял... - откашлялся Потапов, но его перебил Шуров.
- Действительно, коллеги, дело серьезное. Коллега Петрович прав -
допрос необходим... А затем, приняв обоснованное решение... М-м-м...
конечно можно и... Жесткость в отношении агентуры противника вполне
допустима...
К "коллегам" я так и не привык. Эти новые обращения друг к другу...
"Господа" в Москве, "братки" на Кубанщине, Запсибовские "товарищи",
"коллеги". Слишком старательно он придерживался правил, чересчур
подчеркнуто козырял военной терминологией и выправкой. Боялся, что примут
за того, кем был он на самом деле - за бухгалтера. Бухгалтера, играющего
кадрового офицера. Полжизни он мечтал стать командиром, отдающим приказы6
беспрекословно выполняемые. Он многих обманул, даже заседал со штабными в
Симферополе. Потом, что-то у него там не сложилось, продвижка какая-то
вышла и его придали мне начальником штаба. Мечта исполнилось и оказалось
столь же далекой от идеала. Но обратную дорогу перепахали гусеницы тяжелых
танков, оставив последнюю память - шариковую ручку фирмы "BIG", которую он
никогда не выпускал из рук Я читал его, как с листа... Конец Шурова