"Н.М.Карамзин. История государства Российского (Том 1)" - читать интересную книгу автора

стоял в укрепленном стане на берегу Дуная.
Калокир, виновник сей войны, по словам Греческих Летописцев, бежал из
Переяславца уведомить его, что столица Болгарская осаждена. Но Цимиский не
дал Святославу времени освободить ее: тщетно предлагав Россиянам сдаться,
он взял город приступом. Борис, только именем Царь Болгарский, достался
Грекам в плен, со многими его знаменитыми единоземцами: Император обошелся
с ними благосклонно, уверяя - как бывает в таких случаях - что он
вооружился единственно для освобождения их от неволи и что признает
врагами своими одних Россиян.
Между тем 8000 воинов Святославовых заперлись в Царском дворце, не
хотели сдаться и мужественно отражали многочисленных неприятелей. Напрасно
Император ободрял Греков: он сам с оруженосцами своими пошел на приступ и
должен был уступить отчаянной храбрости осажденных. Тогда Цимиский велел
зажечь дворец, и Россияне погибли в пламени.
Святослав, сведав о взятии Болгарской столицы, не показал воинам своим
ни страха, ни огорчения и спешил только встретить Цимиския, который со
всеми силами приближался к Доростолу, или нынешней Силистрии. В 12 милях
оттуда сошлись оба воинства. Цимиский и Святослав - два Героя, достойные
спорить друг с другом о славе и победе, - каждый ободрив своих, дали знак
битвы, и при звуке труб началось кровопролитие. От первого стремительного
удара Греков поколебались ряды Святославовы; но, вновь устроенные Князем,
сомкнулись твердою стеною и разили неприятелей. До самого вечера счастие
ласкало ту и другую сторону; двенадцать раз то и другое войско думало
торжествовать победу. Цимиский велел распустить священное знамя Империи;
был везде, где была опасность; махом копия своего удерживал бегущих и
показывал им путь в средину врагов. Наконец судьба жестокой битвы
решилась: Святослав отступил к Доростолу и вошел в сей город.
Император осадил его. В то же самое время подоспел и флот Греческий,
который пресек свободное плавание Россиян по Дунаю. Великодушная
Святославова бодрость возрастала с опасностями. Он заключил в оковы многих
Болгаров, которые хотели изменить ему; окопал стены глубоким рвом,
беспрестанными вылазками тревожил стан Греков. Россияне (пишут
Византийские Историки) оказывали чудесное остервенение и, думая, что
убитый неприятелем должен служить ему рабом в аде, вонзали себе мечи в
сердце, когда уже не могли спастися: ибо хотели тем сохранить вольность
свою в будущей жизни. Самые жены их ополчались и, как древние Амазонки,
мужествовали в кровопролитных сечах. Малейший успех давал им новую силу.
Однажды в счастливой вылазке, приняв Магистра Иоанна, свойственника
Цимискиева, за самого Императора, они с радостными кликами изрубили сего
знатного сановника и с великим торжеством выставили голову его на башне.
Нередко, побеждаемые силою превосходною, обращали тыл без стыда: шли назад
в крепость с гордостию, медленно, закинув за плеча огромные щиты свои.
Ночью, при свете луны, выходили жечь тела друзей и братьев, лежащих в
поле; закалали пленников над ними и с какими-то священными обрядами
погружали младенцев в струи Дуная. Пример Святослава одушевлял воинов.
Но число их уменьшалось. Главные Полководцы, Сфенкал, Икмор (не родом,
по сказанию Византийцев, а доблестию Вельможа) пали в рядах
неприятельских. Сверх того Россияне, стесненные в Доростоле и лишенные
всякого сообщения с его плодоносными окрестностями, терпели голод.
Святослав хотел преодолеть и сие бедствие: в темную, бурную ночь, когда