"Курмангазы Караманулы. Одинокий всадник " - читать интересную книгу автора

- А ты сам, как думаешь, чем я могу заниматься? - И тут же смуглое лицо
его опять сделалось жестким и злым. - Чем занимается лихой джигит в вольной
степи? Чем занимается волк, рыская в поисках добычи? Вот и я промышляю чем
бог пошлет... Ты, Баймагамбет, расскажи-ка лучше, чем сам занимаешься.
Слыхал я, партийным заделался? Правда иль нет? Не понимаю только, за что
тебя приняли в эти партийные. Раньше, если мне память не изменяет, у тебя
ума хватало лишь на то, чтобы байский скот пасти, а теперь ты что ж,
поумнел, значит, народом руководишь?
- Э-э, плохие слухи ты собираешь в степи, Батыреке. Видно, ты только
моих завистников слушал. А у зависти черный язык. Что партийный я - это
правда. Но вот народом руководить... Какой из меня руководитель!
Он помолчал, морща лоб и будто собирая воедино мысли, и заговорил так,
что было непонятно, то ли обиделся на Кулбатыра за его издевку, то ли
смирился с ней:
- Видит аллах, ни у кого не занимал я ума. Мне хватало своего. И правду
люди говорят, если тебе природой не дано, то и, сделавшись ханом, останешься
дураком. А я ведь не хан, всего лишь активист... Только вот что я тебе
скажу, Батыреке, пас я байских коней не оттого, что ума на большее не
хватало, а оттого, что некуда было больше ни голову, ни силы приложить. Да
ведь и ты тогда тем же самым занимался. И не с кем-нибудь, а вместе со мной.
Если у тебя было больше ума, зачем же ты это делал?
Последнего, видно, Баймагамбет не хотел говорить, само с языка
сорвалось: не удержал ненависти к бандиту. Наверно, теперь жалел, но было
уже поздно.
Кулбатыра эти слова явно задели за живое. Даже сквозь смуглость было
видно, как лицо мгновенно налилось черной кровью.
- Так, так, Баймагамбет, - сказал он тихо. Но было заметно, что
спокойствие дается ему с большим трудом. - Только вчера был убогим
человечишкой - пары слов связать не мог, а теперь, видно, коммунисты ума
прибавили? И человеком себя почувствовал, вижу? И неужто счастлив ты, что
такой же полуграмотный и вдобавок дураковатый Шанау водит тебя за узду? Или,
может, ты готов прыгать от радости, что Советы оседлали тебя, как старую
клячу, и теперь только повод подергивают: или туда, или сюда?
- Ты к Советам свои руки не протягивай, Кулбатыр! - Баймагамбет тоже
начал терять самообладание. И лицо его также потемнело от прилившей крови.
Он видел, конечно, Кулбатыр в ярости, но бандит задел такое, за что
Баймагамбет готов был ему глотку перервать. - Ты не трогай Советы, Кулбатыр!
Если хочешь знать, что мне Советы дали, скажу, слушай только. Смотри на
меня. Смотри на мой вытекший глаз. Вот и все, что я заработал у бая Жансары.
Или ты не помнишь того дня, когда я бился с барымтачами[23]? Вместе с тобой
ведь бились. Только тебе повезло, а я глаза лишился. И что же получил я в
благодарность за это? Если бы не революция, так бы и умер в рваном
полушубке... А ели мы с тобой хоть раз досыта? Как же! А чем платил нам бай
Жансары за верную службу? Вот этим! - Он скрутил кукиш и показал его
Кулбатыру. - Ты не смей трогать Советы. Они меня человеком сделали, одели и
обули, дети теперь мои сыты и здоровы, а я перестал зависеть от капризов
таких, как бай Жансары, волостной Темирбек.
Все за дастарханом давно позабыли о чае. Правда, Кошым пытался
восстановить мир, урезонить спорящих, то и дело обращаясь к ним:
"Перестаньте! Да остановитесь вы! Зачем горячиться?" Но его не слушали.