"Дмитрий Каралис. Чикагский блюз (Повествование в рассказах)" - читать интересную книгу автора

похоже, прикидывала, где он живет и сгодится ли для компании, чтобы ходить
на залив и прогуливаться в парке. Ей тоже было пятнадцать, но она была на
полголовы выше меня и на физкультуре стояла в своем классе первой.
- Господи, как вы похожи! - восторженно улыбнулась хозяйка и перевела
взгляд с отца на дядю Жору. - Прямо одно лицо! И домик словно специально для
близнецов построен: два крылечка, два балкона, две верандочки... Соседи вас
будут путать...
- С детства путают, - задорно сказал дядя Жора. - Поэтому я всегда хожу
с гордо поднятой головой. Все хорошие дела совершил я, все плохое натворил
брат. А верандочки ничего...
Это были не верандочки, а верандищи. Не балконы над ними, а балконищи.
Мы поднялись наверх, и хозяйка стала рассказывать, как они с мужем-летчиком
ставили на одном балконе столы с самоваром для приема гостей, а на второй
ходили плясать под гармонь и радиолу. И один капитан, пройдясь со свистом в
сольном танце, так лихо крутанул ногой, что центробежная сила выкинула его с
балкона, и он совершил мягкую посадку на кусты сирени. Я посмотрел вниз,
куда когда-то падал плясун, и не поверил в мягкую посадку: кусты были
жидковаты. Но промолчал: со взрослыми лучше не спорить, к тому же мы
находились совсем недалеко от самолетика, я поймал его взглядом на фоне
легкой белой тучки и не хотел отпускать.
Сверху был хорошо виден участок: кусок леса с высокими соснами и елями,
кочки с черничником и круглая беседка с чуть поржавевшей железной крышей. За
сетчатым забором начинался густой лес. Возле дома цвели нарциссы с
тюльпанами, к сараю вела потрескавшаяся бетонная дорожка. Мне нравилось, что
грядок всего две - поросшие бледной зеленью, они плоско лежали под окнами
кухни, но тетю Зину и маму это не порадовало.
- Участок почти не разработанный, - поджав губы, задумчиво сказала тетя
Зина. На руке у нее висела изящная сумочка, а на шее розовел газовый
шарфик. - Даже картошку не посадишь.
- Да, - покивала мама, - и перспектив никаких. Там лес, здесь кусты и
клумбы...
- Да ладно вам, - махнул рукой дядя Жора. - Картошка в магазине -
десять копеек килограмм. Зато дикая природа и воздух.
- Вот именно, - сказал папа. - Это дача, а не садоводство. Мы идем к
коммунизму, а не к хуторскому хозяйству.
- Вы еще не видели, какой здесь подвал. - Дядя Жора звонко хлопнул себя
по лбу. - Вагон яблок и вагон картошки влезает. Десять бочек капусты можно
засолить и семь бочек грибов...
Мы спустились в подвал с сухим бетонным полом, где стояли две пустые
кадки, а в ящике белели ростками остатки картошки, потом вновь поднялись на
второй этаж, с которого вдали хорошо проглядывалась стеклянная арка вокзала.
Дядя Жора, чтобы проверить, как работает телефон, позвонил бабушке в
город.
- Обязательно посмотрим, - говорил в трубку дядя Жора. - Но без твоего
согласия все равно покупать не будем. Да, набираешь девятку и сразу
городской номер. А сюда звонить - напрямую. Нет, Зеленогорск межгородом не
считается... Приеду, все расскажу.
Конечно, дача в Зеленогорске - это не садоводство в Ушкове. Хоть и
рядом, а все по-другому: асфальт, три кинотеатра, парк с аттракционами,
залив, "Золотой пляж", прогулочные теплоходы, буфеты, пирожки на вокзале,